– Помните про авиакатастрофу? – дождавшись утвердительного кивка, Глеб продолжил, едва сдерживая возбуждение. – Она случилась до или после того, как Олег Фархатов свернул проект? – Накануне. Занятное совпадение, не правда ли? – Но что тогда везли на конференцию, да ещё всем отделом, если исследования зашли в тупик? Дамир прикусил сигариллу, неопределенно пошевелил пальцами. – По официальной версии – обновлённые образцы «Семаргл-два-ноль», роботов для строительных работ на Марсе. Наработки удалось восстановить, и через некоторое время серию запустили в массовое производство. – Но никто из робототехников не выжил, чтобы подтвердить эту версию, так? – Почему же? Выжили, даже двое. – Кто? – Глеб подался вперед. – Марина и Олег Фархатовы. Они лично руководили проектом и входили в состав делегации. Только Фархатовы летели отдельно, на своём бизнес-джете. В кабинете повисла тишина. Глеб обдумывал услышанное. Вспомнил про кофе, допил остывшую жижу, не ощутив вкус. – Вы думаете, что в той аварии погибла первая партия разумных киберов и все, кто был причастен к их созданию? Хозяин «Алхимии» молча ухмыльнулся, не подтверждая и не опровергая напрашивающуюся версию. Глеб потёр складку на переносице. Продолжил, на ходу формулируя сложную мысль и оттого растягивая слова. – Почему… Олег Фархатов потратил… столько времени, сил, денег… пять лет работы целой корпорации… а потом от всего отказался? Пожертвовал профессиональной репутацией. Ведь это был настоящий научный прорыв, так?.. Революция, успех?.. И… он просто взял и всё уничтожил? Я молчу про гибель людей… Он ведь знал, что рискует. Что министерство не поверит в простое совпадение и погонит волну… Так почему? – Кто знает. Может быть, испугался, – Дамир в раздумьях выпятил нижнюю губу. – Чего? – Того же, чего боялись наши предки, сидя вокруг костра – темноты. Неизвестности. Чудовищ, созданных воображением. Вы слышали о Василиске Роко? – Нет, не слышал, – признался Глеб. На языке снова вертелся Тесей с кораблем, но в этот раз он точно был не к месту. – Речь идет об одном очень странном мысленном эксперименте начала двадцать первого века. На одной из американских платформ задали следующий вопрос. Предположим, в будущем появится настолько мощный искусственный интеллект, что его возможности сравняются с Божественными. Этот интеллект захочет наказать всех, кто знал о его грядущем зарождении, но мешал или даже просто не помогал его появлению на свет. Каким образом он собрался карать неугодных, неважно. Главное, что прямо сейчас вы, Глеб Александрович, узнали о Василиске Роко. А значит, должны сделать выбор: противостоять Василиску и получить за это бесконечные муки или избежать ужаса, но при этом способствовать созданию враждебного интеллекта? – Меня с первого курса физмата отчислили. Василиск немного выиграет от моей поддержки. – Вот видите! – Дамир рассмеялся, показав длинные зубы. – Вы пытаетесь увернуться от ответа, вам неприятна эта мысль. А ведь вы знаете, что это всего лишь старая, ничего не значащая байка. Что же должен чувствовать человек, столкнувшийся с похожей дилеммой в жизни? – Но ведь Олег Фархатов контролировал процесс. Это как если бы мне поручили соорудить лопату, а я бы испугался, что вместо лопаты соберу топор. И этим топором нечаянно всех порублю. Вложил бы киберам в головы, ну не знаю… три закона робототехники. – Три закона защищают только от очевидного, целенаправленного вреда, который машина может нанести человеку. Сам Азимов в своих книгах прекраснейшим образом их обходил. Представьте, что мы создали машину, чей интеллект превосходит наши способности. И эта машина начала себя осознавать. Есть гипотеза, что информационные массивы, как и живые существа, обладают инстинктами самосохранения и размножения. Эта разумная машина может спроектировать другую машину. И если интеллект первого компьютера превосходит наш, к примеру, на сто процентов, то интеллект второго обгонит нас на тысячу процентов, и так далее. Через несколько поколений появится компьютер в сто тысяч раз более умный, чем все живущие на свете профессора. Для этой машины разум человека и разум ежа не будут иметь никаких принципиальных различий. Ежи тоже отличаются друг от друга. Есть глупые ежи, есть обычные, есть талантливые и, с некоторой долей вероятности, существуют даже гениальные ежи. Но не плевать ли нам на это с высокой колокольни? Точно также будет выглядеть с позиции сверхразума наша цивилизация. – А вы не боитесь? – Детектив откинулся назад, устроив правую руку на спинке дивана. Скрипнула кожаная обивка. Пришёл черед Дамира задуматься. – Пожалуй нет, – протянул он и добавил уже уверенней. – Нет, не боюсь. Слишком сложно предсказать поведение подобного сверхразума. Что, если это будет ящик метр на метр, который осознаёт себя, но не собирается ничего предпринимать? А если и будет, то почему его цели должны быть враждебны нашим? Вряд ли речь пойдет о межвидовой борьбе. Человек ведь не расценивает, скажем, грибы или дождевых червей как своих прямых конкурентов. Нам не придётся делить территорию или источники пищи. Машинный интеллект будет функционировать в виртуальной реальности, а мы останемся в физической. Думаю, мы прекрасно уживёмся. Если что и пострадает, так это самолюбие антропоцентристов. Пёстельбергер попытался представить подобную жизнь, но не смог. Да, человечество не собирало крестовый поход против грибов и червей. Оно просто вырубало леса и закатывало почву в асфальт, предоставляя грибам и червям невесёлый выбор – адаптироваться или вымирать. – Значит, на этом проект создания разумных киберов завершился? – Подавляющее большинство считает, что да. Конец истории. – А как считаете вы? Дамир снова замолчал. В круглых глазах читалось сомнение. – А я считаю, что Марина пошла против воли отца и продолжила разработку. – Почему вы так думаете? – Во-первых, ко мне в «Алхимию» захаживала её подруга… не помню точного имени, Марина называла её Паучок. Несчастный ребенок. – Слышал про такую, – слукавил детектив. – И что с ней? – У меня была возможность познакомиться с… м-м-м… особенностями её конструкции. Она намного опередила всё, что когда-либо появлялось на рынке, как на нашем, так и на американском или китайском. Особенно это касается батареи, рассчитанной на десятки лет стабильной работы, и спайки живых и искусственных органов. Подобные технологии не появляются из ниоткуда, они должны на чём-то обкатываться. Но в лабораториях «РобоТеха» ничего похожего не создавалось. – А вы знаете, кто такой Бэн? – Бэн? – переспросил Дамир, прикрыв глаза тяжёлыми веками. – Бенни, Бендажмин, Бенедикт… Нет, не знаю. – Хорошо. Это во-первых. А что во-вторых? – Во-вторых, Марина была моим постоянным клиентом. И часто интересовалась, скажем так, редкими и необычными комплектующими. Все они имелись на складе «РобоТеха», но Марина почему-то приобретала их окружным путем, втридорога и без гарантий. Выводы делайте сами. – Что именно вы ей продавали? – Ай-яй-яй, – владелец «Алхимии» покачал пальцем с насмешливым укором. – Я и так сказал больше, чем собирался, Глеб Александрович. Мне импонирует ваше безрассудство и желание докопаться до истины. Вы ступили на трудный путь. Держите, пригодится. Развернувшись к столу, Дамир достал из ящика простенький мобильный из копеечного пластика. – Я беру такие телефоны для своих работников. Они одноразовые, с предоплаченным пакетом на три часа, умеют только звонить и отправлять смс. Доступа к интернету и геолокации не имеют. Пригодится на случай экстренной связи. – Спасибо, – пробормотал Глеб, убирая мобильный в карман. – Я бы хотел преподнести вам ещё один небольшой подарок, – из того же ящика был извлечен пистолет для инъекций микрочипов. – А вот в таких подарках не нуждаюсь, – Глеб напрягся и передвинул зад поближе к выходу. – А куда это собрался ваш приятель? Детектив обернулся к монитору, не успев подивиться тому, откуда собеседник узнал об их с Борисом знакомстве. На экране слезший с кушетки Осипов беззвучно спорил со своим мастером. Последний что-то предлагал, тыча в полулитровый баллон с пульверизатором. Борис отказывался, качая головой и нетерпеливо поглядывая на часы. Не успел Глеб спросить, нельзя ли включить звук, как шею пронзила острая боль. Вскрикнув, он дёрнулся и прижал ладонь к месту укола. – Какого хрена?! – Не беспокойтесь, за счёт заведения, – Дамир поднял ладони в примирительном жесте. – Микрочипы присоединятся к сетчатке глаз и ушной улитке и будут регистрировать всё, что вы увидите и услышите. При сканировании их не найдут, глушилка им не страшна. Объёма памяти хватит на сорок восемь часов непрерывной работы. Во время сна или обморока запись отключается. Рассерженный Глеб потёр шею, размазав выступившую на месте укола кровь. Появилось неприятное чувство, будто под кожей карабкается вверх кто-то маленький, шустро перебирая лапками. Ощущение ложное, но оттого не менее поганое. Пёстельбергер повернулся обратно к монитору, но Борис исчез. Глеб принялся высматривать приятеля среди трансляций с других камер. Нашёл ту, что выходила на крыльцо, но Бориса не было и там. Зато перед входом обнаружился Эдик с термосумкой за спиной. Его пытался обхватить за плечи угрюмый амбал в серой куртке, над головой которого мигал восклицательный знак с пометкой «ДРБ». Парнишка отчаянно вырывался и, судя по выразительной мимике, что-то орал. У детектива похолодело в груди, они с Дамиром понимающе переглянулись. Включилась трансляция с микрофона. – …ать я хотел на операцию! Отцепись, чепушила! Кто мне за четыре пиццы заплатит, мамка твоя?! Эдик заорал матом. К амбалу присоединился напарник, вдвоём они стащили брыкающегося пацана с крыльца и скрылись из поля зрения камер. Хозяин «Алхимии» нахмурился и потеребил мочку уха, пробитую серьгой. – В салоне имеется служебный выход, но я бы вам его не рекомендовал, Глеб Александрович. Здание наверняка обложили со всех сторон. Глеб скрючился на диване и зарылся пальцами в светло-русые волосы. Вот дерьмо. Думай, думай. В здание группа захвата не войдет – такую махину быстро не эвакуируешь. Начнется перестрелка – лягут все, кто оказался рядом. Поднимется паника, затопчут ещё больше… Отсидеться внутри тоже не удастся – концерт, устроенный Эдиком на крыльце, заставит полицию перейти к решительным мерам. Эдик… В городе живет десять с половиной миллионов человек, а он в третий раз натыкается на одного и того же пацана! Ладно, об этом после. Огромный небоскрёб. Масса входов-выходов – служебный, для погрузки товара, въезд на подземную парковку… Но везде будут ждать… Сдаться не получиться, его застрелят, как только он высунется на улицу… – Поднимайтесь на четырнадцатый этаж. – Почему на четырнадцатый? – Глеб вскинул голову, сжав вспотевшие ладони в кулаки. – Не теряйте времени. Бегите. И Глеб побежал. Видно, судьба у него была такая – что ни день нестись, сломя голову. В сторону лифтов даже не посмотрел – перед штурмом первым делом блокировали кабины. Бросился к лестнице и помчался наверх, перепрыгивая через несколько ступеней и хватаясь на поворотах за перила. Отмахав нужное количество этажей, детектив отдышался, выпрыгнул в холл и сразу оказался в многолюдном опенспейсе, чьи окна выходили на трубу монорельса и танцующую балерину. Помещение занимала служба круглосуточной техподдержки или колл-центр – над залом висел многоголосый бубнёж. Глеб посмотрел в окно. Понятно, почему Дамир предложил этот путь… Идея вызывала отторжение, если не ужас, но с альтернативными вариантами было туго. На высоте четырнадцатого этажа к зданию примыкала стальная балка. К ней крепились проекторы, создававшие голограмму «Лебединого озера». Балка пересекала автостраду под прямым углом и упиралась в соседнее здание. Глеб помчался через зал, расталкивая людей. Его пытались поймать, но он увернулся, ударив локтем сунувшегося на перехват смельчака. Врезал другому, до крови разбив нос, споткнулся о какой-то провод, перевернул корзину для бумаг. – Охрана! Позовите охрану! – Ну что ты стоишь, сделай что-нибудь! Завизжала женщина, кто-то выругался, опрокинув на себя чай. На повороте Глеб зацепил кулер и тот упал, выплеснув воду из лопнувшей бутыли. Лишь бы открывались окна! Окна открывались. Запрыгнув на придвинутый к подоконнику стол, детектив рванул пластиковую ручку. За спиной заорали нестройным хором. В лицо дунул холодный ветер, разметав стопку документов и цветастый ворох стикеров для заметок. Пробормотав короткую молитву, Глеб шагнул на карниз.