– Я сделал, что обещал, – сказал Сергей. – Твой брат будет помогать Войсту и, если покажет себя толковым, без серебра не останется. – Благодарю тебя, старший, – Гест поклонился, приложив руку к груди. – Он будет стараться. – Ты теперь мой человек, – покровительственным тоном произнес Сергей. – Твои беды – мои. И если ты поступишь не по Правде, это тоже станет моим проступком. Понимаешь это? Гест кивнул. – Помнишь девчонку, что была со мной на рынке в Заугло? – Ту, что потом дан убил? – Ее. Она сиротой осталась. Всю ее родню нурманы вырезали… И одним из этих нурманов был ты. Она тебя узнала. Гест напрягся. Даже шаг назад сделал. Но за оружие не схватился. Как и предполагал Сергей. – За ту резню винить тебя не буду, – сказал он. – И князю не расскажу, ты ведь теперь мой человек. Одно спрошу: это Геллир-ярл был с вами тогда? – Нет, – Гест решительно мотнул головой. – Но он – знал? – Знал, – подтвердил Гест. – Это было третье селение, которое мы ограбили. Ярл перехватил нас еще на втором. Убил троих, а остальным предложил служить. Мы согласились. Он сказал: надо обобрать еще два селения. Десятая доля – ему, остальное нам. Но чтоб никто не узнал. Из дальнейшего рассказа выяснилось: Геллиру очень деньги были нужны. Прям до зарезу. И добыл он их грязным, но простым способом: ограбил своих. А вину ловко спихнул на насельника из бывших воев, который сколотил ватажку и ходил к Волге то ли торговать, то ли тоже грабить, а скорее, и то, и другое. Хирдманы Геллира убили ватажников и их вожака. Убили и обобрали. А Стемиду ярл доложил, что наказал злодеев, грабивших его подданных. Даже какие-то доказательства вроде представил. Стемид поверил, поскольку возражений не было. Мертвые молчат. Тем более и грабежи прекратились. Гесту кровавая афера Свирепого казалась отменной. Сергей же счел Геллира подлой крысой. Что ж, кто предупрежден, тот вооружен. Сергей и прежде полагал, что доверять ярлу нельзя. А вот то, что теперь он мог полностью доверять Гесту, это очень хорошо. – Брат твой будет жить на посадском подворье с Войстом и Торопом, а ты – у меня, – сказал Сергей Гесту. – Обустраивайся сам, мне недосуг. У Стемида нынче пир для ближних. Если что будет нужно, скажешь Буру, он даст. Глава 31, в которой Сергей встречается с голодным зверем Еще одним знаком доверия со стороны Стемида, еще одним, если считать первым отзыв Шибреня, было приглашение на пир. И не на обычное дружинное застолье, а для узкого круга приближенных: родичей, старшей гриди, особо почетных гостей. Войст, у которого Сергей попытался узнать что-то полезное о подобных мероприятиях, только плечами пожал. Его на подобные не звали. Ну Войст ладно. Он и полусотником-то походил всего ничего. А вот то, что и Прастен, как оказалось, тоже на подобных княжьих посиделках не бывал ни разу, Сергея удивило. Более же никого из старшей гриди Сергей не знал. Геллир не в счет, а к Рёреху за консультацией Сергей обращаться не стал. Скорее всего, по его протекции Сергей и угодил в избранные. Ладно, разберемся. Что для бывшего князь-воеводы, бывавшего на кесарских пирах, княжьи застолья? Даров вроде на таких сборищах вручать не полагалось, а если и полагалось, то сами виноваты. Надо было заранее сообщить. Форму одежды Сергей выбрал максимально парадную. Одежда самая понтовая, драгметаллы – по максимуму. Шуба, шапка – из лучшего меха, да с шелковой подкладкой. Оружие парадное. Вместо синдской «рабочей» сабли – трофейную византийскую спату в дорогущих ножнах и с россыпью мелких рубинов на оголовье. Баланс у спаты отвратительный, но смотрелась богато. В пару к спате – кинжал. Небольшой. Не орудие убийства, а столовый прибор. С собой прихватил Войма. Хранить те самые шубу с шапкой. Собственно, из своего дома Сергей мог и в рубахе до терема добежать, но не солидно. Да и холоп пригодится. Вдруг хозяин с алкоголем переберет? Ну или факел нести. Пир-то наверняка до ночи продлится. Гостей встречали Стемидовы отроки. Пригласительных не спрашивали. Понятно, что незваным никто прийти не рискнет. Пиршественная была обустроена в пиршественной же. Но не так масштабно, как на общедружинных пьянках. Столы втрое короче. Зато яства и выпивка получше. Гостей рассаживал лично Кщей. Места, впрочем, выбирал не он. Каждому гостю уже расписано, где сидеть. Строго по статусу. Наверху – сам князь, двое сыновей (младший остался зимовать в Белославле) и старшая родня. Среди последних – Геллир. Как ярл и брат по браку. Этот, увидев Сергея, кивнул ему весьма благосклонно. Сергей ответил на приветствие не менее дружелюбно. Да, теперь он знал, что Геллир Свирепый много чего натворил. Знал, но помалкивал. Отчасти ради Траина, который об отцовых «подвигах» понятия не имел. Отчасти потому, что, расскажи он о подлости ярла Стемиду, тот, скорее всего, поверил бы не ему, а своему родственнику. Впрочем, даже если Сергею удалось бы князя убедить, маловероятно, что наказанием для ярла стала бы смерть. Скорее всего, Стемид приказал бы Геллиру убираться восвояси. И тогда ярл наверняка стал бы Сергею врагом, потому что догадаться, кто его сдал, не так уж трудно, даже если бы Стемид решил это скрыть. Нет, сильные враги – это полезно для развития воинского духа. Но Сергей пока не был готов к настолько сильным врагам. Так что кивок и дружелюбная улыбка. Старшие – наверху. Остальные – по ранжиру. Отдельно и в самом низу – женщины. Будь князь женат, его супруга, вполне возможно, сидела бы рядом с мужем. Но не обязательно. Жена Трувора, например, чести сидеть рядом с мужем не удостоилась. Сергея Кщей усадил в самом «низу» стола. На последнем месте. Но проводил лично, показав тем самым, что он, Кщей, к Сергею – со всем уважением. Да плевать, что последнее. Слева от Сергея расположился княжий родич полусотник Каршен, который в здешней табели о рангах стоял точно повыше. У последнего места с мужской стороны имелся еще один серьезный плюс: по ту сторону стола сидела парочка очень милых девушек. Одну Сергей знал: младшая дочь Стемида Ута. Девчонка лет тринадцати. А вот вторая, с виду на пару лет старше, – незнакомка. И вдобавок настоящая красотка. Что в фас, что в профиль. Личико выразительное: все чувства на виду. Глазки сияют, улыбка – восхитительная. Если добавить к этому, что предназначена она Сергею, так и вовсе чарующая. Нет, скорее провоцирующая: «бери меня и целуй прямо сейчас». Вот только трогать такую прелесть – чревато. В отличие от замужних дам, благородные девушки не прятали головки в головные уборы и не драпировались в платья, отягченные килограммами драгоценных металлов. Легкая диадемка-обруч, гривна на шее, обручья, колечки, поясок… Исключительно для того, чтобы подчеркнуть принадлежность девушки к высшему сословию. И незнакомая блондиночка к нему, безусловно, принадлежала. Наголовье из витого злата, обручья на рукавах тоже золотые, хоть и тоненькие, а на груди большущая пластина на шейной цепочке из того же царского металла. Достаточно, чтобы понять: родня девушки не бедствует. Более того, знаки на этой самой пластине говорили понимающим, что род красотки, если понадобится, способен заставить бедствовать других. Ибо написано было на пластинке, что она – подарок конунга Эйрика сестре. В общем, подумавши, Сергею стоило бы закатать губу обратно. Не в том он нынче ранге, чтобы зариться на конунговых сестренок. Однако… Не зря же его прозвали Дерзким. И он пошел в атаку. И небезуспешно. – Колхульда Торварддоттир. – Красотка потупилась с притворной скромностью. Притворной, потому что тотчас глазки подняла и спросила без церемоний: – А ты, Вартислав, ты – чей? Имелась в виду не его воинская принадлежность, которая и так понятна по облачению, а происхождение. – Свой собственный. – В принципе он уже знал, как отвечать на такие вопросы. – Я старший в роду. Теперь старший. Вернее было бы сказать не старший, а последний. Но «старший» звучало солиднее. А ничего так имечко у дочери Торварда. Черная тайна. При том что сама – светленькая. Если не считать бровок, которые явно подкрашены. – А кто был твой отец? – И хлоп-хлоп глазками. Мол, простое любопытство, ничего особенного. – Прости, прекрасная, не могу назвать его настоящего имени. Гейс. Говорили по-нурмански, потому и гейс, а не зарок. Заинтриговал красавицу. Ну да. Девочки любят тайны. Вот и эта. Так и косит глазками на запястья Сергея. А на запястьях у него – золотые обнимающиеся дракончики из крымской добычи. – Нет, это не родовые, – ответил Сергей на незаданный вопрос. – Железом взял прошлым летом. Небрежно так уронил. Примерно так говорят: в лес сбегал, зайца убил. Поразил девушку прямо в нежное сердечко. У нурманов бзик по поводу драгметаллов. Кто больше на себя нацепит, тот и круче. Причем касается не только дам. Всех. Сколько арабских дирхемов в нурманские гривны переплавлено, даже представить трудно. А тут – золото. И не дареное, а добытое в бою. Все равно как в той, самой первой жизни Сергея вдруг выясняется, что новенький немецкий спорткар не папин подарок, а куплен на средства, лично заработанные во время студенческих каникул. В голубых глазках Колхульды прям-таки читалось: что ж ты за монстр такой, если золото отхватил, не будучи ни конунгом, ни ярлом? – Мой брат летом хузарский город захватил! – похвасталась Ута. – Большо-ой! А Варт у него – хольд! Интереса прибавилось. Как так? Еще и усы не выросли, а уже хольд. Сергей не стал уточнять, что хольдом-десятником он стал совсем недавно, а в походе числился дренгом-отроком. – Самкерц, – уточнил он. – Ромеи его Таматархой зовут. – Расскажи!!! Отказывать даме Сергей не стал. Скромничать тоже. Тут принято хвастаться. Особенно у нурманов. Кто сам себя хвалит, кто – через скальдов. Сергей предпочитал на скальдов не тратиться. Тем более что хорошо подвешенный язык девушками тоже ценим. И не только девушками. Под конец, когда дошло до прибытия хузарского воинства и унижения ромейского военачальника, Сергея слушали не только девушки, но и приличная часть «женского» стола, и ближайшие соседи по «мужской». А потом Сергей поймал взгляд с «вершины». Стемид заинтересовался: что там за оживление на дальнем конце? Волевым усилием отодвинув тщеславного подростка, Сергей быстренько свернул историю, встал и провозгласил тост во славу белозёрского князя и сыновей его, запихав в речь максимум восхвалений и превознесений. За что удостоился поощрительного кивка и подарочной чаши с пивом. Пиво следовало выпить, а чашу – оставить себе. Пиво было обычное, а вот чаша – серебряная. Булгарской работы. Щедро. Когда общий градус пирующих достиг уровня «щас спою», женская половина стола дружно поднялась, Сергей тоже встал. Это не сложно, если ты – крайний.