И человек с ножом упал в обморок, замертво. После этого толпа растаяла, за исключением горстки людей, стоящих у входа в клуб. Один из них, заподозрила Даветт, был владельцем, или по крайней мере менеджером. Она увидела пистолет, который тот спрятал за спину, и видела, что он пытается решить, может ли он осмелиться использовать его. Росс заметил это, тоже, и грубо рассмеялся и указал на него. Человек ошеломленно обернулся. Затем Росс засмеялся снова и его взгляд захватил всех, кто остался наблюдать, у входной двери, на парковке, выжидающих в радиусе неонового освещения. — Итак, — резко взвизгнул он, — вы хотите, чтобы я убрал машину? Эту машину? Очень хорошо! Он быстро шагнул к капоту Кадиллака, протянул руку и схватил огромный хромированный бампер. Он поднатужился, напрягся, затем поднял машину до уровня своей груди. Затем он сделал четыре мощных шага вперед и задние колеса, все еще находящиеся на земле, заскулили и протащились толстой черной резиной об асфальт, вот таким образом, Кадиллак был распаркован. Когда он уронил автомобиль на землю, тот подпрыгнул и Даветт, все еще сидящая на крыше, боком взлетела в воздух. Но Росс был на месте, когда она падала на землю, чтобы так-же легко ее поймать. И вот тогда она поняла, что нож все еще у него в груди. Он насмешливо улыбнулся ей. — Ну? — спросил он ее тем Голосом. Она знала, чего он хочет. Она вздохнула, заставила себя схватиться за рукоятку, и потянула. Нож немедленно оказался в ее руке, как будто его тоже вытолкнули наружу. И крови не было. Только какая-то прозрачная, липкая слизь. Нож стукнулся об асфальт. Росс фыркнул и запихнул ее в машину. Затем он подошел к двери. Тут еще оставались три человека, слишком ошеломленные, чтобы двигаться. — Что, ниггеры? — счастливо воскликнул Росс. Никто не шевельнулся, не сказал ни слова, умер. Затем они молча уехали. И он молчал, почти до самого дома. Даветт была слишком впечатлена, чтобы говорить, слишком изумлена, слишком разбита тем, что она увидела. Это был не просто крошка Росс, ставший таким сексуальным. Это было больше, гораздо больше. Намного, намного хуже. Это была черная магия. Зло. O Боже! Спаси меня! И она прижалась к своей двери, ожидая смерти. Только… Только она знала, что он не собирается ее убивать. Не здесь, во всяком случае. Не сейчас. И… И его живот болит, подумала она. Он потирал его, упорно, пока они ехали, постоянно массировал его свободной рукой. И мысль об этом, мечта о его уязвимости, была похожа на крошечный кусочек надежды. Надежды на что, она не знала. Она только знала, что ему может быть больно, и она не могла оторвать глаз от его массирования, и именно тогда он заметил ее внимание и фыркнул с презрительной яростью и крутанул руль Кадиллака так, что тот занесло к другой стороне автострады, схватил ее за правую руку и потащил ее через сиденье к себе, и своей левой рукой разорвал свою сорочку и — И рана затянулась. — Это зудит, ты глупое насекомое! — рявкнул он, схватив ее за волосы. — Это не больно! Это зудит! И затем, когда она просто безучастно смотрела на него, он протянул руку и схватил зеркало заднего вида и оторвал его от переднего лобового стекла. Он хлопнул себя им по щеке и держал зеркало перед ее глазами и… И его отражения там не было. Она чувствовала его, его руку, прижимавшую ее череп, его щеку, прижимавшуюся к ее щеке — она могла видеть это, она могла видеть его щеку прижимавшуюся к зеркалу. Но он не отражался в нем! И затем… И затем он вроде бы был. Отчасти. Очертания, вспышки, следы черт его лица, когда он двигался. Он не был полностью невидим. Но… Но. И затем он уронил зеркало и повернулся и буравя ее глазами, широко раскрыл рот и и клыки показались. — Вампир, насекомое! — прошипел он с ужасающим присвистом. — ВАМПИР! И его рот раскрылся еще шире и клыки удлинились и приблизились к ней и лицо стало красным и демоническим и нечестивым и она закричала криком безнадежного, бесспорного ужаса и все было черным и темным. Следующей ночью она все подписала ему. Акции, облигации, CD диски, наличные деньги, дома… все. Генеральная доверенность. Росс, вампир, владел ею. После этого, дела пошли довольно быстро. Во-первых, Росс решил по-новому оформить интерьер. Мягкие вещи. Тошнотворно-слащавые, нежные на ощупь вещи. Безвкусные вещи. Дорогие вещи. Исчезли огромные антикварные диваны из библиотеки. Он заменил их на кушетки с шелковыми подушками. И он заменил гобелены, которым было несколько столетий, те, что смотрели на Даветт с детства, на красные атласные простыни. Росс действительно потратил время, чтобы сесть и продемонстрировать ей свой новый — лейтмотив. — Это было похоже на что-то между султанским гаремом и Борделем в Колорадо времен Золотой Лихорадки. Это были истинные цвета — Не-Классного — Росса, в буквальном смысле, пропущенные сквозь него. Он уволил всех слуг, которые служили Тете Вики в течение многих лет. Он заменил их горсткой серолицых, туповатых, отвратительных даже для самих себя слизняков. Это всегда поражало Даветт, как они просто могли не выглядеть аккуратно. Независимо от того, насколько роскошны и дорогостоящи их униформы, независимо от того, сколько заботы и внимания было уделено их внешности — их волосы всегда были пострижены, их лица всегда выбриты, ногти всегда чистые — они по прежнему выглядели как неубранные постели. Их жакеты, как бы хорошо они ни были подогнаны и пошиты, никогда не выглядели им впору. И их накрахмаленным белым рубашкам никогда не удавалось оставаться заправленными более одной минуты или двух. Даветт понятия не имела, где Росс нашел этих людей, которые знали, что он вампир, и все еще хотели работать на него. И она не хотела этого знать. Тем не менее, Россу удалось заменить весь персонал за один вечер. Ему также удалось получить потрясающий итог редекорирования, той, первой ночью — превратить всю библиотеку в большую часть главной гостиной. Армия красующихся и принаряженных людей всех возрастов заявилась, чтобы управиться с работой, все явные гомосексуалисты и каждый из них явно восхищался малейшим уведомлением Росса о них. Посреди этого, Даветт, все еще в своем купальном халате, пила водку, сидя в каменной нише и наблюдала, как эти ужасные люди изменяют ее вселенную. Это было как-то так далеко, как если-бы это был не ее дом и Тетя Вики на самом деле не была бы мертва и однажды утром она бы проснулась… Нет. Лучше не останавливаться на деталях и оставить фантазии. Поэтому она просто сидела, выпивала еще и ждала, пока суетливые тролли уйдут. Что они и сделали около полуночи. Не потому, что они закончили. Но потому, что Росс не мог больше ждать ни минуты, желая опробовать свой новый театр. Он рассчитал рабочих и отправился на охоту. Росс вернулся вскоре, сразу после двух, с двумя парами, которых привез на лимузине. Все четверо были хорошо одеты и культурны и дики, счастливы, пьяны и дружелюбны, двое мужчин, не дотянувшие до сорока и их жены, на несколько лет моложе, и они смеялись и смеялись, когда они входили через парадную дверь вслед за Россом, и они смеялись, когда они получили свои напитки, и они смеялись еще, когда одна из леди зацепилась каблуком за край нового красного коврика Росса и когда Росс сделал несколько замечаний о Демоне Роме, они посмеялись еще немного и один из мужчин поднял свой стакан и сказал, — Я выпью за это! — И они все много смеялись над этим и затем Росс извинился за небезопасный коврик, объяснив, что у него сейчас самый разгар ремонта и одна из женщин, которая не могла знать, что блядский коврик был идеей Росса, приподняла его за край и сказала, — Лучше выкинь его побыстрее! И все четверо смеялись дольше и громче, пока они не поняли, что Росс не смеется вообще. Даветт была в тридцати футах от них, прячась в темной нише, все еще в своем купальном халате, все еще пила свою водку, и она смогла не только увидеть, но и почувствовать перемену в Россе. Его холодность и гнев, мгновенный, вулканический, казалось образовал вокруг него сферу, до высоких стен гостиной и обратно, и обе пары, когда волна прошла сквозь них, затаили дыхание и их лица увяли и побледнели. И затем Росс всем заулыбался и рассмеялся секунду спустя, его лицо оживилось и стало любезным и общительным и милым. И Даветт наблюдала за этой четверкой, как они обменялись неуверенными, тревожными взглядами. Но это прошло, потому, что они просто так хорошо проводили время, и Росс был таким обаятельным, в конце концов и… И что это было? Игра! Как весело! И Росс был повсюду среди них, смеясь, вынуждая смеяться их и o, да! Мы собираемся сыграть в игру, в питейную игру, но нам нужен один трезвенник, и почему-то их убедили пригласить своего шофера в то время как Росс и пепельнолицый слуга выкатили пластиковый брезент, оставленный малярами, чтобы прикрыть новый красный коврик. Женщинам приходилось снимать свои туфли на высоких каблуках, чтобы не продавливать пластик, и здесь был Росс, на коленях, чтобы помочь им и o, комментировал и обменивался лукавыми взглядами и ооо, как он выполнял эту чувственную задачу. Но потом все было готово для игры и Росс лично расставил всех, включая шофера, по нужным местам на пластиковом брезенте, затем впервые забрал стаканы из их рук. И один из мужчин закряхтел и сказал, — Я думал, это будет питейная игра! — и Росс улыбнулся лукавой улыбкой и, — Будет! Будет! Вы увидите! — и затем он поставил в позицию последнюю персону, самую красивую женщину, единственную, чье имя Даветт расслышала из своего убежища, Эвелин, длинное черное платье которой, так ей шло. Росс взял ее за плечи и подтолкнул к центру брезента, точно в центр, и затем, улыбаясь и смеясь вместе со всеми, повернул ее так, чтобы ее улыбающееся лицо оказалось перед ним и разрезал зияющую рану на ее горле, краем своих длинных ногтей. Кровь зафонтанировала из ее перерезанных артерий и Росс, в какой-то момент, из шалости поймал ее своим ртом, прежде чем повернуться, и сделать то-же самое с ее мужем, который просто стоял там, глядя, не имея шанса отреагировать. У второго мужа хватило времени открыть рот, чтобы запротестовать, поднять руку, чтобы возразить, прежде чем тиски рук Росса раздавили его горло и шейные позвонки навеки. Вторая женщина закричала, пронзительно завизжала, прежде чем Росс схватил ее за талию левой рукой и так сильно ударил своим правым кулаком в центр ее груди, что она умерла, истекая кровью, прежде чем ее поникшее тело достигло пластикового брезента. Росс убил шофера одним ударом кулака, сверху вниз, по макушке человеческого черепа. Даветт услышала этот хруст. И затем кормежка. Слуги, задыхаясь с очевидным отталкивающим сексуальным рвением, начали суетиться, поднимая пластик за края, чтобы слить кровь в огромную урну, пока сам Росс сжал рукой все еще извергающиеся артерии Эвелин. Затем он поднял ее тело на руки, поднося ее горло поближе ко рту. И затем, прежде чем снять свою ладонь с раны, он обернулся и посмотрел прямо на Даветт, прямо на нее, зная, что она все время была там, зная ее, зная обо всем. У Даветт было время задохнуться и прикрыть рукой свой пьяный рот, прежде чем она услышала слова, услышала Голос, резанувший ее в тени. — Развлекалась? — промурлыкал вампир, прежде чем убрать свою руку и погрузить свои клыки в багрянец. Даветт задавалась вопросом, что случилось с Китти. Она не видела ее несколько недель. Теперь она больше не задумывалась. Она знала. И она знала, что будет дальше. Я тоже мертва, подумала она. Вскоре, я умру. И затем раздался звонок в дверь. — Избавься от них! — прошипел Росс окровавленным ртом. Это было не так просто. Пух, главный слизняк Росса, послушно отправился в переднюю, посмотрел в глазок и открыл дверь, чтобы развернуть того, кто там был. Даветт неразборчиво услышала его голос. Затем, в течение нескольких долгих секунд, не слышала ничего. Затем появился Пух. Его лицо было, даже для него, слишком пепельным. Его глаза были широко распахнуты и блестели. И испуганы. — Хозяин… — он почти скулил. Росс отложил тело Эвелин и встал. Он угрожающе посмотрел на Пуха, затем открыл рот, чтобы сказать. Но… — Росс! — прозвучало в передней, и все присутствующие замолчали. — Росс Стюарт! — прозвучало затем. И снова, как прежде, это был другой Голос. Даветт наблюдала, как Росс подчиняется голосу, затем останавливается, ищет что-нибудь, вытереть рот, затем продолжает идти. Он приостановил шаг на ступеньке передней, и Даветт почувствовала, что он хочет повернуться и посмотреть на нее. Зачем? Для поддержания штанов? Может быть. Затем он вышел и закрыл за собой входную дверь. Когда она проснулась на следующий день, она обнаружила, что кто-то положил ее на кровать. Ее первой мыслью было взглянуть на лицо Росса, когда он подошел к двери. Но ее второй взгляд упал на его клыки после праздника.