Но сейчас договариваться не стоит. Надо всё тщательно обдумать. И еще лучше – высказать предложение, когда Дёрруд придет «рассчитываться» с Рёрехом. И лишние свидетели не помешают, и дану придется отвечать сразу, не выгадывая. Просто да или нет. – Когда к Рёреху пойдешь, меня возьми, – сказал Сергей. Дёрруд кивнул. Не спросил зачем, только глянул так… Многозначительно. Словно догадался, что задумал Сергей. Впрочем, не важно. Если получится, будет просто здорово. Да и жаль, если Дёрруда убьют. Сергею он симпатичен. Опять-таки, о своих, варягах, стоит подумать. Что такое «гладиаторские праздничные бои по-варяжски», Сергей видел многажды. И вполне допускал, что Дёрруд уйдет в свою Валхаллу не в одиночестве. Сергей подумывал: не известить ли Рёреха о своих планах по поводу Дёрруда? Но в итоге решил этого не делать. В поддержке княжича Сергей не сомневался. Заполучить в дружину такого воина, как Дёрруд, не откажется ни один правитель. Вопрос только в верности. Дружинник по определению – свободен. В невоенное время может запросто уйти. Да и в военное тоже, если не боится, так сказать, репутационных потерь. Принять дана в дружину – значит простить ему долг. И как долго после этого Дёрруд останется на варяжской службе? Вдобавок Сергей рассчитывал заполучить дана в свою команду, а не сосватать его Рёреху. Верность верностью, а добыча потом все равно делится по участникам. Глава 21. Дёрруд Убийца (продолжение) На ту часть детинца, что была отведена Рёреху, Дёрруд и Сергей пришли за день до начала праздника. Дёрруд был спокоен. Сергей – воодушевлен. Все это время он размышлял над договором, который предложит дану в обмен на выкуп, и выработал четкие условия, которые стопроцентно гарантировали вхождение Дёрруда в его десяток минимум на три года. А там уж от Сергея будет зависеть, останется ли дан с ним или нет. Княжич ждал. О приходе дана его предупредили заранее. Равно как и о том, что денег на выкуп у Дёрруда нет. На то, что вместе с даном был Сергей, Рёрех внимания не обратил. Да и с чего бы? Во дворе, считай, половина Рёреховой дружины собралась. Да еще отцовых и Труворовых – с полсотни. Не каждый день элитный воин-нурман добровольно отдается в «гладиаторы». Дёрруд остановился в десяти шагах от княжича. Глядел гордо. – Принес? – спросил Рёрех. – Нет, – лаконично ответил дан. – Может, попросишь еще отсрочку? – предложил Рёрех. – Не попрошу, – взгляд Дёрруда был мрачен, но не враждебен. – Денег не будет. Моя жизнь – твоя. Сергей открыл рот, чтобы вмешаться, но тут его накрыло. Он вдруг понял, что не станет ничего выторговывать. Неуместно это. И неправильно. Он воин. И хочет, чтобы люди, которых он уважает, видели в нем именно воина. Не торговца. Так что плевать на деньги. Они придут, уйдут и снова придут. Они не цель. Они – средство. Потому иногда их надо тратить просто так. Без мыслей о выгоде, только по велению сердца. Спросить себя: ты этого хочешь? И если да, то делать, не задумываясь о доходе. Он хочет, чтобы Дёрруд стал свободен. Он может это сделать. И он это сделает. – Я принимаю на себя долг этого человека! – звонко выкрикнул Сергей, встав между даном и княжичем. – Шестьдесят марок серебром, верно? – Верно, – подтвердил Рёрех. Он здорово удивился, но виду не подал, только жестом показал: «Зачем?» Сергей тоже молча, жестом попросил: «Позволь!» «Делай», – жестом же ответил княжич, а вслух произнес: – Я услышал тебя, гридень Вартислав, и принимаю твое поручительство. Дёрруд, сын Сиггтрюгга, ты свободен! Дан растерялся. Его судьба была – умереть во славу варяжского бога. Если повезет, будет позволено умереть с мечом в руке. А теперь ему подарена жизнь. И свобода. Просто так. Подарена парнишкой, с которым они не родичи и даже не друзья. Зачем он это сделал? И чем отдариться за такое Дёрруду, у которого нет ничего? Дан поглядел на парня. Тот улыбнулся, покачал головой и приложил руку к сердцу. Ничего не нужно. Дар. Глаза Дёрруда Убийцы затуманила влага, и будто столб света увиделся над головой юного руса. Вспомнились слова: «Он не умер, хольд. Он даже не рождался». И Дёрруд понял: это боги вознаградили его за верность слову. Вознаградили и указали путь. И не сомневаясь больше, Дёрруд Убийца шагнул вперед, опустился на колено перед юным русом, протянул соединенные вместе ладони и произнес четко и торжественно: – Я, Дёрруд, сын Сиггтрюгга из Сконе, вкладываю свои ладони в руки хольда Вартислава и обязуюсь повиноваться ему, сражаться за него и почитать как отца до той поры, пока он не скажет: довольно. Да будут мне свидетелями в клятве Фрейр, Ньёрд и могущественный из Асов Тор Громовержец! Сергей если и растерялся, то не более чем на секунду. Едва дан умолк, Сергей взял его руки в свои и не менее торжественно произнес: – Я, Вартислав, верный Рёреха, сына Стемидова, принимаю твою клятву, Дёрруд, сын Сиггтрюгга. Да поможет мне Перун Молниерукий быть достойным твоей верности! Глава 22. Щедрость варяжского князя В общем, в праздник Зимнего Солнцеворота (он же – нурманский Йоль) Сергей входил с таким подарком, о котором даже не мечтал. Но это было еще не все. Вечером его пригласил к себе Стемид. Сесть не предложил. Ни сесть, ни шубу скинуть. Глядел не то чтобы мрачно, но – сурово. – Избор ко мне заходил давеча, – сообщил князь. Сегодня, значит. А их не навестил. Ни Сергея, ни Рёреха. Ну да какие могут быть претензии к тому, кому по сути жизнью обязан. – О тебе говорили. Сергей ждал. Захочет князь – сам расскажет. Не захочет, так и спрашивать бессмысленно. Глаза у варяжского князя – как ружейные дула. Если такое сравнение уместно, когда до первых пушек еще века и века. Чувствуешь себя не просто мелким существом, а кем-то незначимым. Пешкой, которую то ли обменять хотят, то ли просто смахнуть с доски. Сергею этот взгляд знаком. Власть так смотрит. Сергею, четырнадцатилетнему отроку, – стремно. А вот князь-воеводе – как-то поровну. Что бы Избор князю ни сказал, не страшно. На Стемидовых княжьих весах Сергей давно взвешен и оценен. – Избор сказал: с сыном моим у тебя сродство, – выдал наконец князь, поняв, что вопроса не будет. – Не кровное, но – в духе. Что думаешь? – Избор – ведун. Он – ведает. А Рёреха я вместо отца числю. Уж прости, княже, что его, а не тебя, да только не мой это был выбор. Ловко сформулировал. И при этом – чистая правда. Стемид подумал немного и кивнул, принимая. У владык обычно чуйка встроенная имеется – на вранье. Не хуже, чем у ведунов вроде Избора. Без этого чутья владыками не стать, а получив власть по наследству – не выжить. – Ладно, – князь поднялся. Медленно. И Сергей понял: устал Стемид. Больше всего хочется сейчас князю скинуть сапоги, лечь вот хоть на эту лавку, вытянуться и забыться. Но – нельзя. Есть еще дела неотложные. Интересно, какие? – За мной иди, Дерзкий, – бросил он Сергею и тяжелой, совсем не воинской поступью пошел из палаты. Сколько ему лет, интересно? Сорок точно есть, но до полтинника не дотягивает. Сергей в его годы бодрячком был… В той жизни. В коридоре Стемид остановился, сделал знак отроку, чтоб тот подал корзно. Недешевый такой плащ, снаружи – алого шелка, изнутри – соболями подбитый. Вместе с плащом и шапку принял. Высокую, тяжелую от золотых нитей и жемчуга. Когда вышли из терема, к Стемиду присоединились четверо из дежурной гриди. Сами. Согласно штатному распорядку. Поскольку ни седлаться, ни закладывать сани команды не поступило, Сергей сделал вывод: их цель недалеко, скорее всего где-то в городе. Вопрос: какая? Идти оказалось и впрямь недалеко. И ворота, рядом с которыми остановились, знакомые. Полномочного представителя новгородского купчества Грудяты ворота. Интересно, зачем они здесь? В частности, зачем здесь Сергей? Неужели Грудята, гад, нажаловался, что это Сергей новгородцу бизнес портит, цены сбивает? Стучать не пришлось. Хозяин сам открыл. То есть не совсем сам, холопы расстарались. Купец же встретил посреди двора. С поклоном, но не так чтобы особо низким. – Рад видеть тебя, Стемид, князь белозёрский, на подворье моем! – сообщил новгородец. Ну да, радость так и брызжет. Словно откусил яблоко и обнаружил в месте укуса полчервяка. – Изволишь ли в дом зайти, угощение отведать? Или сразу – о делах, времени попусту не тратя? Зря он так. Князья этого не любят. – А вот я тебе не рад, Грудята, – пробасил князь белозёрский. – За слова поносные, что ты обо мне говорил, надо бы тебе язык вырвать… Гридни обочь Стемида оживились, даже усами зашевелили. Как коты – на птичку. А вот дворня Грудяты, напротив, погрустнела и отодвинулась. Защищать хозяина… Да ну на фиг! Как бы самим под раздачу не попасть.