— Алекс, ты все-таки пришел! Алекс! — произнесла она с сильным акцентом. Миссис Барнс оказалась справа от меня. Сопровождал виконт Езерский — его сына из младших классов я немного знал по школе. — Sergey, please leave me alone, — проговорила она, явно стремясь освободиться от опеки виконта, и добавила по-русски: — Мне нужно поговорить с Алексом. — Ты обиделась на меня? — спросил я, помня, что был с ней очень груб по эйхосу и она не ответила на мое последнее сообщение. — Да. Мне было неприятно. Мне было больно, что ты так плохо думаешь обо мне. Алекс, я могу быть очень хорошей женщиной. Ты меня просто не знаешь, — она сделала еще шажок и теперь почти касалась меня бедром, в то время как ее грудь, небольшая, но очень аппетитная в великолепном декольте грозилась оказаться на высоком фуршетном столе. — Отчего же. Знаю: граф Кальвер, капитан Картер, Эндрю и даже твой любимый брат Майкл, — перечислил я известных мне любовников чеширской кошки. На лице Элизабет сразу разлилась обида. Баронесса поджала губы, отвернулась к площадке, где выступали комедианты. — Да, я плохая женщина. Я очень плохая, — сказала она после затянувшегося молчания. — Ты тоже будешь презирать меня? Будешь ненавидеть как и все? — Нет, Элиз, — я поманил ее пальцем и сказал тихо: — Твоя пизда — это твое личное дело. Но до тех пор, пока из-за нее никто не страдает от твоей невоздержанности. До тех пор, пока ты своими поступками не делаешь других людей несчастными. — А ты ревнуешь? Алекс, скажи, что ты ревнуешь, — она вцепилась в мой рукав. — Пожалуйста, скажи так! — Ты меня дразнишь, — сказал я и это было почти честно. — Дразнишь, как шлюха, которую хочется крепко отдрыгать. Ее серые глаза с вызовом и похотью смотрели на меня, она молчала, чуть приоткрыв ротик, и меня тут же встал член. — Ты можешь это сделать, Алекс. Я согласна быть твоей шлюхой. Может быть потом, ты постепенно начнешь понимать, что я могу быть для тебя, гораздо большим, чем просто шлюха, — миссис Барнс потянулась за кусочком колбасы, и я помог ей, на миг задержав ее руку. — Прости меня за прошлое, пожалуйста. Прости за Майкла, — тихо проговорила она. — В моей жизни было много ошибок и сейчас я их делаю. Я просто не видела смысла быть другой, но ведь все может поменяться. — Зачем тебе мое прощение? Ты мне ничем не обязана. Это твое личное дело, ведь мы не любовники, — все это время, я поглядывал за Козельским и мамой. Был позыв подойти и увести ее, но Елена Викторовна такое вторжение восприняла бы крайне негативно, и ситуация стала бы лишь хуже. — Алекс, я уже говорила, мне очень нужно развестись с Теодором. Я хочу порвать со всем прежним и переехать сюда как Майкл. Пожалуйста, помоги. Только ты достаточно добрый и благородный. Я знаю, что ты лишь притворяешься злым демоном. Ты очень сильный, словно в твоем молодом теле живет бог. Я, наверное, влюбилась в тебя, — проговорила миссис Барнс, тоже поглядывая в сторону графини Елецкой. — А как же князь Мышкин? У тебя с ним бизнес и кое-что еще, — я на миг перенес внимание на тонкий план. Присутствие Геры по-прежнему ощущалось. — Бизнес… Бизнес у него с Теодором, а со мной… Он просто заставляет меня сосать его член и проводить неприличные эксперименты со мной. Сначала мне это нравилось. Нравилось, даже когда он мучил меня и дергал за волосы, теперь уже нет. Все равно, он хоть какая-то поддержка. Понимаешь, всякий раз, когда у нас с Теодором портятся отношения, он забирает у меня все деньги. Я не могу с ним даже развестись потому, что у меня нет денег на адвоката. Алекс, я просто погибну там в Лондоне. А Теодор узнал о моих отношения с Мышкиным и теперь точно никогда не отпустит в Россию и больше не возьмет сюда с собой. Ты же не хочешь, чтобы я умерла? — она умоляюще глянула на меня. — Мне больше не к кому обратиться, Алекс. — Зачем же ты тогда, когда заперлась в номере в ванной, говорила своему Теодору о любовнике, и выдумки о беременности, — спросил я. — Потому что ты мне в тот вечер вскружил голову. И я была дурой, полной дурой в тот вечер. Конечно, не нужно было это так выставлять перед ним. Сделала только хуже себе, — из ее глаза покатилась слеза. — Я помогу тебе, Элиз. Сделаем так: скоро Майкл полетит в Лондон по моему заданию. Ты отправишься вместе с ним. Дам тебе деньги на поездку и на адвоката, — я увидел идущего к столу князя Мышкина, похоже он направлялся именно к нам. — Спасибо тебе, Алекс! Спасибо! — миссис Барнс жарко обняла меня и принялась целовать в щеку и подбородок. — Ох какие нежности! — расхохотался князь, тряхнув длинными каштановыми кудрями. Он был заметно пьян и очень весел. — Элиз, почему же ты не так тепла со мной⁈ Это, наверное, все магия господина Елецкого! Как же волшебен этот мир! — он круто повернулся, ища взглядом прислугу. — Платон, Анисим, подайте что ли вино! — Какое интересное совпадение! Здесь все, кто любит мою Элизабет или кого-то не хватает? — с другой стороны к нам подходил не кто иной как Теодор Барнс. Хотя прежде я видел лишь одну его фотографию, но сейчас сразу узнал в заметно пьяном господине мужа Элизабет. — Ах, здесь нет графа Кальвера! Какое упущение! Может отправить ему приглашение в Йорк? — Кальвера? Вы о ком, Теодор? — князь Мышкин непонимающе уставился на англичанина. — Хотя какая разница. Сегодня мне тридцать! Давайте за эту прекрасную жизнь! За магию и женщин! Геннадий Дорофеевич взял с подноса бокал, наполненный на две трети рубиново-красным вином, и протянул его мне. Потом взял еще один из оставшихся двух и осушил его в несколько крупных глотков. А дальше произошло очень неожиданное и я не успел донести бокал до рта: князь замер, изумленно глядя на Теодора, затем на меня. Лицо его побледнело, пошло пятнами. Мышкин хотел что-то сказать, но из груди его вырвался хрип. Он упал к моим ногам, пуская изо рта пену. Глава 18 Вот это удача! Сегодня Талия решила принять ванну перед сном. Поскольку она любила эту процедуру и могла делать ее очень долго, Родерик не стал дожидаться, когда его возлюбленная ляжет в постель — он решил вылететь на охоту пораньше. Название 'охота очередной попытке найти подходящее для освоения тело придумала Принцесса Ночи. Родерику оно понравилось. Действительно это походило на охоту, правда такую, в которой у тебя есть лишь один выстрел и промах сулит кучу неприятностей. Сначала призрак отправился в дом Асклепия на Старолужской. Это не близко: на границе между Резниками и Елисеевским, но это место он не посещал давно, и сегодня захотелось попытать удачи там. Однако удачи там не было, как не было ожидаемых смертей сколь-нибудь интересных лиц: ни тебе виконтов, ни графьев с князьями — все какие-то безымянные людишки. Еще раз пролетев через южное крыло и осознав, что в этом доме ловить нечего, Родерик направился к Палатам Спасения в Печатниках. Призрак рассудил так: это заведение хоть и имеет дурную славу, но в него свозят не просто больных, а лиц внезапно пострадавших в авариях, драках или еще по каким-то незапланированным причинам. Как правило, таких доставляют экстренно по вызову службы помощи. Раз так, то здесь гораздо больше встретить не какого-то старого пердуна, а человечка вполне молодого. И Палаты эти не так далеко от особняков титулованных господ. Так что шанс у Родерика там был. Пролетев по палатам с особо тяжелыми и экстренно поступившими, серый маг ознакомился со списками пациентов. Увы, здесь его ждало разочарование. Все-таки Родерик решил задержаться в этом заведении. Виманы и эрмимобили службы помощи доставляли сюда пострадавших довольно часто и стоило испытать удачу, может даже зависнуть до утра. Ждать долго не пришлось. Вскоре на лужайку перед центральным входом, мигая красными огнями, опустилась вимана службы спасения. Люк ее открылся, к нему поспешили санитары с каталкой, и Родерик, подлетев, услышал такую речь: —…не надо сюда! Он же целый князь! — Именно, что князь! Загнется сейчас! Не успеем на Басманный! — возмущенно отвечал мужичок в сером халате. — Его срочно к живобиостику надо! — У нас один живобиостик — занят! Давайте на Басманный к Пожарскому храму! — распорядился мужчина в синей форме. — Быстро! Больше торгуетесь! Уже туда бы подлетали! «Целый князь — это хорошо», — рассудил Родерик, — «Это очень хорошо! Настолько хорошо, что Принцесса свихнется от радости, если только этот князь не урод какой-нибудь и не старичок». Призрак тут же влетел в виману, едва успев протиснуться в щель закрывающегося люка. Летающая машина службы спасения модели «Фея-03» имела всего одно помещение и маленькую рубку, поэтому Родерик сразу увидел того самого князя, лежащего на носилках. Именно того самого! Ему было знакомо это лицо: его Талия Евстафьева очень внимательно разглядывала на экране терминала, когда они были в гостях у Астерия. И Родерик даже приревновал баронессу за столь непосредственное внимание к другому мужчине, пусть даже в виде фотографии на странице Всеимперской сети. Князь этот был молод и, надо признать, хорош собой. Правда внешний вид его портила мертвенная бледность лица и заблеванная одежда. Но какие же то мелочи перед открывающейся перспективой! Серый маг почувствовал, как от накатившей радости запульсировала его ментальное тело. Наверное, если бы он был жив, то именно так сейчас стучало его сердце: размашисто и часто! Размашисто и часто, что даже больно в груди! Родерик подлетел к князю, стараясь вспомнить его имя. Да, он читал, там на экране терминала у Астерия… Кажется… Кажется князь Геннадий Мышкин. Точно — Мышкин! И сейчас вся удача, и вся безмерная радость Родерика заключалась в том, умрет этот князь или выживет. Призрак протянул к нему свою невидимую руку, возложил на лоб, прикрытый каштановыми кудрями, и произнес: — Давай миленький! Давай княже, преставься, пожалуйста! Ну нахрена тебе эта жизнь? Мертвым быть очень хорошо! Представить не можешь как здесь чудесно! А я уж доживу за тебя, как-нибудь осилю твой скорбный земной путь! Может быть поддавшись уговорам, может по какой иной причине князь Мышкин тут же преставился. Дернулся, приподняв голову, глаза его распахнулись, и тут же застыли на подскочившем к нему врачевателе. — Пиздец! Не довезли! — констатировал врачеватель с аккуратной бородкой. Тут же к нему подскочил второй в сером халате с вышитой молнией Перуна и знаком мага-целителя второй степени. — В сторону Петрович! Дай-ка! — вытянув вперед руки, он оттеснил Петровича и воскликнул: — Именем Перуна Всемогущего заклинаю, живи! — закрыв глаза, маг-целитель попытался нащупать энергетические тела свежепочившего. Все решали мгновения и пока еще можно было вернуть умершего к жизни. Родерик в свою очередь тоже понимал, что медлить нельзя. Помня прежний опыт, сейчас важно было обрести новое тело правильно: ухватить часть ментальности уходящего в вечность князя, но при этом взять ее так, чтобы остались лишь важные аспекты памяти — они всегда на поверхности верхней части ментального тела. Немедля, серый маг нырнул в еще тепленькое тело Мышкина. Нырнул отчаянно, вытесняя остатки энергетики прежнего владельца, практически вышвыривая его оттуда. Закрепляясь в теле, серый маг надевал его словно очень тяжелый и тесный костюм — ощущения были очень важны. Именно с их помощью он контролировал процесс вселения. Одновременно он пытался освободиться от того, что ему так мешало быть собой в теле Ерофея рыжего: от этих неприятных физических и умственных привязанностей, а так же от зацепившихся за тело порочных ментальных конструкций. И складывалось бы все ладно, если бы не проекции рук мага-целителя и его наглое вмешательство: все, что Родерик хотел вышвырнуть из княжеского тела, этот настырный докторишка пытался вернуть назад, включая чужеродную энергетику. — Асклепий! Великий бог-врачеватель! Помоги! — маг-целитель чувствовал, что у него еще есть ускользающий шанс вернуть князю жизнь. Вот только происходило что-то не то: на тонком плане возникли странные возмущение, словно душа князя раздвоилась, при чем она из ее частей отчаянно сопротивлялась его благим усилиям. Целитель взмолился с еще большей страстью, глубже запуская проекции рук в почти мертвое тело: — О, Асклепий, будь милостив! Прошу! Перун Громовержец, дай мне силы! — Пидорас! — выругался ментально Родерик, и в сердцах ударил электрическим разрядом по рукам назойливого спасателя. Того изрядно шибануло. Голубовато-серые искры с треском посыпались из растопыренных пальцев мага-целителя и, кажется, даже из глаз. Самого его отнесло к стене. Он так и сел на пол, шапочка слетела с его головы, а скудные волосенки встали дыбом. Родерик шевельнулся, проверяя насколько он сжился с новым телом. Руки, ноги кое-как слушались, хотя чувствовалось сильное онемение и холод. Но это нормально. Серый маг знал, что так и должно быть поначалу. Сердце редко, но ритмично сжималось — разжималось, толкая кровь. Вот только внутри, почти по всему телу чувствовалась какая-то жуткая мерзость. Наверное, она и была причиной кончины князя. Напился до смерти? Или какой-то яд? Или наркотик? Сейчас это не важно — Родерик запустил стандартную заготовку исцеления физического тела. — Получилось! — вскричал маг-целитель, вскакивая с пола. — Петрович, ты видишь, получилось! Перун помог! — Ну ты даешь, Данил! А чего тебя так тряхнуло? Молнии Перуна явно были! Целительные молнии! — Петрович был озадачен. За двадцать лет службы в спасателях он не видел ничего похожего. Никогда эти молитвы, воззвания к богам не работали, даже если орать их в храме подле алтаря, а тут вон оно как! — Живы, ваше сиятельство⁈ — маг-целитель, подскочил к князю, хватая его свесившуюся руку. — Пожалуйста, живите! Мы сейчас вас мигом в Палаты Надежды на Басманном! Там подключат к живобиостику, промывание сделают! Родерик, вернее уже князь Мышкин Геннадий Дорофеевич, молчал, торопливо сканируя физическое тело, запуская процедуру магического восстановления — процедуру непростую, забирающую всю его магическую энергию. Вероятно, в случае с таким тяжелым отравлением, эта процедура совпала с естественной процедурой очищения организма. От резкого рвотного позыва князь едва успел приподняться и тут же выдал струю фоленского розового вперемешку с закуской. При чем так неудачно вышло, что все это вылилось на халат заботливого мага-целителя. — Блядь! — выругался князь. — Полотенце скорее дайте! — Петрович! Полотенце! — продублировал волю его сиятельства маг-целитель, судорожно очищая испачканный халат. — Не надо мне в ваши Палаты. Нормально уже мне, — Мышкин выхватил из рук Петровича какую-то нечистую тряпку и принялся обтирать свой костюм. После очищения желудка стало получше. Уже не было прежнего ощущения мерзости, от которой все сжималось внутри, словно там хозяйничала чья-то холодная когтистая лапа. — Давайте в Замоскворечье. Высадите меня на посадочной «Божественной Высоты» — это синяя такая башня, высокая торчит возле Павелецкой. — Помилуйте, ваше сиятельство, не можем мы так! Раз вас нездоровым взяли, то надо в Палаты доставить или в дом Асклепия, — нервно возразил целитель с аккуратной бородкой. — Нам за такой извоз влетит потом, — поддержал его маг-целитель, все пытавшийся освободить халат от нечистот. — Еще и под штраф попадем. Мышкин полез во внутренний карман, достал бумажник, просмотрел его содержимое и чуть не присвистнул от удовольствия: имелось здесь этак тысяч пять с лишним. Конечно, он, когда был еще Родериком, держал в своих призрачных руках гораздо большие суммы, но сейчас эти купюры были для него куда более ценные, настоящие. — Вот вам, мерзавцы! — он отсчитал пять сотен и положил на край носилок. — Это за труды и компенсация, если оштрафуют. Летим к гостинице «Божественная Высота» и никаких Палат! — Есть, ваше светлейшее сиятельство! — выпалил облеванный маг, схватил одну из пяти сотенных и метнулся к рубке, чтобы пилот изменил курс. Геннадий Дорофеевич тем временем пересел на откидное сидение, и обследовал содержимое своих карманов. В них оказалось немного: помимо бумажника носовой платок, дворянский жетон и какое-то письмо, вернее примятая открытка. Еще на поясе болтался эйхос. Номер Принцессы Ночи новоявленный князь знал наизусть, поэтому, невзирая на крайне скверное состояние и нарастающую головную боль, набрал его и наговорил в устройство связи следующее сообщение: — Я лечу к тебя, моя прелесть. Лечу на крыльях любви! Сегодня у нас будет безумная ночь!.. — хотя в последних словах Родерик очень засомневался. Сейчас он точно не в том состоянии, чтобы угрожать любовными свершениями самой Принцессе. — Эй, уважаемый, — обратился он к магу-целителю. — Все же хреново мне. Голова разламывается и снова воротит. Можешь посодействовать своими волшебными силами. — Конечно же, ваше сиятельство! — он тщательно вытер руки о висевшую на простенке тряпку и, повернувшись к Петровичу сказал: — Дай, что там имеется от отравления и питья побольше.