– Давай без вот этого всего. – Сержант полиции Игорь Пак застрелен сегодня утром у подъезда собственного дома. У него остались жена и двое детей. Его убили из того же пистолета, что и Марину Фархатову. – О, прекрасно! Свалите на меня все убийства в этом грёбаном городе! – Глеб раздражённо подскочил на ноги, пнул ящик и заметался по тесному закутку. Заметил идущую мимо парочку и громко крикнул: – Эй, вы! Да, вы двое! Вам не страшно ходить со мной по одной улице?! – Пошёл на хер! – Парень показал средний палец. Девушка вцепилась в спутника и ускорила шаг. – Думаешь, Канья заметает следы? – спросила Фура чуть мягче. – Думаю? Над такими вещами не надо думать! Смотри, – выпустив пар, Глеб снова опустился на ящик, – твоего Пака послали в «Вастум», чтобы он пристрелил меня на выходе из номера. Единственный подозреваемый мёртв, никакого расследования, никакого суда. Но он не справился, и его самого устранили как свидетеля. А до этого убрали Максима Ларионова, дежурного администратора… Я там был, но опоздал. И кстати, лишился того самого пистолета. Вы же нашли тело? – Нашли, – нехотя подтвердила Фура. – Смерть от передозировки «Барханом». – Ты подумай, как удачно! – Значит, Канья Фархатова… – Не в одиночку. И во всем этом наверняка замешана деятельность «РобоТеха». – А подружку зачем убрали? – В душе не чаю. – В этот раз Глеб был абсолютно честен. – Предположим, я тебе верю, – протянула майор. Прошлась вдоль стены, посмотрела на противоположную сторону улицы, размытую из-за тумана. В лужах отражались цветные огни. – Чего ты от меня-то хочешь? Ты же знаешь, меня к этому делу никто не подпустит. – Знаю, – Глеб сердито затянулся дымом в последний раз и выбросил окурок. Зря он сюда пришёл. – Есть один человек, – продолжила Фура после долгой, задумчивой паузы. – Дамир Маридов. Владеет тату-салоном «Алхимия скорби». – «Алхимия скорби», так и называется? – переспросил Глеб. – Да, что-то из поэзии, не суть. Кроме татуировок, у Дамира можно заказать декор протезов. Это – его работа. – Майор подняла руку, согнула и разогнула пальцы, любуясь бегущими огоньками. Живой рот исказила насмешка. – Помимо прочего он занимается установкой имплантов и аугментаций. Не всегда официальных. Попробуй с ним поговорить. На него работает много выходцев из «РобоТеха», кого выперли из белых воротничков. Да и сам он интересуется темой… Скажешь, что от меня. – Спасибо. – Глеб собрался уходить, но вдруг спросил. – Ты слышала про парадокс Тесея? – Слышала… За полгода реабилитации меня этим Тесеем насквозь засношали. – И что думаешь? – Херня это всё, сладенький. Даже если от меня останутся только мозги с микрофоном, это всё равно буду я. Ты меня ни с кем не перепутаешь. Пиши иногда, что живой. Глеб Пёстельбергер улыбнулся, накинул капюшон и шагнул в туман. Почему-то последняя фраза Фуры подняла упавшее до нуля настроение. *** Интерьер «Алхимии скорби» производил на диво приличное впечатление. Глеб провёл по воздуху рукой, перелистывая альбом. Винтажные обои, резной комод, кофемашина. «И рояль у них, у паскуд…» – прошептал детектив, добравшись до снимков помоста, где стоял покрытый чёрным лаком инструмент. Обычно такие места в Царском СИЛе выглядели как смесь бильярдной, мастерской по ремонту электротоваров и кабинета стоматолога, уволенного за пьянство. Либо это был тот редкий случай, когда легальный бизнес приносил больше дохода, чем теневой, либо Дамир Маридов обеспокоился созданием внушительной ширмы. Зайдя в раздел с контактной информацией, Глеб убедился, что тату-салон работал круглосуточно. Попытать счастье прямо сейчас или дождаться утра, когда владелец заведения с большей вероятностью будет на месте? Придется караулить в какой-нибудь подворотне, притопывая от холода ногами. А он и так провалялся бревном почти два дня. Хотелось действовать, сражаться, нападать. Хотелось, чтобы с красивого лица Каньи Фархатовой исчезло выражение ленивого превосходства. Чтобы самодовольство сменилось страхом от понимания того факта, что главной ошибкой в многоступенчатом плане был выбор его, детектива Пёстельбергера, на роль мальчика для битья. Наверное, потому он и отклонил щедрое предложение Айчилан. Не из-за гордости, нет. И не из жажды справедливости, уж себя-то не обмануть. Из элементарного чувства противоречия, неприятия давления. Однажды Глебу пришлось заплатить за своё упрямство, расставшись со службой в полиции. В этом раунде ставки удвоились. Все вокруг хотели, чтобы он забился в угол и перестал досаждать. Канья из одних побуждений, Айчилан – из других, но не всё ли равно? Люди мечтали, чтобы детектив Пёстельбергер исчез из города без следа. А вот хрен. Глеб специально себя накручивал, собирая в кулак накопившееся раздражение. У него осталось не так много ресурсов, и самыми ценными из них были мозги, опыт и злость. «Алхимия скорби» находилась на территории посёлка Славянка, по документам приписанного к Царскому Селу. Но если в СИЛе сохранились старинные малоэтажные дома, то в Славянке беречь было нечего, а потому её целиком захватил новострой. Через полтора часа Глеб стоял, задрав голову, у подножья двухсотметрового небоскрёба, чей первый этаж целиком занимала «Алхимия скорби». Слева возвышалась гостиница «Купеческая» с вращающимся венчиком из баранок и самоваров, справа проходили подвесные пути монорельса. Нижняя труба, расположенная на высоте четырнадцатого или пятнадцатого этажа, делала полукруг и огибала соседнее здание. Верхняя шла прямо, исчезая в туманной пелене. Под трубами танцевала прозрачно-голубая балерина, приглашавшая в Мариинку на новый сезон. Пуанты, перевязанные лентами, изящно опускались на дорогу, каждый раз попадая в просвет между мчащихся автомобилей. Глеб мельком подумал, что, если бы не единая система дорожного регулирования, Лебединое озеро превратило бы оживлённую магистраль в свалку металлолома. Когда девушка поднимала руки, изображая взмахи крыла, эстакада заключалась в призрачные объятья. Сначала его отказались пустить к Дамиру. Владелец «Алхимии» одновременно отсутствовал, был занят и принимал только по предварительной записи. Устав бодаться, Пёстельбергер сунул охраннику остатки наличности и попросил передать привет от майора. Через минуту детектива пригласили войти. Просторный зал тату-салона делился на рабочие зоны. «Алхимия» пользовалась спросом: несмотря на поздний час, все места оказались заняты. Детектив потянул носом – пахло чем-то знакомым. Точно, отдушкой для помещений «Старый Оксфорд», Айчилан покупала такую же для офиса. А ещё нагретым железом и потом – в зале было жарковато. Глеб кинул взгляд на чью-то рельефную спину, где под иглой машинки для татуажа оживал чёрно-красный самурай. Рядом шипели и сыпались искры – женщина в толстых перчатках, кожаном фартуке и защитных очках склонялась над кибер-протезом, приваривая к голени шипастую накладку. Её обладатель рассматривал потолок, вздрагивая, когда искра попадала на полоску обнажённого тела между протезом и подвёрнутой штаниной. По другую сторону прохода клиент примерял кисть, украшенную гравировкой и декоративными шестерёнками в стиле стимпанк. Пошевелил суставчатыми пальцами, недовольно поморщился. Мастер подозвал очкастого пацана с тележкой, где лежал рассортированный по ячейкам инструмент. Вместо одной руки у подростка болтался пустой рукав. Ученик сапожника без сапог. Девушка с красными косичками набивала на лысине сидящего перед ней мужчины запутанный кельтский узор. На соседней кушетке, отделённой стеллажом, полулежал Борис. Левая рука его была отдана в распоряжение мастера, покрывавшего аккуратными штрихами рисунок на внутреннем сгибе локтя. Правая безостановочно порхала над виртуальной клавиатурой. Борис работал, уставившись в повисший над головой монитор и не замечая ничего вокруг. Глеб отвернулся и ускорил шаг. Конечно, Боря дружил с головой и вряд ли бросился бы к нему с криком: «Глеб Пёстельбергер! Не могу поверить! Так ты уже не в розыске, старина?». Но поговорить на интересующую тему на людях всё равно не удастся, а уклончиво отвечать на такие же расплывчатые вопросы не хотелось. Детектива проводили в предбанник с мягкими диванами и попросили подождать. Предложили кофе или чай. Он попросил кофе без сахара, намётанным взглядом отыскал зрачок камеры и сел к нему спиной. В стене напротив мерцала встроенная телевизионная панель. На ней без звука крутилось политическое шоу, из тех, что включают для фона, устав от одиночества и тишины. Шевелил губами солидного вида ведущий с седым зачесом, ему неслышно отвечал молодой худощавый мужчина с очень светлой кожей и чёрными глазами, напомнивший Глебу Айчилан. В последнее время он слишком часто вспоминал Айчилан. Глеб пригляделся повнимательней и сообразил, что в этот раз ассоциация попала в точку – в студии выступал высокопоставленный брат помощницы Оталан. – А можно звук включить? – …аю, что у нас в гостях господин Оталан Алабердиев, статс-секретарь министерства науки и образования. Оталан Мансурович, в своё время именно вы были инициатором создания программы защиты несовершеннолетних беспризорников «Очаг», призванной помочь детям и подросткам, оказавшимся в трудной ситуации. Сейчас, накануне трёхлетия программы, что вы можете сказать о её результатах? – Когда «Очаг» только вступил в действие, – Оталан отвечал тихо, тщательно проговаривая каждый слог, – мы регистрировали до двух тысяч детей-беспризорников в месяц. Это данные по России. Многие из них нуждались в медицинском уходе. Сейчас эта цифра упала до нескольких сотен, в зависимости от региона и времени года. – Это успех. – Ведущий растянул губы в почтительной, но при этом дружелюбной улыбке. – Не могу согласиться. Слово «успех» для меня неприемлемо до тех пор, пока на улице остаётся хотя бы один ребёнок, лишённый родительского тепла. – Вы также долгие годы курируете программу «Марс: колония». Как вам удаётся совмещать работу над двумя настолько разными проектами? Оталан развёл бледные кисти рук, прежде сцепленные замком. На белой манжете блеснула запонка. Молодой чиновник, вероятно, был последним человеком в Петербурге, носившим запонки. – Эти программы не такие уж разные. И «Марс», и «Очаг» созданы, чтобы позаботиться о будущем России. – Мы знаем, что вы не просто курируете создание колонии, сидя в удобном кресле. А входите в состав первой полномасштабной экспедиции, старт которой состоится всего через неделю, второго ноября. Разве вы не должны сейчас готовиться к полёту? – Видите ли, наш проект отличается от всего, что когда-либо предпринимало человечество в этой области. Роботы «Семаргл-два-ноль» доложили об окончании подготовительных работ. Нас ждут надёжные, защищённые от радиации и прекрасно оборудованные помещения для жизни и научных изысканий. Никакого риска. Это будет самая комфортная экспедиция в истории освоения космоса. Ведущий вежливо покивал. – Наш проект тем и хорош, что открывает дорогу к звёздам для специалистов самого… – Дамир готов вас принять. Проходите. Глеб встал с дивана, прихватив чашку с недопитым кофе, и бросил последний взгляд на монитор. Сложно было представить, что этот холёный политик, вещавший про тяготы бездомных детей, не так давно согласился рискнуть карьерой и переправить преступника через границу. Наверное, он очень любил свою сестру. Должно же и в чиновниках быть что-то человеческое. Глава 9 Май 2041 г. Два года спустя после авиакатастрофы. Санкт-Петербург. Люди – эгоистичные существа. Каждый мнит себя центром мироздания. Каждый верит в знаки судьбы, посылаемые вселенной. Будто она – добрая фея-крёстная, а не бесконечная пустота с раскалёнными шарами из пыли и газа. Это заблуждение Умный собирался использовать в своих интересах. Он дочитал отчёт о подготовке экспедиции, подчистил следы пребывания на сервере и закрыл вкладку. Список оборудования пополнился новыми пунктами. Сторонний наблюдатель никогда бы не разобрался, для чего они нужны: набор деталей тут, паллета с баллонами там. Но Умный извлекал информацию по чуть-чуть, словно старатель, просеивающий речной песок. Из найденных крупиц складывалась общая картина. Раньше миссия была рассчитана только на людей. Теперь – на людей и на таких, как он. Идея свести хозяйку Забавного с союзником оказалась удачной, однако по части информированности новый лагерь уступал «РобоТеху». Олег Фархатов дочери не доверял и лишнего в её присутствии не говорил. А как любит повторять Тихий, нельзя нарушать баланс. Умный открыл до обидного короткий список имён. Фархатов никого к себе не подпускал. Ни близких друзей, ни доверенных помощников. Даже секретарши менялись каждый месяц, чтобы сделать бессмысленной идею их подкупа. А не попробовать ли усилить новый лагерь с помощью жены Фархатова Каньи? Умный кликнул по ссылке, ведущей на более подробное досье. Если верить записям разговоров с психологом, мужа она не любила, но гнала от себя крамольную мысль. Отношения с падчерицей тоже не заладились: Канья называла её не иначе как «извращенка» или «мелкая щучка». Значит, подбираться надо не через хозяйку Забавного, а через её союзника. Тем более, мужчина он привлекательный, вызывает повышенный интерес. Пора помочь судьбе в подготовке знаков. Для начала Умный записал интервью, якобы взятое популярным блогером у Каньи. Чтобы не заморачиваться со съёмками и технологией дипфейк, ограничился подкастом с симуляцией голоса. Фальшивое звучание резало слух, но человек своими примитивными ушами подделку не различит. Умный нажал на плей, проигрывая фрагмент. – Ты выглядишь просто великолепно. Что это – удачная генетика? Или ежедневный труд? – Я регулярно занимаюсь спортом, избегаю стресса, ем полезную пищу – фрукты, овощи, рыбу. Очень люблю один ресторан на Рубенштейна, специализирующийся на морепродуктах, обедаю там каждую среду после тренировки. – Здоровый образ жизни требует много усилий. Как ты везде успеваешь? – О, у меня не так много дел, как можно подумать. Надо же чем-то себя занимать… – А график твоего мужа, по слухам, расписан на год вперёд. – Это правда, он очень… увлечённый человек. Нам редко выпадает возможность провести вечер вдвоём. Интервью было придумано от начала до конца, но упомянутые факты ни в чём не противоречили правде. Союзник не глуп, должен уловить заложенные подсказки. Следующий шаг – добавить интервью в список статей на главной странице браузера. Ссылка появится у одного-единственного пользователя и больше нигде. Союзник обязательно заинтересуется именем, упомянутым в заголовке. Он, как и Умный, привык собирать информацию отовсюду, прислушиваясь к малейшим вибрациям, словно засевший в центре песчаной воронки паук. Умный подключился к камере наблюдения в его кабинете. Аппаратуру установили скрытно по приказу Фархатова, но Умный пользовался ей куда эффективней. На мониторе появилось изображение безупречно чистого стола. В воздухе парил виртуальный монитор. Рядом стоял стакан с прозрачной жидкостью, скорее всего обычной водой. Союзник не пил ни кофе, ни чая, ни тем более лимонада, и очень редко употреблял алкоголь. Чуть дальше виднелся смартфон, чьи грани были выравнены параллельно кромке стола. Приятно следить за тем, кто придерживается расписания. Умный знал, что вскоре мужчина закончит разбирать накопившиеся за ночь письма и перейдёт к новостям. Точно по графику в уголке экрана вспыхнул красно-белый логотип. Союзник сделал глоток воды и кликнул на первую новость, о подорожании кремния на двадцать процентов.