— Нет, не обязательно, — ответил президент. — Дело просто в том, что в самолете нельзя пользоваться мобильным телефоном. А для нас очень важно, чтобы его не начали разыскивать. Буквально один звонок — и все идет насмарку. — Как все серьезно, — проворчал вице-спикер. — Алексей Дмитриевич, умеете вы задавать неожиданные задачки… Я просто даже не представляю, что вам можно на это ответить. — Иван Ромуальдович, это очень важно. — Так а чего мудрить? Мы сейчас же отправим его к вам на срочное совещание с какими-нибудь документами и предупреждением, что работать придется долго. Интересно, кто будет прерывать его работу и звонить на мобильный, если он у президента занимается важными делами? Решение было гениальным в своей простоте. Президент смерил подполковника Суховея ироничным взглядом, дескать — вот, учись, как надо мыслить. Человек в безопасности не работает, но идею выдвинул на пять с плюсом! Эдуард развел руками. — Отличная мысль, Иван Ромуальдович! Тогда давайте вы сделаете это как можно скорей. Его здесь встретят… — Я вас понял, Алексей Дмитриевич, не беспокойтесь. В течение получаса я этот вопрос решу — и получайте своего Силантьева тепленьким! — Большое спасибо за содействие! — сказал президент. — Не за что, — ответил Антонов. — Я всегда был вашим сторонником. Было бы странно, если бы на этот раз я отказался вас поддержать. Обменявшись прощаниями, политики закончили разговор. Подполковник улыбнулся и сказал: — Отлично получилось. Даже лучше, чем я думал. — А между прочим, ты не последний человек в Службе безопасности! — ответил Волков. — Мог бы и повнимательнее быть… Ладно, не морщи ты лоб, я шучу. Сам понимаю, что не слишком-то очевидная идея. — Очевидная, Алексей Дмитриевич, — вздохнул Суховей. — Наверное, мне просто на пенсию пора. Да, так о чем это я? Я вызываю своих людей, чтобы принять Силантьева. Не здесь же нам с ним работать! — Конечно не здесь, — усмехнулся Волков. — Хотя для некоторых это было бы почти оптимально — еще бы: авторитарный режим устроил подозреваемому допрос с пристрастием прямо в стенах Кремля! От этого уже один маленький шаг до подвалов с кровавым студнем. Суховей недоумевающе вытаращился на Алексея Дмитриевича. Президент расхохотался. — Слушай, подполковник, ты на каком свете вообще живешь? Неужто не знаешь, как мать российской демократии Валентина Исааковна Троегорская в одном интервью зажигала? Как рассказывала, что людей на Лубянке буквально прокручивали через мясорубку, чтобы было проще утилизировать трупы. И что все полы в Лубянских подвалах были по щиколотку в кровавом студне! — Ух ты! — искренне восхитился Суховей. — Теперь даже жалко, что не попалось это мне на глаза. Но вы же понимаете, моя работа не в том, чтобы подобных психов контролировать. Этим у нас другие люди занимаются. А вот если психи становятся опасными — мне все рассказывают, и я беру дело в свои руки… Но какова фантазия у человека! Кровавый студень, подумать только! Качая головой, Эдуард поднялся со стула, обменялся с Алексеем Дмитриевичем рукопожатием и вышел из кабинета, на ходу доставая из кармана сотовый телефон. Выйдя на улицу, он прошел немного в сторону Успенского собора и набрал номер своего подразделения. — Срочно нужен «катафалк». Прислать к подъезду номер сорок семь. Только не светитесь сильно, чтобы посторонние лишнего не думали… Да, немедленно… Хорошо, жду. Машина должна была прибыть через двадцать минут. Суховей решил, что успеет еще сообщить приказы дежурным сотрудникам Службы безопасности в Кремле и попить кофе. Он приканчивал вторую чашку, когда ему позвонил оперативник, прибывший вместе с «катафалком» — черным минивэном с тонированными стеклами. Эдуард сказал зайти в буфет. Оперативник появился там через пять минут — среднего телосложения, неприметный, в простом сером костюме. Не понять — то ли чиновник, мелкий по кремлевским меркам, то ли посетитель, невесть как попавший в закрытое заведение. — Прибыли, — доложил оперативник. — Добро. Короче, расклад такой. Скоро в Кремль прибудет вот этот персонаж. Его зовут Артур Силантьев. Это ваш объект. Задача такая: незаметно принять, утихомирить, погрузить в машину — и к нам. Как только выберетесь за пределы Кремля — сообщить мне, чтобы я выехал следом. — Все понятно, товарищ подполковник, — кивнул оперативник. Лишних вопросов не прозвучало. Доклад о том, что Силантьев прибыл на беседу с президентом, Эдуард получил на половине третьей чашки кофе. Допив ее одним глотком, он стал ожидать сообщения, что пресс-секретарь взят в оборот и едет в резиденцию Службы безопасности. В это время Артур выходил из служебного автомобиля на стоянке номер два. Это был молодой человек исключительно представительного и серьезного вида, одетый в дорогой темный костюм с легким отливом, модельные туфли, со щегольским кейсом и в тонких золоченых очках. Весь его облик излучал солидность. Такой политик, вне всякого сомнения, должен был вызывать исключительно положительные впечатления у всех, с кем он имеет дело. Артур вальяжно прошел от стоянки в сторону резиденции президента. На пороге его ожидал один из оперативников Суховея. Подойдя к Силантьеву, оперативник сказал ему что-то на ухо. Артур вопросительно уставился на собеседника. Тот развел руками и жестом предложил следовать за ним. С озадаченным видом Силантьев последовал. Оперативник провел его по коридору до неприметной двери с номером. Силантьев хотел было постучаться, но оперативник показал, что заходить можно и без предупреждения. Артур зашел. Это была небольшая комнатка, практически без мебели (в ней стоял только книжный шкаф и колченогий стул). Если бы Силантьев не видел ее своими глазами — нипочем бы не поверил, что в резиденции главы государства возможен такой закуток. Прямо перед Артуром оказался второй оперативник. За спиной закрылась дверь. Силантьев не успел даже толком удивиться тому, за каким чертом его пригласили в это помещение, как оперативник, стоявший сзади, схватил его за руки, а второй вонзил несчастному в шею тонкую блестящую иголку шприца. Артур дернулся было, попытался вырваться, но оперативники профессионально пресекли его телодвижения. Потом отпустили. Силантьев стоял, глядя в пространство перед собой. Его глаза были пустыми, как у большой куклы. Артура подтолкнули к двери. Он послушно пошел в том направлении, куда ему указали. Через пару минут секретаря вывели из черного хода и усадили в черный минивэн с тонированными стеклами и номерами, на которые не поднимется жезл ни у одного гибэдэдэшника. Артур Силантьев временно исчез из поля зрения окружающего мира. И дело было не только в наркотическом опьянении. * * * У Покровского была весьма симпатичная женщина — это Клим отметил первым делом, как только Ольга привезла ее на Лубянку. Ирина Семенова выглядела испуганной и настороженной, и это делало ее еще более привлекательной. Невысокая, с точеной фигуркой и короткой стильной стрижкой, она казалась человеком, который просто не может иметь никакого отношения к преступнику. Ольга сразу привела Ирину в кабинет к Неверову. Клим, мысленно чертыхнувшись, постарался максимально быстро привести помещение в человеческий вид, избавившись от разбросанных бумаг и стоящих в самых неожиданных местах чашек с остатками кофе. Семенова, глядя на его суету, невольно улыбнулась — не каждый день видишь работника ФСБ, занимающегося столь прозаичным делом. — Присаживайтесь, Ирина Сергеевна, — пригласил Неверов, составляя чашки в тумбочку. — Да, спасибо. Только, наверное, лучше просто по имени, без излишеств, — ответила женщина. — Как вам угодно, — сказал Клим, — Меня зовут Клим Неверов. Я должен с вами очень серьезно поговорить. Ирина присела и, глянув исподлобья на майора, спросила: — Но ведь это никак не связано с моей работой? Уж простите, но никак не верится в историю с моими свидетельскими показаниями в честь некоего гипотетического соискателя рабочего места в нашей конторе. Неверов развел руками и просто ответил: — Да, вы знаете, дело и вправду в другом. И наверное, я должен предупредить вас, что разговор будет нелегким. Очень нелегким. Ирина передернула плечами. Было видно, что женщине не по себе. Неверов решил, что не стоит ее мурыжить, и спросил: — Ирина, вы ведь знакомы с Григорием Покровским? Семенова чуть побледнела. По всей видимости, такого поворота событий она не ожидала. Но через несколько секунд лицо женщины снова приобрело нормальный цвет. — Я думаю, нет смысла отрицать, — немного вызывающим тоном ответила Ирина. — Явно, вы выяснили все о том, какие нас связывают отношения! Клим покачал головой. — Простите, но это не потому, что у нас появился праздный интерес. Иначе мы бы не стали лезть в вашу личную жизнь. — А разве спецслужбы не должны контролировать людей настолько, насколько это вообще возможно? Чтобы жизнь была насквозь прозрачной. Она провоцировала Клима — это было понятно. Причем достаточно бесхитростно. Впрочем, это прекрасно объяснялось волнением. Неверов вздохнул и ответил: — В принципе, мы должны знать, чем живут и дышат наши люди. Потому что это работа органов безопасности. Если мы не будем осведомленными, то не сможем предотвратить опасностей, угрожающих простым людям. Но вот лезть в личную жизнь — это не наша прерогатива. Она ведь потому и личная, что не может повлиять на окружающую действительность. Ирина скептически усмехнулась. — Хорошо, так что вы хотите узнать от меня о Григории? Клим, мысленно извинившись за чрезвычайно неприятные вещи, которые он должен сейчас будет рассказать этой красивой и смелой женщине, начал объяснять: — Для начала вам следует знать, что я работаю в Отделе быстрого реагирования при Втором Управлении ФСБ. Профиль деятельности нашей структуры — предотвращение террористических актов. Ирина буквально открыла рот от изумления. Судя по всему, как раз такого поворота событий она никак не ожидала. Хотя, конечно, если ты работаешь в отделе кадров обыкновенной фирмы, ведешь законопослушную жизнь и криминал видишь только в телевизионных новостях, непросто принять факт внимания к тебе такой структуры, как антитеррористическое подразделение. — Террористы? Но какое отношение к ним имеет Григорий? — пролепетала растерянная Ирина. Неверов провел ладонями по лицу. Возможно, он выбрал правильную тактику, но она была чертовски непростой. Вот так запросто резать в лицо правду-матку — это сомнительное удовольствие. Можно сказать, что вообще не удовольствие. — Боюсь, что самое прямое, — ответил Неверов. — Ирина, постарайтесь воспринять мои слова как можно спокойнее. У нас есть веские доказательства того, что Григорий Покровский причастен к подготовке крупного террористического акта в Москве. Ирина побледнела снова — на этот раз куда сильнее. Кажется, теперь Неверов ее по-настоящему шокировал. Женщина прижала к губам ладонь, шумно задышала носом и даже чуть привстала. Но потом села на место и, не отнимая руки от лица, вопросительно уставилась на майора. — Поверьте, это не пустые слова, — сказал Неверов. — Я говорю очень серьезно. Где-то в Москве находятся шестьсот килограммов гексогена, и с помощью этого гексогена в ближайшие дни будет осуществлен взрыв, к которому Григорий имеет прямое и непосредственное отношение. — Погодите, погодите… Но как такое может быть? — спросила Ирина полушепотом. От переизбытка эмоций у нее перехватило горло. Женщина вспоминала Григория и пыталась как-то соотнести слова майора Неверова с тем человеком, которого она знала, как ей казалось, лучше всех на свете. — Григорий — подрывник по специальности. Вы об этом знали? — спросил Клим. — Да, я знала, — кивнула Семенова. — Он говорил, что еще в первую чеченскую служил минером. Ну и потом он в Америке работал в фирме, занимавшейся подрывом всяких старых сооружений. Показывал мне фотографии и видео, очень впечатляющие. У них там проводились специальные презентации для потенциальных клиентов… Погодите, но то, что Григорий работал в этой фирме, не может само по себе говорить о его причастности к какому-то там терроризму. Неверов утвердительно кивнул. — Конечно, не может. Но мы не говорили, что причина в его работе. Иначе, наверное, стали бы следить за ним гораздо раньше. — Но тогда почему вы думаете, что это он? — напряженно спросила Ирина. — Ирина, мы провели ряд оперативных мероприятий. Мы получили информацию о готовящемся взрыве, нашли людей, которые продали и перевезли гексоген. Их показания стали основой для того, что я вам сейчас говорю. Послушайте, я не могу выложить вам все детали, потому что это служебная тайна. Но причастность Григория к готовящемуся теракту мы можем утверждать со всей ответственностью. — Черт знает что! — воскликнула Семенова. Неверов замолчал — он видел, что женщине надо дать немного прийти в себя. Не каждый день узнаешь о том, что твой близкий человек оказывается опасным преступником, за которым охотится ФСБ. Да и узнав такое, зачастую предпочитаешь не верить и списывать все на извечную кровожадность органов госбезопасности. Климу хотелось верить в то, что Ирина окажется не из числа таких персонажей. А еще, что она сумеет преодолеть личную привязанность к Покровскому и согласится на сотрудничество.