Вот и сегодня, например, ему довелось только прикорнуть в кабинете часа полтора после допроса Рамаданова. Но самочувствие было настолько бодрое, как будто он нормально отдыхал все последнее время. Возможно, какую-то роль сыграл тот факт, что информации из Ходжи натрясли изрядно. Будет чем теперь аналитикам заняться. Получив перелом колена, Ходжа стал очень разговорчивым. Он осознавал, что проданной взрывчатки хватит, чтобы набрать ему пожизненное заключение и еще несколько лет сверху. И конечно же, он намеревался торговаться, чтобы за информацию ему скостили срок. По словам Рамаданова, взрывчатку он купил месяца два назад на Украине. А информацию о том, что там можно чем-то поживиться, Ходжа получил от человека по имени Артур Силантьев. Этот тип работает секретарем в Госдуме. А откуда у представителя столь мирной, в сущности, профессии информация о «левом» гексогене, Рамаданов не знал и знать не хотел. Ему подсказали, что и где можно урвать, он своего не упустил, а чужие источники информации — это дело почти что интимное. Правда, после покупки Ходжа некоторое время думал: ну а что теперь? Взрывчатка, конечно, товар стоящий, но он-то, Рамаданов, как-то больше по наркотикам специализировался. Что делать с этими шестью сотнями кило смертоносного порошка, спрашивается? И вдруг на гексоген нашелся покупатель. Этот человек позвонил Ходже, сослался на того же Артура и сказал, что готов забрать оптом все шестьсот килограммов. Рамаданов дураком не был, и ему стало страшно от мысли, как все это бабахнет где-то в Москве. Но отступать было поздно, и Рамаданов передал груз человеку, который представился как Ярослав. Или, как вариант, — Синус. Именно так, как оказалось, звали того типа, чей фоторобот Неверов окрестил Лаборантом. Необычная кличка внушала оптимизм. Это намного лучше, чем какой-нибудь Белый, или Медведь, или еще что-то банальное. Такие прозвища хорошо запоминают. Даже странно, что этот Ярослав не понимает столь очевидной вещи. Впрочем, люди склонны к откровенно глупым поступкам в мелочах, даже если при этом не могут пожаловаться на отсутствие мозга под черепной коробкой. Шанс, что потенциальные опрошенные вспомнят Синуса, очень неплох. Ходжа также рассказал, что деньги ему частично отдавал Синус, а львиная доля была заплачена при посредничестве Силантьева. Это непосредственным образом подтверждало предположения Неверова относительно того, что у преступников есть связи в самых высших эшелонах власти, а скорее всего — прямо в Кремле. Можно было посетовать, что, дескать, совсем растеряли совесть люди, что усиливающаяся страна должна бы вызывать симпатию и стремление работать лучше. Но вместо пустых терзаний Неверов связался с дежурным офицером Службы безопасности президента и сказал, что ему как можно скорее надо поговорить с подполковником Суховеем, ведущим расследование параллельно со «спринтерами». Офицер попросил подождать, а потом сообщил, что подполковник выезжает. Судя по всему, в ближайшие полчаса он должен был прибыть на Лубянку. В кабинет заглянула Ольга Крамник. — Не занят? — спросила она. — Да нет, не особенно, — покачал головой майор. — Ты наверняка по делу, так что заходи. — По делу, — усмехнулась женщина, присела напротив Клима за столом и сказала: — Проработали большую часть связей Покровского. Кажется, есть настоящая зацепка. Мы вышли на его давнюю любовницу, Семенову Ирину. У Покровского с ней была связь еще до того, как он уехал в Америку. И, что интересно, связь эта не прерывалась и после. Он три раза приглашал ее в США и столько же раз прилетал сюда в краткосрочный отпуск. Всякий раз он встречался с Семеновой. Мы незаметно опросили соседей, и выяснилось, что человек, очень похожий на Покровского, был у Ирины неделю назад. — Только неделю? — спросил Неверов. — Неделю назад его видели соседи. Мы установили наружное наблюдение за квартирой. На данный момент там дежурят двое наших людей. Они прослушали квартиру направленными микрофонами — судя по всему, женщина дома одна. Никаких подозрительных движений замечено не было. Неверов хмыкнул. Может, имеет смысл взять Семенову прямо сейчас? Ведь можно практически утверждать, что она является ключом к Покровскому. Если уж он явно на свой страх и риск неделю назад к ней приходил, значит, она может быть предупрежденной о предстоящем террористическом акте… — Интересно, насколько хорошо она знает, чем занимается ее ухажер? — спросил Клим. Ольга дернула плечом. — Тут ничего нельзя сказать с уверенностью. С одной стороны, быть осведомленной в том, что твой мужчина собирается убить много невинных людей, — это нагрузка, которую очень трудно выдержать. С другой, Клим, ты же понимаешь, что личная привязанность, а тем более любовь могут очень сильно изменить систему ценностей человека. Я бы не стала так запросто рассчитывать на ее помощь. — Вот и я этого опасаюсь, — потер Неверов лицо ладонями. — Но мы же не можем отклонять такую возможность. В общем, давай-ка так: она мне нужна здесь как можно раньше. Где она работает? — Начальник отдела кадров в фирме «Арома-фирм». Сфера деятельности — парфюмерия и бытовая химия. Контора небольшая, но вполне уважаемая, работает на Москву и область, основана в двухтысячном году. Ирина Семенова там с две тысячи четвертого. — Отлично. Вот давай мы ее с работы и сдернем, — предложил Неверов. — Можно тебя попросить съездить и забрать ее оттуда прямо в начале дня? Только надо пока что быть как можно тактичней, чтобы почем зря не напакостить человеку. Она вроде еще ничем провиниться не успела. Ольга задумчиво кивнула. — Я думаю, можно ее пригласить как свидетеля. Это наиболее безопасный вариант. Я наплету что-нибудь про то, что, дескать, некоторое время назад в их фирму приходил человек, подозреваемый в преступлении. И теперь нам нужны показания Семеновой. — Коряво, но, думаю, сойдет, — махнул рукой Клим. — Значит, ты съездишь? — Да, конечно, — кивнула Ольга. — Мои ребята пару часов справятся, я думаю. Неверов благодарно кивнул и пошел кипятить воду для кофе. Ольга спросила: — Как ты вообще еще на ногах держишься? — Ты не поверишь, но буквально только что я задумывался именно над этим вопросом. Пришел к выводу, что активизируются скрытые резервы организма. Может, еще несколько таких происшествий — и мне можно будет заказывать в ателье резиновый костюм супермена. — Все шутишь, — улыбнулась Ольга. — Если шучу, значит, жизненный тонус пока высок. — А меня, представляешь, уже тошнит от сигарет. Я с полуночи на табак смотреть не могу. Только дым кое-как еще терплю. Неверов покачал головой. — Да у вас в кабинете, если честно, своих сигарет не надо. Там пассивно так накуришься, что голова закружится. Так что, я думаю, ты не сильно проиграла по количеству никотина в организме. — Может, и так. Но не запрещать же моим дымить? Весь отдел работает исключительно на кофе и сигаретах. Если я у них это отберу — ребята просто развалятся. Они за последние два дня практически не спали… как и все мы. — С другой стороны, разве тебе это не нравится? — хитро прищурился Неверов. — Эта работа тебя не искала, ты сама на нее пришла. — Наверное, нравится, хоть это и попахивает мазохизмом, — ответила Ольга. В дверь снова постучали. Зашел неприметный человек в тонких золоченых очках. Это был подполковник Службы безопасности президента Эдуард Суховей. — Ну, привет, «спринтеры»! — сказал он. — Совести у вас нет ни малейшей. Вкалывал как папа Карло, думал хоть часиков шесть поспать, а вот фигушки. Подняли, сказали, что ты срочно желаешь разговаривать. Ольга, ты женщина, у тебя мозги есть: скажи мне, этот тип нашел веский повод? Крамник кивнула и ответила: — Очень веский, Эдик. Очень. Сейчас тебе тут порасскажут. Ладно, мальчики. Я пошла работать. — Мальчики… — проворчал подполковник. — Вот так теперь нас с тобой называют, Климушка. Фамильярное отношение Суховея с Неверовым было абсолютно нормальным. Они были ровесниками, заканчивали одно и то же учебное заведение, учились в одной группе. Большой дружбы не водили, но совместных сабантуев в прошлом хватало. И хотя Эдик сейчас был по званию старше Клима, да и формально служил в более престижном подразделении, это не увеличило дистанцию между старыми приятелями. — Нам льстят, — твердо ответил Клим. Суховей резко посерьезнел, снял очки, положил на стол перед собой. Посмотрев на Неверова прищуренными близорукими глазами, подполковник спросил: — Что ты нарыл? — Артур Силантьев. Тебе это что-то говорит? — Ответственный секретарь в Государственной думе, хитрожопая гнида, пережившая немало начальников. Ни в чем особом не замечен. — А вот фиг тебе «не замечен», — нехорошо усмехнулся Клим и подробно пересказал все, что получил в качестве показаний от Ходжи Рамаданова. — Вот же мать твою за ногу! — прочувствованно сказал Суховей. — Но хитер жук. На него и не подумаешь, что с терроризмом может снюхаться. Он все больше по части мелких пакостей был мастак — для отвода глаз, наверное. — Что будете делать? — спросил Клим. — Так а что делать? Для начала возьмем его под колпак и по-быстрому прокачаем все связи, какие только сможем. Ясное дело, что Силантьев действует не по своей инициативе. При всей его способности что-то мутить, он фигура чересчур малого калибра. Есть кто-то, у кого в руках ниточки от куклы по имени Артур. Эти ниточки надо искать. И знаешь, это будет серьезный геморрой. — Большое напряжение? — сочувственно осведомился Неверов. — Климушка, ты себе просто не представляешь, что у нас творится последние несколько месяцев! Я работаю в СБ уже не первый год, но только сейчас проявилась самая настоящая профессиональная паранойя. Это из разряда «кругом одни враги»! Называется, надо было всегда стараться быть беспристрастным и скептическим, чтобы потом превратиться в охотника на ведьм. Неверов на это молча покачал головой. Да, если уж Суховей такое говорит, значит, ему крепко досталось. — Главное, ты понимаешь, никакого открытого раскола нет. Все по-прежнему вежливые, здороваются с улыбочками, глаза у всех такие приветливые. Все в шоколаде. Но вот как только дело доходит до работы, тут начинается что-то очень похожее на политику ахимсы в Индии в тридцатые годы. Помнишь, когда там Махатма Ганди народ баламутил? Естественно, Неверов помнил «мягкое» сопротивление, затеянное духовным лидером индийского антиколониального движения. Собственно, оно заключалось в том, что индусы напрочь отказывались сотрудничать с британцами, да и вообще старались их игнорировать. Не мешали, не помогали — вообще ничего не делали. Все это было бы исключительно глупо, если бы в итоге не стало одной из причин, по которой британцы ушли из Индии. — Что, президента полностью игнорируют? Но я что-то не заметил в нем особой озабоченности. Сказал, что обстановка сложная — и все. Эдуард жестом попросил Неверова включить чайник. — Клим, пойми: для очень многих людей у власти сейчас наступил трудный период. Они уже как-то смирились с тем, что Россия — это, в общем-то, третий мир и останется таковым при любом раскладе, потому что это все уже решено где-то в другом месте какими-то очень важными дяденьками. И по большому счету, они не ошибались — важные дяденьки так действительно решили. Только вот оказалось, что в России к власти пришли те, кому хочется быть самостоятельными, сильными и значимыми. Те, кто еще помнит, как дрожали коленки у всего мира, когда СССР был в расцвете. — А мы сейчас не СССР, и кто-то боится, что мы надорвемся? — спросил Неверов. — Многие. Слишком многие. Но не это скверно. Тот, кто не верит в наши способности, но что-то делает, несмотря на всю свою неуверенность, — это нормально. Подобные люди прекрасно поддаются перевоспитанию. Но есть те, кто искренне полагает, что президент заблуждается, скоро это поймет и вернется к прежнему курсу. И вот чтобы возвращение происходило безболезненно, они откровенно ставят палки в колеса любому начинанию. Чтобы, значит, мы не заигрались наглухо. Вот об этих людей мне придется не раз и не два спотыкаться. — Но времени у тебя немного, — напомнил Неверов. — Не дурак, все прекрасно понимаю, — отмахнулся Суховей. — Поэтому сегодня же поставлю президента перед фактом, что намерен зарыться в грязное белье правительства по самые уши. — Не задохнись только, — невесело усмехнулся Неверов. — Не бойся, мне такое не светит. Разве что помогут, да и то кишка у них тонка против меня пойти. Клим знал, что Суховея действительно побаиваются. Подполковник был человеком, не склонным лебезить перед авторитетами, неподкупным, холостым и бездетным. Последнее делало его трудноуязвимым для шантажа. Ну, а такой замечательный и очень действенный метод подкупа, как исполнение какого-то чаяния человека, и вовсе не работал, потому что Эдик своей жизнью был полностью доволен. При всем его житейском цинизме, вечном сарказме и некоторой высокомерности в общении с собеседниками, Суховей имел хорошо развитое чувство долга. Наверное, даже немного архаичное, в лучших традициях белых офицеров времен Гражданской войны. — Артура надо прихватить как можно скорее, — предупредил Неверов. — Я все еще не знаю, на какой срок рассчитывать в наших догонялках. Но нутром чую, что счет идет уже скорее на часы. — Понятно. Думаю, задерживать мы тебя не станем. Я же говорю: предупрежу президента и начну действовать. — Мне главное, чтобы до террористов по-прежнему не дошло, что мы уже достаточно плотно сидим у них на хвосте. А то немного шумно с гаражами получилось, черт бы их подрал.