Да, ну его к лешему! Сам пусть геройствует… От выпитого меня мотнуло и я, не хотя того, пару шагов вперёд сделал. Тут мужик у лошади в лице изменился. Наглая его улыбочка с морды сползла. Он, что, меня так испугался? Тут и моим мимическим мышцам пришлось поработать — за спиной мужика Федор Терентьевич стоял. Ещё и немаленьким ножиком по горлу мужика щекотал. Как? Он же только что на телеге сидел⁉ Не успел я и моргнуть, в прямом смысле этого слова, как атаман бузников мужика на сто восемьдесят градусов развернул, лицом к тем двоим на дороге поставил, а сам за его спиной спрятался. Кстати, разбойничек был Федора чуть не в два раза шире. Тот ещё кабан… — Стволы на землю! — услышал я злой голос Федора. — Ну! Так, так, так! А я такого не умею! Он, что, телепортировался? Да я из него душу выну, пока он меня такому не научит! Хмель из моего организма выветривался со страшной силой, трезвел я просто стремительно. Двое, что на дороге стояли, свои винтовки медленно опустили в дорожную пыль. — Брата-то отпусти… Пошутили мы… — По пять шагов назад! — скомандовал им Федор. Мужики спятились как им было велено. — Стоять на месте! — гаркнул бузник. Свободной рукой Федор лишил обреза того, у чьего горла держал нож. Сразу же, не останавливаясь, бросил изуродованную винтовку мне. Всё это было так быстро, что я еле обрез и поймал. — Держи их на мушке, — это уже было сказано мне. Какая мушка? Ствол-то опилен… Не убирая ножа от горла мужика, Федор начал подталкивать его вперёд. Тот со всей осторожностью засеменил. Так они до лежащих винтовок и дошли. — Брысь! От удара в спину, по всей видимости, старший у напавших на нас, покатился по дороге. Бузник не торопясь поднял винтовки. — Лысому скажете, пусть крапивы в портки вам натолкает… Федор Терентьевич качнул стволом в сторону кустов. Уже успевший подняться и его товарищи заспешили в указанном направлении. Мы, чуть постояв, уселись обратно на телегу. — Что за Лысый? Меня, если честно, немного потряхивало. — Есть тут один… В лесу с прошлого года обосновался. Пошаливает со своими мухоморами. Всё руки до него не доходят… — Федор, а если бы кто ещё в кустах был? — Да не было там никого. Что, сам не видел? Во! Как я увижу? Рентген не моя фамилия… Глава 21 Подшалимок — Всё, хватит. Федор Терентьевич завязал гасником мешок с гостинцами кума. В том числе и с четвертью. Да там, кроме неё, почти ничего уже и не было. Я возражений не высказал. Федор — он такой, живёт по принципу — пей, но дело разумей. Время дел подходит, а значит с самогонкой мы завязываем. Бесповоротно и однозначно. Вот и потянулись места нашей волости. Да, нашей. А, как? Именно нашей… Федор за последние пол часа несколько раз уже с телеги соскакивал, что-то на дороге и в траве на её обочинах рассматривал. Головой после этого вертел, что-то про себя шептал. — Что? — в который уже раз я его спрашивал. — Погоди, — однозначно неслось в ответ. Гожу, гожу. Что мне остается. — Давай, Ваня, ходу прибавим. Странное предложение, как будто этот самый ход от меня зависит. Лошадка-вятка ход определяет. Передвигает ногами на своё усмотрение. — Давай. Я не против. Федор Терентьевич сам себе кивнул, телегу покинул и к лошадке подошёл. Что-то в ухо ей начал нашептывать. Что, он и по лошадиному умеет? Или, его лошадка русский язык понимает? Так или иначе, но вятка к хозяину морду повернула и кивнула. Федор ей рукой по гриве провёл, опять что-то тихо сказал. Ещё раз лошадка головой мотнула и прямо с места ускорилась. Её хозяину чуть телегой не досталось, но всё же без урона он на неё запрыгнул. — Похоже, гости у нас. Много. Данная информация была доведена до меня уже на ходу. Ну, для меня это дело обычное. Из одного котла кипятка я в другой перепрыгнул… Примерно через версту из кустов навстречу нам выпрыгнул паренёк. Костыга. Однако, когда мы подъехали, я понял, что ошибся. Скорее, уже подшалимок. Просто, последние военные, не самые сытые годы, недобро сказались на его физическом развитии. Не из самой младшей паренёк вятки-беседы. Всё, в вятском я царстве-государстве. Главная тут река — Вятка. Аборигенная лошадка — вятка. Даже деление по критерию возраста тех, кто готовится в бойцовскую артель вступить, и оно идёт на вятки-беседы. Всё тут — вятское. Ну, и на Вятке — свои порядки. — Что? — Федор Терентьевич был не многословен. — Всего — двадцать. Из Первого Московского продовольственного полка. В селе — десять, а другие по деревням поехали. Хлеб выгребают. Подшалимок тоже по древу не растекался. В нескольких словах атаману весь расклад дал. Сколько всего в зоне ответственности бойцовской артели чужих, что за воинская часть в гости пожаловала, как они по территории распределились и чем занимаются. — Когда появились? — Федор Терентьевич нахмурился, вину он за собой чуял. Надо было ему, как только меня встретил, сразу в волость родную ехать, а не на свадьбе пировать. — Сегодня. Атаман тяжело вздохнул — точно, сразу надо было ехать… — Балуют? — Балуют. — кивнул подшалимок. — Хлеб нашли? — осведомился о главном Федор Терентьевич. — Тот, что на виду был. До спрятанного при мне не добрались. — Оружие? — Винтовки.