Тот помедлил чуть с ответом: Мол, не понял ничего. – Что ж, трофейной сигаретой Угощу. – Возьми его! Видит мой Василий Тёркин – Не с того зашёл конца. И не то чтоб чувством горьким Укололо молодца, – Не любил людей спесивых, И, обиду затая, Он сказал, вздохнув лениво: – Всё же Тёркин – это я… Смех, волненье. – Новый Тёркин! – Хлопцы, двое… – Вот беда… – Как дойдёт их до пятёрки, Разбудите нас тогда. – Нет, брат, шутишь, – отвечает Тёркин тот, поджав губу, – Тёркин – я. – Да кто их знает, – Не написано на лбу. Из кармана гимнастёрки Рыжий – книжку: – Что ж я вам… – Точно: Тёркин… – Только Тёркин Не Василий, а Иван. Но, уже с насмешкой глядя, Тот ответил моему: – Ты пойми, что рифмы ради Можно сделать хоть Фому. Этот выдохнул затяжку: – Да, но Тёркин-то – герой. Тот шинелку нараспашку: – Вот вам орден, вот другой, Вот вам Тёркин-бронебойщик, Верьте слову, не молве. И машин подбил я больше – Не одну, а целых две… Тёркин будто бы растерян, Грустно щурится в огонь. – Я бы мог тебя проверить, Будь бы здесь у нас гармонь. Все кругом: – Гармонь найдётся, Есть у старшего. – Не тронь. – Что не тронь? – Смотри, проснётся… – Пусть проснётся. – Есть гармонь! Только взял боец трёхрядку, Сразу видно: гармонист.