Для началу, для порядку Кинул пальцы сверху вниз. И к мехам припал щекою, Строг и важен, хоть не брит, И про вечер над рекою Завернул, завёл навзрыд… Тёркин мой махнул рукою: – Ладно. Можешь, – говорит, – Но одно тебя, брат, губит: Рыжесть Тёркину нейдёт. – Рыжих девки больше любят, – Отвечает Тёркин тот. Тёркин сам уже хохочет, Сердцем щедрым наделён. И не так уже хлопочет За себя, – что Тёркин он. Чуть обидно, да приятно, Что такой же рядом с ним. Непонятно, да занятно Всем ребятам остальным. Молвит Тёркин: – Сделай милость, Будь ты Тёркин насовсем. И пускай однофамилец Буду я…; А тот: – Зачем?.. – Кто же Тёркин? – Ну и лихо!.. – Хохот, шум, неразбериха… Встал какой-то старшина Да как крикнет: – Тишина! Что вы тут не разберёте, Не поймёте меж собой? По уставу каждой роте Будет придан Тёркин свой, Слышно всем? Порядок ясен? Жалоб нету? Ни одной? Разойдись! И я согласен С этим строгим старшиной. Я бы, может быть, и взводам Придал Тёркина в друзья… Впрочем, все тут мимоходом К разговору вставил я. От автора По которой речке плыть, — Той и славушку творить… С первых дней годины горькой, В тяжкий час земли родной, Не шутя, Василий Тёркин,