Несмотря на жгучее страдание Монстра замка. Потому, что они были голодны. Часами и часами они вставали в этот день, и жажда была огромна и сжимала их грубое я, и они подчинялись. Они будут подчиняться, если он должен бросить их гниющие тела сквозь эти вызывающие агонию окна. — Звери! — пронзительно провизжал он им, наполнив их разум объемом своей решимости. — Дети! — пропел он тихо, и его мысли проникли в них, и они повернулись к нему. И он шагнул вперед, игнорируя нарастающую агонию от этой близости, вперед, шаг за шагом, пока он не остановился и не поднял длинную прекрасную бледную руку и пальцем с сияющим черным когтем указал на тени в окнах и не сказал вслух со всей своей волей: — Еда! — Еда!! — Едаааа! Поднялось коллективное шипение и наполнило счастьем слух Молодого Хозяина. — Едааааа… Феликс чувствовал себя довольно хорошо, прежде, чем все это обрушилось на них. Он получил от Кроу то, что хотел. Учитывая вялость Джека, это было не так сложно, и он почувствовал какие-то угрызения из-за того, что все произошло вопреки находящемуся в трауре лидеру, но Феликс решил, что это не меняет ситуацию, если ему удастся сохранить кого-то живым достаточно долго, он подумает об этом позже. Он заставил их подняться и оторвать свои задницы и готовиться к отъезду. Епископ и Адам позвонили в Рим, получили транспорт, устранили паспортные трудности. Возвращение назад в Америку будет интересным, но для этого нужны регистрационные карточки избирателей. Откровенно говоря, Феликс рассчитывал увидеть, как они попытаются удержать от поездки Аннабель. В целом, это выглядело хорошо. Лучше, даже, чем он ожидал. Ибо в Команде произошли изменения, как только они поняли, что все закончилось. Пришло чувство сдержанного облегчения, сначала медленно, но менее чем через час, даже Джек выдал такое: Потому что, черт возьми, это было облегчение, уйти с нашего поста и знать, что грядет покой. Эта тихая напряженная концентрация, эта отчаянная сфокусированность, ослабевали. Были даже какие-то шутки, когда мужчины собирали свою груду оружия, и в какой-то момент Кроу окинул взглядом улыбающиеся лица и повернулся к Феликсу и сказал, — O'кей, Стрелок. O'кей. Он не сказал ничего, кроме этого. Но все знали, что он имел в виду. Ты доволен чувак, Джек, восхищенно подумал Феликс. Но он был слишком осведомлен, чтобы сказать что-нибудь вслух. Выглядишь хорошо, подумал Феликс. И он взглянул туда, где сидела Она, тихо разговаривая с Аннабель и епископом. Этого было достаточно для Феликса. Она будет жить. Д-а-а. Выглядит хорошо. И это то, чем они занимались, все возились и болтали в Общей Комнате, с ее витражной стеной и красивой обстановкой и улыбками, когда Феликс спросил Кота о некой вещи, которая интриговала его: Деревянный кол Карла. — У нас есть все, — ответил Кот ему. — С нами был парень, Бельгиец, работал с нами пару лет назад. Воспитанник плотника. Он вырезал их для всех. — Для всех? Для тебя тоже? Кот пристально посмотрел на него. — Да. Кирк, загружавший серебряные пули, поморщился. Кот заметил и ухмыльнулся. — Вы, парни, тоже хотите по одному? — Я думаю, я пас, — ответил заместитель. Феликс изучающе посмотрел на Кота. — На всех написано одно и тоже? — Нет. У всех разное. Мой кол даже по форме отличается, плоский, как весло. — Что на нем написано? — Мое имя. — Это все? — Нет. На обратной стороне написано кое-что. — Что? — Я не думаю, что ты готов к этому. — Попытайся. Улыбка Кота стала шире. — O'кей. Это ответ на вопрос: «Как вам нравится ваш кол?» — А? — сказал Кирк. — Что на нем написано? — Феликс хотел знать. Глаза Кота стали дьявольскими. — Уникальный Агент. Они начали смеяться, когда первый из витражей просто взорвался внутрь комнаты, поражая осколками стекла, словно шрапнелью, мебель и дальние стены и потом этот запах — этот запах разложения — и Феликс подумал, O, Боже мой, Боже мой! Они здесь! И он вскочил на ноги и повернулся на звук и выхватил Браунинг и мгновение все было спокойно и жутко и… и невероятно, потому, что они только что сидели здесь, просто сидели здесь, смеясь и разговаривая и готовясь уйти, уйти от этого, oт всего этого. И все они были там, застывшие от неожиданности и наползавшего страха, с разинутыми ртами и широко раскрытыми глазами, застывшие и не могущие поверить и такие усталые. И вот зверь, ворвавшийся к ним, как будто вброшенный через окно, потряс своей косматой головой и поднялся с четверенек, и у него сияли кроваво-красные глаза, и в открытом черном рту блеснули клыки и он зашипел… Феликс поднял пистолет, чтобы открыть огонь, когда второе окно взорвалось и стекла полетели снова и затем раздались крики и затем еще один взрыв и затем еще один и вся стена из витражного стекла рухнула в комнату и запах и скоты, с их мертвой, гниющей кожей, сквозь разбитые стекла и оконные рамы, шипя, наполнили дом Божий и все вокруг и Феликс, чувствуя болезненные уколы на шее и стекающую вниз кровь, понял, что стекло, разбитое, разлетевшееся стекло, достало его и только он выстрелил во что-то под обломками, как опять поднялись крики. Это был… кто? Один из людей епископа… Брайан? Так его звали? Один из монстров навалился на него сверху и теперь стоял над ним на четвереньках, словно медведь над какой-то падалью, и Брайан кричал и вопил и пытался вырваться из-под него и скотина держал его, быстрый, прижав его грудь одной гниющей рукой и Брайан снова и снова кричал, отчаянно вырываясь, отбиваясь руками и ногами, но он не мог подняться с этого красивого, толстого ковра и освободиться от зверя, возвышавшегося над ним… Никак. Никто из них не двигался! Они казались заторможенными и низкорослыми и почти парализованными, и двое или трое из них держались за головы полуразложившимися руками. Больно. Больно. Но их было так много! Так много их! — Это место, — воскликнул епископ. И он поднялся и шагнул вперед, облачение его развевалось, и он схватился за большой крест, висевший на его шее и вознес его вверх. — Это место! — вскричал он торжествующе. — Они не могут вынести присутствия в Доме Господнем! — Выгоните их! — взревел Джек Кроу. Феликс обернулся посмотреть на говорящего Джека и увидел их, увидел женщин, увидел ее! Женщины были здесь — она была здесь, Боже мой, Боже мой! — Выгоните их! — проревел Кроу снова. — Кот! Адам! Гоните их назад! — Куда! На улицу? — Нет! — крикнул Феликс. — Гоните их… гоните их в холл и закройте эту… — Да! — вторил Кроу. — И заприте двери и… Кот! За Блейзером! Живей! И вот тогда Брайан рванулся назад и черные когти на его горле оцарапали кожу и показалась алая кровь и мертвый медведь очнулся и его серые губы широко раскрылись и показались клыки. Феликс и Кирк выстрелили одновременно и монстр откинулся назад от удара, завывая и визжа, издавая эти ужасные звуки и другие, другие! Так много их! Они очнулись тоже! Они бросились на них — И епископа. Епископ заревел на них! — Назад! Назад, вы, дети Сатаны! Назад и удалитесь! И он пошел на них, держа перед собой крест, как чертов пистолет или что-то в этом роде, и они кричали ему, чтобы он остановился, чтобы вернулся к ним, чтобы отступил, но — Тот, кто его схватил, был таким огромным. У него были длинные черные волосы и грязный комбинезон и это происходило с епископом — он никогда не видел такого — и эти огромные мертвые руки упали на клирика, словно стволы деревьев и обнимали его и сжимали его и…