И в самом деле, невероятное везение. Команда знала: тюремные камеры в подвале, добраться туда можно только на единственном лифте. Но лишь когда Кирк нарисовал план тюрьмы, стало понятно, насколько краток и прост путь к лифту. Волочить старшего вампира по лестнице и за угол, пока тварь извивается и пытается вырваться на каждом шагу – нет уж, увольте, жутко даже представить. А тут… Прямая дорога, тридцать футов от дверей до солнца, широкий проход, никаких препятствий. Осталось только заманить тварей в лифт. Карл возился с древним распределительным ящиком на стене рядом с лифтом и присоединил к дебрям тамошних проводов свои, от черной металлической коробочки с полудюжиной тумблеров. – Окей, кажется, для вас все готово, – наконец объявил Карл. – Кажется? – хмуро осведомился Джек. – Джек, этот лифт старше меня. Я бы не рассчитывал на особую отзывчивость с его стороны. – А на что бы ты рассчитывал? – Слушай и запоминай, на что: этот тумблер гонит лифт вверх, этот – вниз, а этот останавливает, где угодно, даже и между этажами. Этот открывает, этот закрывает двери – снова где угодно. – Окей. Но ты подпиши их. – Ты что, не можешь запомнить пять тумблеров? – Я не хочу запоминать. Я хочу знать в любой момент. – Да, бвана, – вздохнув, согласился Карл и принялся подписывать. Джек вышел наружу, поговорить с Котом, который общался с помощником Томсоном. В нескольких футах на бордюре сидел Феликс и спокойно курил. – Я отъеду ненадолго, займусь своим, – сообщил Джек. – А вы выждите пару минут и начинайте разливать кровь. – Так точно, – изрек Кот. Джек посмотрел на припаркованную рядом машину помощника. – Ты не против, если я ненадолго позаимствую ее? Кирк удивленно посмотрел, пожал плечами. – Ну, если надо – ладно… Джек кивнул, забрался в машину и молча уехал. – Что он имел в виду, «займусь своим»? – захотел узнать Кирк. – Он всегда уезжает перед делом, чтобы побыть в одиночестве, – улыбаясь, пояснил Кот. – А, чтобы сфокусироваться. Понимаю. – Или чтобы проглотить страх, – лукаво добавил Кот и ухмыльнулся во весь рот при виде того, как побледнел помощник. Феликс сидел на бордюре, курил шестьдесят третью за день сигарету и молчал. Между ногами он уложил в неровную линию пять окурков. Он добавил шестой, расплющил его об асфальт, и тут подъехал Джек. – Что-то не так? – спросил Кот. Джек помотал головой, вылезать наружу не стал, сидел за рулем и глазел на Феликса. Наконец стрелок оторвался от созерцания окурков и посмотрел на босса. – Садись! – указал Джек рядом с собой. Феликс окинул его взглядом, встал, пошел к машине, вернулся, рассеял линию окурков, сел, и оба уехали. Джек вел в молчании полдюжины кварталов, до Клебурнского городского парка. Там находился бассейн, несколько теннисных кортов, три баскетбольные площадки. Джек припарковался рядом с прекрасно сохранившимся древним локомотивом, выкрашенным блестящей черной краской и огороженным цепями. Затем заглушил мотор. Несколько секунд сидели в тишине. Феликс закурил. И когда уже Ворон заговорит? И о чем? Наконец Джек шевельнулся. Он закурил, повернулся, чтобы посмотреть Феликсу в лицо и, улыбнувшись, объявил: – Знаешь, Феликс, ты сегодня умрешь. Тот оцепенело глядел на своего нового босса и не понимал, то ли пугаться, то ли оскорбляться. – Да и я тоже, – продолжил Джек. – Так уж оно есть. Мы приняли эту работу, а она никогда не кончается, вампиров слишком много, а нас мало, и в конце концов они обязательно нас достанут – но мы заставим их заплатить. Понимаешь? Феликс не понимал. Какого хрена? Что за белиберда? Это что, у Ворона такая манера шутить перед работой? Увы, Джек не шутил. – Да, мы не избавим мир от всего зла. Мы не перебьем всех убийц, педофилов и наркодилеров. Мы с тобой не изведем даже всех вампиров. Раньше или позже они нас достанут. Лучше позже, потому что тогда мы проживем больше и больше людей не лишится крови, больше людей переживет ночь. Но в конце концов, Феликс, мы с тобой умрем. Тут уж никуда не денешься. Сколько б мы ни прожили, Земля все равно будет крутиться без нас, и обязательно какой-нибудь болван посмотрит на нашу жизнь и не увидит в ней смысла, потому что этот кретин подумает, что мы всего лишь набираем трофеи, отстреливаем вампиров как добычу, процесса ради. Но это не так. Секрет не в том, чтобы набить как можно больше вампиров, не в финальном счете, поскольку у нас нет финала. Стрелок, секрет в том, чтобы делать все – стильно! Дальше Джека понесло. Он начал про самураев, которые, поступая на службу, уже считали себя трупами – чтобы потом ничто не могло отвлечь от исполнения долга. После самураев Джек привел еще пример, и еще… А Феликс все это время не произнес и единого слова. Он в упор глядел на Джека и даже не курил, ждал, пока тот иссякнет. – …Феликс, только стиль, он, и больше ничего. Они достанут нас. И что? Да наплевать. Главное – мы живем и работаем стильно. Понимаешь? И тогда Феликс заговорил скрипучим, хриплым голосом: – Ворон, никогда больше не неси мне подобную пургу. Никогда больше! Ты слышишь меня? Джек подумал, что, Боже ж мой, если не соглашусь, этот сукин сын пристрелит меня. И он сказал: «Хорошо, Феликс». Тот отвернулся и уставился на блестящий локомотив. – Теперь можем возвращаться? Джек кивнул и завел мотор, матерясь про себя и думая о том, какого размера учинил глупость. Ведь все просрал. Феликс не был готов для откровений про стиль и смерть. Через несколько секунд Джек осмелился украдкой глянуть направо. Феликс немо и безучастно пялился перед собой. Ох, хоть бы он из-за моей болтовни снова не застыл. А для нынешней работы он незаменим. Что, если твари вырвутся в коридор, а Феликс не станет стрелять? Ох, мать его. И ведь уже ничего не поделаешь. Раз уж прогадил, так прогадил. Все, проехали и забыли. Вообще не стоило брать его с собой. Лучше я б поехал один, как делаю всегда. Ладно, Джек, о Великий тупой вождь, забудь о том, что твой стрелок рядом, занимайся своим. Глубоко подыши, расслабься и забудь. Давай, представляй прямо сейчас, как побеждаешь и все у тебя получается, потому что, если не представишь, если не увидишь свой успех, ни хрена не успеешь придумать, когда приспичит… Джек представил, и притом вел машину как автомат, видя сквозь лобовое стекло не улицы техасского городка, а свою победу. В лифте – аквариум со свиной кровью, напитанной спидом, кокаином, крысиным ядом и всем прочим. Тварей это сразу не убьет, но, как фальшфейер на том гуле, отвлечет. Конечно, отвлечешься, если сразу десяток ЛСД-трипов. Конечно, пахнуть будет некошерно. Твари поймут, что с кровью что-то не то, но ведь они же будут видеть ее! Потому Джек и велел Коту раздобыть аквариум, чтобы монстры не только чуяли кровь, но и видели ее сквозь стекло и не могли противиться искушению. Пускай окунают в аквариум свои гнилые клыки, пусть лакают, а потом отрава с дурью стукнут по мозгам, а лифт повезет наверх, и, пока доедет, твари отрубятся намертво или одурнеют, потеряют проворство… А трос от арбалетной стрелы потащит их быстро. Одурманенные чудовища не успеют отреагировать, на таком-то коротком пути. Трос присоединен к «блейзеру», потому что лебедка слишком медленная, рисковать не стоит. Я свистну Карлу по радио, тварь вытащат из лифта и сожгут на солнце прежде, чем та успеет опомниться. Конечно! Так и будет! Да нам, может, и стрелок не понадобится. Хотя он есть, конечно. Но все равно будто уже и нет. Феликс, сидящий рядом с ушедшим в воображение Джеком, закачался и затрясся, как готовый взорваться вулкан. Глава 17 Феликс сидел на багажнике «блейзера», наблюдал за тем, как команда хлопочет над последними мелочами, и ненавидел все наблюдаемое. Но молчал. Конечно, он ненавидел и работу, и это место, и великий, мать его, План, ненавидел лежащую рядом пару браунингов, ожидающую отправления в кобуру, и ненавидел искреннюю заинтересованность остальной Команды. Но больше всего он ненавидел Джека Ворона, расхаживающего там и сям, раздающего команды и пытающегося вдохновить болтовней. Это действует на нервы – знать, что начальник набит по уши самоубийственным дегенеративным кретинизмом, тупым философствованием. О чем он вообще? О том, что все когда-нибудь умрут, так почему бы не прямо сейчас – и тому подобная непристойная лабуда. Но Феликс молчал. Только ненавидел, кипел от злости – и молча курил. Он еще и боялся, но слишком уж разозлился на Ворона, чтобы замечать свой страх. Уж больно гнусную и тупую лабуду погнал Ворон у парка. Работа и так полное дерьмо, отдать концы – раз плюнуть, а тут еще босс изрыгает тупейшую инфантильную чушь про карму, стиль и, мать вашу, самураев.