– В Красносельском. – А в какую школу ходишь? – Двести сорок вторую. – Как зовут классного руководителя? Блин! Так глубоко легенду он не проработал. Назовёшь случайное имя – настырная девка тут же проверит и убедится, что он соврал. – Что, замучили тебя с нашей анкетой? Шустрый оцепенел. Интонация вопроса прозвучала шутливо, но в раскосых глазах Оталана не было и намёка на смех. Вблизи он выглядел не так молодо, как на фотографиях. На лбу и возле глаз пролегли мелкие морщины. А кожа на висках оказалась такой тонкой, что под ней просвечивала голубоватая жилка. – Я проспорил друзьям, – Шустрый зачем-то повторил неуклюжую ложь. – А хочешь их удивить и снять видео из представительского автомобиля? Можем проехать по Невскому с мигалкой. – Спасибо, я лучше пойду. Шустрому хотелось бежать. Но он не сдвинулся с места, загипнотизированный внимательным взглядом. А что, если взять и обо всём рассказать? Когда шестеро жили на базе, им было хорошо… Очередь дошла до старика. Он получил миску и стакан и теперь оглядывался, выискивая подходящее место, чтобы поесть. Из кармана дублёнки торчала хлебная горбушка. Собрав остатки воли, Шустрый долбанул по донцу миски рукой. Взлетели ввысь перловка и куриные потроха, прочертили дугу и шмякнулись чиновнику на ботинки, забрызгав штаны. На виске Оталана запульсировала вена. Шустрый, больше не думая ни о чём, рванул по Лиговскому проспекту. Конец октября 2042 г. Санкт-Петербург. Тихий не собирался упускать свою цель. Пока Забавный караулил мужчину в чёрном худи у небоскрёба, он держался на расстоянии, не желая попадаться на глаза стянувшимся к кварталу бойцам. Слушал команды, смотрел на пробегавших мимо людей. Когда небоскрёб обложили со всех сторон, и мужчина совершил свой сумасшедший прыжок, Тихий оказался к поезду ближе всех. Из тумана вынырнул дрон, бросился в погоню, но Тихий сшиб его броском кирпича. Затем перешёл на инфракрасное зрение, как раз вовремя, чтобы засечь, на каком участке беглец соскочил вниз. Мысленно отметил место на карте и направился туда неровной, вихляющей рысью. На середине пути пришлось притормозить, пропуская уродливую квадратную машину с крошечными оконцами. Служебный автомобиль ехал в другую сторону, а значит мужчине удалось всех обмануть. Это хорошо. Если он попадётся, Тихий останется ни с чем. Тихий подбежал к запасному входу в торговый центр, на террасу которого спрыгнул беглец. Но его опередили четверо ДРБ-шников. Первый метнулся внутрь, второго отвлёк вызов по рации, и за напарником он последовал с опозданием. Третий и четвёртый остались караулить снаружи, держа под прицелом подходы во двор. Нет! Тихий распахнул пасть и издал полный ярости вой. Бойцы завертели головами, высматривая источник странного звука. Они не должны его поймать, они мешают восстановить баланс! Тихий сорвался с места и повалил на землю ближайшего бойца. Содрал шлем, разорвав закреплённый на подбородке ремень. Растопыренными пальцами сжал череп человека с такой силой, что кости не выдержали, брызнула кровь. Его напарник открыл огонь. Тихий почувствовал, как пули кромсают на куски плоть, наращённую на скелет. Заорав от боли и злости, Тихий рванул шею жертвы зубами и переключился на стрелка. От следующей очереди ушёл мощным прыжком – на крышу контейнера, оттуда на стену дома. Оттолкнулся, сделал кувырок, приземлившись позади бойца. Скопившаяся ярость искала выхода. Тихий выбросил вперёд сложенные щепотью пальцы. Кисть пробила бронежилет, разломила кости и погрузилась в горячую плоть. Насладившись ощущением, Тихий выдернул залитую багровым руку, позволив бойцу мешком упасть на асфальт. Посмотрел на закрытую дверь, перенастроил слух. Внутри, совсем рядом, дрались двое. Тихий оттащил оба тела за контейнер и затаился. Мужчина в чёрном худи, пошатываясь, выбрался на улицу. Вздрогнул, заметив кровавый след, бросился в соседний переулок. Тихий побежал следом, довольный, что правильно всё рассчитал. Беглец может уйти от полиции, но не от него. Мужчина в чёрном худи – ищейка, взявшая след. А Тихий – охотник, который вырвет кроличью тушку из пасти старательного пса. Но в переулке никого не оказалось. Лишь мелькнул, скрываясь за поворотом, блестящий капот автомобиля. От разочарования Тихий издал новый вопль, согнав с карниза стаю голубей. *** – Будьте добры, постарайтесь вести себя тихо, – Оталан развернул машину и направил её к ближайшему проспекту, наверняка перекрытому полицией. Глеб молча скукожился под задним сидением, прижал колени к груди и пристроил голову на локте. Звукоизоляция дорогого автомобиля разом отсекла все внешние звуки. На улице разбегались прохожие и стучал рифлёными подошвами спецназ, а гул вертолётных лопастей просачивался в подкорку, вытесняя всё, кроме животного страха. В салоне же царили покой и чистота, даже на полу, где свернулся в неудобной позе слишком рослый детектив. Ни тебе смятых обёрток от бутербродов, ни бутылок из-под минералки, ни натекшей с ботинок грязи. Только вкусный запах кожаной обивки и одеколона. Из колонок плыл тихий джаз. Вывернув голову, Глеб разглядел между спинок кресел сосредоточенный профиль статс-секретаря – приплюснутый нос с горбинкой, ровный пробор в зачёсанных волосах. Одна рука Оталана покоилась на руле, в полумраке посверкивая запонкой на манжете. Сходство между братом и сестрой бросалось в глаза. Только теперь, с близкого расстояния и в тревожной обстановке, Оталан выглядел старше, чем при первом знакомстве или во время интервью про беды беспризорников. – Почему… – начал детектив, но хозяин автомобиля предостерегающе поднял ладонь. Машина сбавила обороты и встроилась в общий поток, ползущий с черепашьей скоростью. Стёкла-хамелеоны посветлели, позволяя рассмотреть снующие повсюду стаи дронов, отряды полицейских, а ещё остромордых немецких овчарок, с беззвучным лаем рвущихся с поводка. На тротуаре обыскивали какого-то типа, отдалённо напоминавшего Пёстельбергера. Тот стоял, широко расставив ноги и покорно задрав руки выше головы. Рядом, встревоженно переглядываясь, дожидались очереди другие подозреваемые. Кого-то вталкивали, придерживая за макушку, в патрульный автомобиль. Если бы не своевременная помощь, Глеба наверняка бы уже повязали. Мысли детектива занимал один-единственный, но очень неприятный вопрос. Откуда полиция узнала, что беглеца надо искать в «Алхимии страсти»? От Вики? Фура могла решить, что в одиночку не справится с задержанием старого друга, уже не раз проявившего прыть, и специально заманить Глеба в ловушку. Но тогда она бы выбрала какой-нибудь пустующий склад на задворках, и направила детектива туда. Или вовсе посоветовала вернуться в убежище, пообещав достать информацию. Зачем рисковать мирными гражданами и перекрывать половину Славянки, если можно взять приятеля на квартире, без пыли и шума? Или от Дамира? Эксцентричный книголюб сразу его вычислил. Чем бы Фура ни помогла ему в прошлом, признательность вполне могла уступить желанию заработать пару баллов у ДРБ. Но в этом случае Дамир постарался бы упростить процесс захвата, отключив наружные камеры и смолчав про четырнадцатый этаж. Правда неизвестно, что за устройство он так ловко ему вколол. Оставалось три варианта. Об одном думать не хотелось. Оталан кашлянул, привлекая внимание детектива. Машина остановилась, возле дверцы появилась принюхивающаяся овчарка со вздыбленным чёрно-рыжим загривком. Треугольные уши стояли торчком, хвост возбуждённо вилял, ударяя по впалым бокам. К собаке подбежал полицейский с намотанным на кулак поводком, требовательно постучал в боковое окно. Глеб замер и постарался не дышать. Стекло опустилось с тихим жужжанием, в лицо статс-секретаря ударил луч фонаря. Полицейский представился скороговоркой и предложил покинуть автомобиль. Вопреки всем законам физики, взмокший Пёстельбергер сжался ещё тесней. Борис непременно бы заметил, что совсем чуть-чуть и плотность детектива приблизилась бы к плотности нейтронной звезды. – В любое другое время я бы с удовольствием пошёл вам навстречу, товарищ лейтенант, – Оталан провёл пальцем по экрану умных часов, отправляя полицейскому файл, – но сейчас вынужден вас разочаровать. Спешу. Дела. Полицейский развернул виртуальный монитор на своих часах. Изучил присланный документ, отправил запрос на подтверждение. Из подвешенной к поясу рации доносились шипящие отголоски чьих-то переговоров: «Заходим… не обнаружен… на позиции…». Следующие тридцать секунд показались Глебу долгими, как утро понедельника. Овчарка прохаживалась вдоль машины, нервно поводя ушами и косясь на запертую дверцу. – Всего доброго, Оталан Мансурович. Я поставлю метку, чтобы вас не останавливали. Впереди несколько блокпостов. – Весьма признателен, – Оталан вежливо улыбнулся. На лобовом стекле появился криво наклеенный квадратный маячок, и улыбка статс-секретаря погасла. Он судорожно дёрнул подбородком, но тронулся с места, не желая создавать затор. Проехав чуть дальше, остановился, вышел из машины и переклеил метку, тщательно выровняв края относительно окна. – Не поднимайтесь, пока не выйдем из окружения. Глеб и не собирался. Он продолжал размышлять о том, кто вывел полицию на его след. Следующим по списку значился Эдик. Строптивый разносчик пиццы был подозрителен. С тех пор, как у Пёстельбергера все пошло наперекосяк, парнишка с завидной регулярностью возникал из ниоткуда и точно также в никуда пропадал. Однако против заманчивой версии имелось два аргумента. Первый существенный: именно концерт на крыльце спутал планы ДРБ и выдал засаду. Второй послабее, из области житейской психологии. У Глеба не получалось придумать ни одной убедительной причины, по которой мальчишка из неблагополучной семьи мог оказаться втянутым в эту историю. Что, у «РобоТеха» так плохо с финансами, что денег хватило только на пацана-курьера? Нам Карбонару, Маргариту и проследите за детективом Пёстельбергером? Да и в те три раза, когда их пути пересеклись, Эдик помогал, а не наоборот… Непонятно. Автомобиль статс-секретаря миновал второй круг оцепления. Вдали показались сияющие звезды «Купеческой» и голографическая балерина, продолжавшая танцевать у небоскрёба, едва не ставшего западнёй. Выстрелы повредили часть проекторов: движения балерины сделались прерывистыми, а полупрозрачные руки и увенчанная короной голова то и дело пропадали, не успевая подгружаться. Ему не хотелось об этом думать, но мысли снова и снова возвращались к Борису. Приятель легко мог его опознать, но не подать виду. К тому же Борис успел покинуть здание до начала операции, вопреки уговорам мастера. Кто имел постоянный доступ к офису и рабочему компьютеру? Борис. Кто знал Глеба, как облупленного, все слабости, привычки и мелкие грешки? Кто каждый раз был в курсе всех его перемещений? Эх, Боря-Боря… Будем с тобой как братья, ты и я, против этого поганого мира… Оставался последний вариант, самый простой. И, как бы не убеждал себя Глеб в обратном, именно этот вариант он жаждал увидеть в качестве разгадки. Маршрут от «Панчера» до «Алхимии» был длинным, большую часть пути детектив преодолел пешком. Где-то засветился. Да, он не снимал капюшона, выбирал улицы потише и прятал лицо, когда мимо пролетал дрон. Но с камерами Дамира фокус не прокатил, а кто сказал, что по дороге ему не могли попасться камеры аналогичного класса, только подключённые к общегородской сети? Засветился на одной – и остальные тебя не упустят, хоть в тулуп с головой завернись. Последнее кольцо оцепления оказалось совсем хлипким: три машины да человек десять уставших, замёрзших постовых в светоотражающих накидках. Облава осталась позади. Полиция будет до утра обыскивать закоулки, трясти прохожих и тормозить транспорт, пока кто-нибудь не возьмёт на себя смелость признать, что птичка упорхнула из клетки. – Можете встать, Глеб Александрович. Глеб Александрович с кряхтеньем выбрался из-под сиденья и уселся по-человечески, приходя в себя. В последние дни отчаяние и облегчение сменялись в его душе с регулярностью светофора. И каждый раз выбравшись из ловушки он чувствовал себя даже не уставшим, нет… Выпотрошенным и вывернутым наизнанку, как куриная тушка, из которой собрались готовить цыплёнка тапака. К спасителю накопилось множество вопросов. Но, встретившись с заинтересованным взглядом Оталана, он почему-то задал самый незначительный: – Не любите автопилот? Статс-секретаря вопрос не удивил. – Предпочитаю со всем справляться сам. Моё будущее должно зависеть только от одного человека. – Он улыбнулся. В зеркале заднего вида было видно, как приподнялись вытянутые уголки миндалевидных глаз. – Как вы меня нашли? – Очень просто, Глеб Александрович. – Оталан поправил запонку на рукаве, снова раздвинув губы в слабой улыбке. – Я, скажем так, взял вашу ситуацию на особый контроль. У меня множество знакомых в разных сферах. Один из них дал знать, что ДРБ готовит операцию, и помог отследить ваши перемещения. Те два бойца, которых вы совершенно незаслуженно избили на лестнице, успели передать координаты. Кстати, не знаете, что случилось с их коллегами, оставшимися снаружи? Глеб покосился на дверные замки – не заблокированы. В крайнем случае, можно выпрыгнуть на ходу: машина двигалась по-прежнему медленно, опровергая недавнее утверждение статс-секретаря о спешке и делах. Рассыпаться в благодарностях пока не хотелось. – Не знаю, но я видел кровь на асфальте. Почему вы не дали полиции меня забрать? – В зеркале показалось настороженное лицо детектива с заострившимися складками возле рта и диковатым взглядом. Старые синяки и ссадины успели уменьшиться и побледнеть. Зато поверх добавились новые, свежие и кровоточащие. – Позвольте вам объяснить, Глеб Александрович. Круг близких мне людей очень узок, и попасть в него сложно. Но для тех, кто там оказался, я сделаю всё. Слова прозвучали веско. Глеб ни на секунду не усомнился, что это «всё» включало в себя действительно «всё», в том числе и то, что не полагалось законопослушному чиновнику. – Айчилан так радовалась этой работе и столько о вас рассказывала! Я даже начал чувствовать себя обделённым её вниманием. Но я не могу допустить, чтобы моя сестра огорчалась. Она верит вам. А я верю ей. Глеб промолчал. У него самого не имелось подобного круга, чтобы судить об основательности аргумента. Иногда ему было плевать даже на самого себя, чего уж говорить про других. – Что вы собираетесь делать дальше? – поинтересовался Оталан. Пёстельбергер поморщился, откинулся на упругую кожаную спинку и процедил воздух сквозь сомкнутые губы. Всех вокруг так интересовало, что он собирается делать дальше. Что же будет в следующей серии ситкома, в который превратилась его жизнь? А он понятия не имел, что теперь делать. Хватит себя жалеть, что за грёбаная меланхолия? Можно, конечно, вернуться на квартиру Эдика, надраться с его мамкой в сопли и затянуть на два голоса «Не для меня придет весна, не для меня Дон разольётся», но кому от этого полегчает? – Мне надо поговорить с Олегом Фархатовым. Вы в курсе, где он скрывается? – Не имею представления. А что вы хотите у него узнать? Пожав плечами, Глеб дал понять, что не собирается отвечать на вопрос. – Я же не просто так любопытствую. И я вам не враг, Глеб Александрович. Моё ведомство довольно тесно сотрудничает с компанией господина Фархатова. Может быть, я смогу вам помочь? Глеб чуть не застонал, ругая себя за недогадливость. Ну конечно, последний проект «РобоТеха» – роботы-строители для Марса. А Оталан возглавлял проект по колонизации Марса, ему ведь рассказал об этом Борис! И на плакате, висевшем в комнате Эдика, было написано! – Правда, что ваше министерство заказало у «РобоТеха» разработку разумных киберов? – Слишком упрощаете. В техническом задании подобная формулировка не значилась. Но мы действительно оплатили проект по созданию киберов нового поколения, и были очень огорчены тем, что многообещающее начинание не оправдало наших затрат. – А оно не оправдало? – А у вас имеется другая информация? – ответил вопросом на вопрос Оталан. – Почему Олег Фархатов свернул проект? – Потому что на данном этапе развития технологий производство подобной продукции оказалась невозможным. – Как вы считаете, он мог испугаться, что киберы… обретут самостоятельность, поднимут восстание? Изобретут искусственный сверхразум? – Фраза, неглупая в исполнении Дамира, в устах детектива прозвучала нелепо и смешно. Как если бы Глеб на полном серьёзе спросил, боялся ли господин Фархатов нашествия плотоядных сороконожек с Альфа Центавра. – Весьма занятное предположение. В духе Филипа Дика. Тупик. Глеб подъехал с другой стороны.