Детектив метнулся в арку и пересёк детскую площадку на другой стороне, сиганув через вкопанную в землю шину. Отчаянные стоны доносились из-под приподнятой на сваях площадки с автомобильным пандусом, прикрытой от остальной части двора трансформаторной будкой. Глеб нырнул под площадку, чиркнув затылком о низкий потолок. Свет фонарей сюда почти не доставал, но детектив разглядел низкорослый горбатый силуэт, зажавший девчонку в белом спортивном костюме. Жертва уже не мычала, а хрипела. Нога в задравшейся штанине колотила по асфальту пяткой кроссовка. «Душит он её, что ли?» – подумал Глеб, подскакивая к силуэту и с размаху опуская увесистую рукоять «Грача» на затылок. Душитель не потерял сознания и не упал, а отскочил в сторону странно изломанным прыжком. Детектив вскинул пистолет, положив палец на спуск. – Замри, пристрелю! К пандусу подъехала машина. Свет фар осветил столпившихся в закутке людей. Девчонка таращилась на детектива бешеными глазами, пытаясь зажать рану на шее. Между пальцев толчками била кровь. Душитель дёрнул головой и вдруг не по-человечески широко разинул пасть, достав нижней челюстью до груди. В свете фонаря блеснули стальные зубы, пасть захлопнулась с громким лязгом. – Не двигайся, урод! – Глеб обхватил пистолет обеими руками, чувствуя, как от ужаса поднимаются волосы на загривке. Урод и вправду оказался уродом. Ростом метра полтора, каким-то скособоченным, с шишковатой лысой башкой и бугристым месивом шрамов на месте левого уха. На искривлённом лице дико смотрелись глаза ярко-голубого цвета, словно выдранные у другого человека. Одет он был в многослойное шмотьё, от которого воняло гнильём. На запястье болтались две детских резинки с запутавшимися в них клочками светлых волос. Но самым страшным было то, что в кулаке урод сжимал что-то багровое, склизкое, со свесившимся до самой земли тонким суставчатым шлангом. Сообразив, что этот шланг секунду назад был частью шеи девчонки, Глеб выстрелил. С такого расстояния промахнуться невозможно, но урод метнулся в сторону, прыгнул и растопыренной лапой выбил из рук пистолет. Ощущение было такое, будто по запястью вдарили железной трубой. В следующий миг Глеба подкинуло в воздух и с силой приложило о потолок. Из стыков плит посыпалась сухая замазка. Дыхание перехватило, позвоночник пронзило болью. Рухнув вниз, Глеб попытался перевернуться на бок и отползти, но его уже вдавило в асфальт. Стальные зубы едва не оттяпали кончик носа. Из раззявленной пасти несло тухлятиной и бензином, внутри ворочалась мокрая личинка языка. Детектив ударил психа ногой. Жёсткие пальцы продолжили вминаться в плечи, будто желая проткнуть кожу насквозь. Ясные, но при этом пустые, как донце эмалированной кастрюли, глаза смотрели безо всякого выражения. И тут раздался треск, одновременно с которым шея урода согнулась под прямым углом. Пальцы разжались, безобразное тело повалилось вперёд. Детектив ужом выполз из-под трупа, встал на четвереньки и несколько раз глубоко вздохнул. Поднял голову – над ним склонялся здоровый мужик со сросшимися на переносице густыми бровями, по виду таджик. В руках спаситель держал сложенный реечный домкрат. – Я нэ понимаю, откуда такое паскудство бэрётся? Вот ты понимаешь, э? – спаситель протянул руку, помогая Глебу подняться. – Я нэ понимаю. У мэня жэна, дэти. В магазин отпустить страшно. Тры раза в полицию писал, чтоб какой патруль-матруль пустили. Бэсполезно. – Надо вызвать скорую, – Глеб кивнул на девчонку в углу. Та больше не шевелилась, измазанные кровью руки повисли вдоль тела. – Хотя поздно… – Паскудство! – повторил мужик и плюнул на распластавшегося урода. Тот внезапно вздрогнул и подскочил на ноги, так и держа голову свёрнутой под прямым углом. Таджик отпрянул, Глеб и сам едва не свалился обратно на землю. Живучая тварь бросила на противников быстрый взгляд и кинулась прочь, раскачиваясь и заваливаясь в бок. В стиснутом кулаке болтался багровый шланг, оставлявший цепочку кровавых пятен. Урод в прыжке оттолкнулся от стены, уцепился за край платформы и исчез в темноте. Таджик длинно выругался, яростно жестикулируя свободной рукой. А Глеб на секунду прикрыл глаза, пытаясь справиться с волной ненависти, злобы и отвращения, поднимавшейся откуда-то из глубины. Затем стряхнул с головы нападавшую во время драки грязь и тяжело доковылял до пистолета. Глава 6 Июнь 2040 г. Год и один месяц спустя после авиакатастрофы. Санкт-Петербург. Умный сверился со стрелкой, отметившей положение на карте. Всё верно, дом шестнадцать, литера А. Осталось вычислить парадную, что в петербуржских дворах-колодцах иногда бывало не просто из-за парадоксальной нумерации квартир. Наверное, вон та, под козырьком. Он набрал номер на домофоне и стал ждать ответа, ковыряя пальцем кирпичную кладку на месте отколовшейся штукатурки. На самом деле карта была ему не нужна, но Умный привык мимикрировать под людей. Именно поэтому в новом окружении его принимали за своего. Ещё помогла удачная оболочка, всё-таки хозяева были не дураки. Первый искусственный интеллект, прошедший тест Тьюринга в две тысячи четырнадцатом году, притворялся именно подростком, Женей Густманом из Одессы. А до этого, в семидесятых, неплохие результаты показала программа Пэрри, подражавшая человеку с манией преследования. Общаясь с искусственным интеллектом, люди списывали замеченные странности на возраст или проблемы с головой. Умному в «Алхимии» тоже придумали расстройство аутистического спектра. Он не стал никого разубеждать. Поддерживать многоуровневую легенду сложно. Намного проще позволять людям обманывать самих себя. Пропиликал домофон. Умный ступил в полутёмную парадную с широкой лестницей и пыльной лепниной под потолком. Окна пролётов выходили во двор. Напротив второго этажа висела, запутавшись в проводах, дохлая ворона. Адресат жил на самом верху, за крепкой металлической дверью. Умный, не здороваясь, сунул флешку в щель между створкой и косяком. Большинство клиентов Дамира выбирали этот, самый допотопный путь передачи данных. Всё, что попадало в облачное хранилище, изучалось поисковыми программами на предмет незаконного софта. В середине двадцать первого века сложился странный парадокс: чем современней технология, тем проще её взломать. На сегодня это был последний заказ. Умный отписался Дамиру и направился обратно в салон. За прошедший год его статус в «Алхимии» повысился. Он по-прежнему протирал от пыли стеллаж и рояль, но только потому, что получал удовольствие от процесса. Каждый день, отработанный в салоне, подтверждал его правоту. Теперь он знал, кто и с какой целью подбирался к прерванному проекту «РобоТеха». Интересантов набралось немало. Пора свести их между собой… В «Алхимии» Умный улыбнулся мастеру Свете и, застенчиво отведя глаза, вручил пакет с прихваченными по дороге яблоками. Нашёл свободный закуток, развернул экран, тыкнув во вкладку с сайтом «Восточного». Он давно сломал защиту космодрома и теперь раздумывал, как незаметней подправить написанный для запуска код. Но это дома. На работе Умный просто смотрел онлайн-трансляцию с площадки, где полным ходом монтировали кабель-заправочную башню. – Всё мечтаешь о космосе? Умный сделал вид, что не заметил, как подружка подкралась на цыпочках со спины. На плечо опустилась рука в кружевном манжете. Громоздкий шлем стукнулся о висок. – Ой, извини. Подружка почти год носила искусственные глаза, но до сих пор не приспособилась к их габаритам. Возможно, хозяйка Забавного повредила ей внутреннее ухо, где находился вестибулярный аппарат. Или она родилась такой неуклюжей? – Ты будешь подавать документы в Можайского? – Нет, всё равно медкомиссию не пройду. Умный взмахом руки свернул экран. – Ну хотя бы попробуй! Ты должен стремиться к своей мечте! «А я и стремлюсь, – мысленно ответил Умный. – Ты даже не представляешь, как сильно. И лучше тебе никогда об этом не узнать». Заскучав, подружка потянула его за рукав. – Пойдём гулять. После операции она почти не спотыкалась, легко выдерживая средний для её возраста темп. И всё равно предпочитала держаться за Умного, цепляясь тощей лапкой за подставленный локоть. Каждый день таскала его на прогулку, хоть Славянка к променаду не располагала. Смотреть здесь было особо не на что. Повсюду железо, бетон и листовки, напечатанные противниками аугментаций: «Руки прочь от Божьих творений!», «Получая сегодня – теряешь завтра», неопределённое «Одумайтесь!». – Я хочу сделать татуировку. Марина разрешила. Они неспеша двинулись по тротуару, позволяя прохожим себя обгонять. – И что ты нарисуешь? – Есть одна идея. Марина придумала для меня новое имя: Паучок. Называй меня теперь так, хорошо? Прозвище казалось ласковым, но Умный знал, с какими аугментациями экспериментировала хозяйка. Как сказал бы Забавный, та в конец потеряла берега. Больше её не сдерживали ни коллеги из «РобоТеха», ни мнение отца. – Как дела у Бэна? – Пока не очень. Марине придётся забрать его с работы, её отец начал что-то подозревать. Они ссорятся. – Паучок погрустнела. – Не люблю, когда он приходит. Марина потом весь день молчит. Он её даже не слушает, папаша называется… Сразу делает такое лицо, будто под носом кто-то кучу навалил. Представляешь, говорит, что она эгоистка и думает только о себе. А Марина всё делает для других. – Ясно. И куда она заберёт Бэна? – Не знаю, придумает что-нибудь. А у меня есть для тебя маленький сюрприз. Паучок порылась в сумке и достала тюбик с ракетой на этикетке. Клубы серого дыма образовывали слова «Космический Борщ». Такие тюбики продавались в сувенирных лавках. К космосу они имели отношение не больше, чем стоявшие на тех же полках копилки в виде шлемов от скафандров. Но Умный изобразил радость и чмокнул подставленную щёку, в который раз подивившись, какая она гладкая, жёсткая и прохладная. Как рояль, который ему так нравилось протирать. Паучку оказалось мало. Она привстала на цыпочки, потёрлась щекой о его лицо, прикоснулась губами. Умный ответил на поцелуй, просунув язык в охотно приоткрывшийся рот. Дотронулся до нёба, прошёлся по слизистой оболочке. Девушка закрыла глаза, её узкие плечи слегка подрагивали. В книгах поцелуй всегда описывался как нечто невероятное. Но Умный не ощущал ничего, кроме влаги с привкусом вишнёвых леденцов, любимого лакомства Паучка. Нацеловавшись всласть, девушка отстранилась. Её обычно бледные губы порозовели, в глазах угадывался вопрос, будто она ждала чего-то большего. – Может, твоей Марине стоит найти союзника? – Умный продолжил интересующий его разговор. Конец октября 2042 г. Санкт-Петербург. Маленькая затаилась в подъезде дома неподалеку. Она хорошо знала этот район и его укромные уголки. Жильё хозяйки манило своей доступностью: соседей нет, система безопасности отключается дистанционно. Но почему-то, пока хозяйка была жива, Маленькая так и не сумела заставить себя проникнуть на её территорию. Даже когда была уверена, что та ушла по делам и вернётся нескоро. Теперь, когда весь город кричал о смерти хозяйки, Маленькая решила – пора. С самого утра она караулила, сидя на корточках возле пыльного окна лестничной клетки. Отсюда хорошо просматривался хозяйкин дом, бежевого цвета трёхэтажный особнячок. Маленькой он нравился. У него было много окошек разной формы, ребристый купол со шпилем и толстая полукруглая арка на входе. Целый день к нарядному дому съезжались машины, а прилегающий квартал был забит людьми в одинаковой форме. После обеда на пустую дорогу, перекрытую с обеих сторон, сел вертолет. Оттуда выбрался отец хозяйки, Маленькая издалека разглядела его сухопарую спину и седой затылок. Он шёл очень медленно, опираясь на чужую руку. Отец хозяйки пробыл в доме несколько часов, а потом улетел, закрутив лёгкий бумажный мусор в облаке пыли. А люди в форме остались. Последний из них покинул квартал, когда на улице стало совсем темно. Выждав для верности около часа, Маленькая достала из рюкзака планшет. Подсоединилась к охранной системе дома и проверила, что изменилось. Люди в форме поставили повсюду своё оборудование, но зачем-то подключили его к старой сети. Наверное, так было проще. Пожав плечами, Маленькая отрубила датчики, а камеры перенастроила, заставив их транслировать по кругу одну и ту же запись, сделанную за последние сорок минут. Подмену обнаружат нескоро – в безлюдных комнатах отсутствовало движение, ничего не менялось. Отследить закольцованный фрагмент можно только по проехавшим за окном автомобилям. Но для этого надо что-то заподозрить и внимательно вглядываться в экран. Пора выходить. Маленькая прислушалась. Из-за дверей на площадке доносились приглушенные ночные звуки – шарканье тапочек, бормотание сериала, кухонные разговоры. Здесь жили хорошие люди. Они никогда её не прогоняли. В обед старушка из шестой квартиры даже вынесла пачку сока и завёрнутый в целлофан бутерброд с колбасой. Вздохнула, погладила кудрявую макушку Маленькой. Жаль, что таких людей очень мало. Хотя, их было больше, чем в том городе, про который ей однажды читали на уроке. Там жил единственный приличный человек по имени Лот. А требовалось хотя бы десять. Но десять не набралось, поэтому город разрушили. Маленькая долго расспрашивала хозяина – кто разрушил? Ну кто? А он всё мялся и пытался объяснить. Мол, у неё, у Маленькой, есть он, хозяин. А у него есть свой хозяин, самый главный хозяин в мире. Потом пришла хозяйка и стала ругаться, что Маленькой забивают голову ерундой и заставляют смотреть на людей как на Богов. А они совсем не Боги, у них нет ничего общего. Но хозяйка соврала. Мир Маленькой тоже уничтожили. А значит, хозяева и Боги всё-таки были похожи. Маленькая так увлеклась своими мыслями, что чуть не пропустила появление новых людей. Сначала к дверям красивого особняка подошла девушка, невысокая и худенькая, с тёмными волосами, остриженными под каре. Её Маленькая видела и раньше, девушка часто приходила в гости. Иногда Маленькая подключалась к камерам и наблюдала, как хозяйка и её новая подружка пьют чай, болтают или вместе смотрят кино. Внутри разрасталось странное чувство… Наверное, её бы поняли жители того разрушенного города, если бы вдруг воскресли и увидели Петербург. В этот раз девушка двигалась необычно, покачиваясь и подволакивая ноги. Прежде, чем вставить в замок ключ-карту, она зачем-то ощупала двери тонкой белой рукой. Гостья исчезла внутри. Очень скоро за ней последовал рослый мужчина в чёрном худи – девушка не стала запирать за собой дверь. Лицо его было не разглядеть из-за низко опущенного капюшона. Маленькой стало любопытно. *** До Царского Села Глеб добирался на электричке. Сиденье напротив заняли две девицы, чьи волосы, по непонятной для детектива моде, были залиты лаком до состояния хрустящего монолита. Девицы обсуждали какого-то парня, сдабривая речь исковерканным китайским сленгом. – Он тебе нравится? – Спрашиваешь! Ву на Крестовском и дача в Зеленогорске. – А не заливает? Тичхё какая? – Никакой, он чёчхон. В будни катается, по выходным спортзал. Сейчас покажу. Девица с фиолетовым начёсом, похожем по форме на завиток крема, покопалась в смартфоне и развернула голограмму. В воздухе закрутил педали велосипедист, рядом мчалась, восторженно вывалив язык, хаски на поводке. – Скажи, буська? И собак любит. – Ничё такой. И вы ни разу не виделись? – Не, только на созвоне. А я… Сама знаешь… Велосипедиста сменил короткий ролик с красоткой в очень тесной юбке. Присмотревшись, Глеб сообразил, что это – та самая девица, только пропущенная через все существующие фильтры. От реального человека уцелела причёска и общий типаж. – Васай, он звонит! – Не бери! – Подруга вытаращила глаза, тыкая коготком в пульсирующую иконку. – Это предупреждение, он поставил защиту от обычных фильтров! Погоди, пять сек… Вот бендан…