Солидного вида старик в хорошем пиджаке выкрикнул дребезжащим голосом: – Граждане киберы, соблюдайте порядок! Не помогло. Глеб почувствовал, что сходит с ума. Или уже сошел. Его мутило и шатало, в укушенном предплечье пульсировала боль. Но он продолжал пробираться по коридору, следуя за Фурой и Дамиром. Казалось, если остановиться хотя бы на секунду, рассудок покинет его навсегда. Руки были заняты, а потому детектив пинками откидывал с дороги куски изувеченных тел или приседал, когда над головой пролетали обломки мебели. Очнувшийся Эдик как мог прикрывал ему спину, орудуя складным ножом. Происходящее в «Вастуме» походило на Страшный суд. Вот только в борделе не нашлось ни одного праведника, мучения обрушились на всех подряд, без дележа на агнцев и козлищ. Дышать становилось всё трудней – из открытых номеров валил дым, смешиваясь с вонью скотобойни, водки из битых бутылок и ужаса. На потолке включилась и тут же выключилась противопожарная установка, припорошив чавкающий от впитавшейся крови ковёр. Глеб оглянулся. Борис избивал железным прутом голубоглазую девочку лет десяти, высунувшуюся из распахнутых розовых створок. Огромный белый бант съехал набок, подол пышного платья обгорел. Девочка наскакивала, стремясь ухватить за горло, пока Борис не вмял веснушчатый нос чуть ли не в самый затылок. Приятель вытер вспотевшее лицо плечом и тряхнул ногой, сбрасывая кукольную ручку, продолжавшую цепляться за ботинок. Поднял взгляд на оставшийся отрезок пути и перекрестился, не выпуская из рук окровавленного прута. И было от чего: посреди коридора танцевала кибер в роскошном платье с кринолином и напудренном парике. «Помпадуриха» – вспомнил Глеб. Вместо партнёра Помпадуриха прижимала к груди обглоданный мужской торс без головы. Лопатки разорванного трупа украшала татуировка, на единственном уцелевшем запястье болтались дорогие часы. Пробиравшийся по кошмарному коридору отряд её не интересовал, и Дамир попросту оттеснил кибера с дороги, в спрятанный за портьерой закуток. Внезапно Глебу захотелось услышать звук своего голоса, просто убедиться, что он ещё помнит слова и способен их произносить. – Ты как? – спросил он у Эдика, не придумав ничего умней. Эдик матюгнулся в ответ. За следующим поворотом отстреливались два мужика в деловых костюмах. Один постарше, с залысинами на лбу, другой совсем молодой, со свесившейся с расплющенного уха гарнитурой. Молодой перевёл ствол на Фуру, приняв майора за очередную спятившую куклу. – Я человек! Из полиции! Но мужики уже ничего не понимали и никого не слышали. Лица их шли красными пятнами, губы дрожали, глаза пучились от ужаса. Молодой выстрелил, попав вместо Фуры в стену за её спиной. Новый выстрел опередила система пожаротушения: из раструба повалил похожий на снежную крупу порошок, словно открылся портал, ведущий куда-нибудь в Гренландию. Молодой согнулся, надрываясь в надсадном кашле, и тут же был схвачен кибером в костюме балерины. Его напарник успел всадить в противника снаряд, но сам стал жертвой подобравшейся понизу русалки с длинным хвостом и выраставшими из лопаток изумрудными плавниками. Мелкие треугольные зубки впились в щиколотку над ботинком, мужик заорал и рухнул в скопище живых и искусственных тел. – Быстрее! – скомандовала Фура, застрелив русалку и с мощью тарана проломившись сквозь нагромождение трупов. Глеб полез следом, поскользнувшись на мокром, извивающимся под ногами рыбьем хвосте, покрытом мерцающей чешуей. Возле выхода валялся одинокий мокасин песочного цвета. Но тот ли это мокасин, или похожий, Глеб не разглядел: отряд наконец-то преодолел адский коридор и выбрался в следующее помещение. Дым пожара остался по ту сторону герметичной двери. В баре играла музыка, что-то беззаботно-заводное. По танцполу гуляли цветные прожектора, сходились и расходились веером лазерные лучи. Из посетителей никто не уцелел. Куда ни глянь – повсюду лежали трупы. Они валялись на полу, на обитых ковролином ступенях и на розовых велюровых диванах, свешивались в нелепых позах со стульев и столов. Женщину в расшитом блёстками платье привязали к пилону её же чулками и истыкали ножом. Ярко-алая кровь стекала на подиум, смешиваясь с кровью девчонки в очень короткой юбке, забитой насмерть барным табуретом. По телам скользили пятнышки света от зеркальных шаров, подвешенных в честь недавно вернувшейся моды на диско. – А популярное было место… – пробормотал Борис, к большому удивлению детектива. Глеб не ожидал, что фрик-интроверт сохранит в этой преисподней самообладание, тогда как сам он держался из последних сил. На усыпанной битым стеклом стойке лежал длинноволосый парень в полосатом джемпере. Рот его был разорван, из пустых глазниц вытекала багровая жижа. Кибер-бармен, выполненный в виде глазастого мальчика с кошачьими ушами, откупорил над телом бутылку, щёлкнул зажигалкой… Огненный ручеек охотно перебежал с трупа на стойку, со стойки – на мягкое сиденье высокого табурета. Кибер зажмурился, склонил голову на бок и высунул кончик розового язычка. Он продолжал улыбаться даже тогда, когда лицо его скрыла стена из пламени и дыма. Уцелевший отряд сбился в кучу, присев за круглой сценой с металлическим шестом. Устроенный Фархатовым сбой оборвал какой-то танцевальный номер – с потолка на подиум продолжали сыпаться блёстки и звездочки из фольги, вокруг пилона крутилась фривольная голограмма. – В той стороне выход на парковку. Может, сумеем снять блокировку вручную? – Пёстельбергер опустил Эдика на пол, расстегнул куртку, отодрал от подола рубахи лоскут и попытался перемотать укус. Ткань мгновенно пропиталась кровью, рука онемела и слушалась плохо. Подбежал Борис, взялся помогать, зажав железный прут между коленей. – Не получится. – Дамир стянул изодранную олимпийку. С живых участков кожи на металлические пластины стекал пот. Цепочка на шее переливалась отсветами пожара. Фура сделала одиночный выстрел. Выругалась, выстрелила снова. – У меня осталось восемь снарядов. У тебя? – Семь процентов и две гранаты. На парковку не пройдём. Дамир был прав – судя по грохоту и вою, холл возле бара заполонили спятившие киберы, рыщущие в поисках уцелевших людей. Там же окапался живой персонал. Кто-то выкрикивал: «На! Получи! Тварь!», какая-то баба визжала на одной высокой ноте. Лезть в эту кашу не хотелось. – Ты глянь! – Борис потянул детектива за рукав куртки, указывая куда-то в сторону и наверх. – Это ж… как его… ведущий известный, с первого канала! – Где? – не сразу сообразил Глеб. – Да не туда смотришь, выше. На свисавших с потолка крючьях, к которым раньше крепились клетки стриптизёрш, распяли какого-то бедолагу. Два крюка торчали из ладоней, один наискось протыкал плечо. Лицо до такой степени исказила агония, что Глеб не сразу узнал мужика, недавно бравшего интервью у Оталана, да и то по остаткам седого зачёса. Глеб не удивился. Он вообще временно утратил способность изумляться, ужасаться или испытывать жалость и пребывал в непонятном эмоциональном отупении. Он только поймал себя на мысли, что статс-секретарь со своей свёрнутой шеей отделался довольно легко. Эдик плюнул на пол, Дамир осклабил в улыбке длинные зубы. Поднял руку, покачал пальцами с толстыми перстнями, приглашая всех подобраться поближе. – К основному выходу не пробиться, растерзают на подступах. Второстепенные заблокированы, вручную щиты не поднять. Предлагаю следующее, – владелец «Алхимии» обвёл взглядом уцелевших людей. – Найти подходящее помещение и устроить там оборону до прибытия властей. – Я за, – поддержал идею Борис. – Можно закрепиться в вип-зоне, это на третьем этаже. Но из бара туда тоже можно попасть, по отдельной лестнице. Я проведу. – Сколько там выходов и куда они… – Нет, – прервал обсуждение детектив. – Нам надо убираться из «Вастума». Как можно скорей. – Почему? – Лицо Бориса приобрело кислый вид. Ему явно не хотелось и дальше продираться с боем по заваленным трупами коридорам. Мысленно он уже видел себя в безопасности, за крепкой стальной дверью, в обществе оставшегося от перебитых «випов» коньяка. – Потому что целью Фархатова являлось уничтожение всех Марининых наработок, а не массовая резня питерских извращенцев, – пояснил свою мысль детектив. – В прошлый раз он для этого взорвал самолёт, со всем экипажем и делегацией робототехников. Очевидно, за три прошедших года Фархатов не подобрел. Перед уходом он сказал Айчилан: «Дай мне десять минут и сделай, что должна». – Думаешь, твоя секретарша хотела активировать какое-то взрывное устройство? – предположила Фура, истратив один из восьми оставшихся зарядов на полыхающего бармена, сунувшегося в зал разносить огонь. – А потом уйти? – Айчилан и сама часть проекта. Он бы её не отпустил, – тихо возразил Эдик. – Согласен, – подтвердил детектив. – К тому же Фархатов до последней минуты не знал, где находится лаборатория Марины, и не смог бы заложить взрывчатку заранее. Борис совсем запутался: – Так есть бомба или нет? – Айчилан и есть бомба. Она всюду следовала за Оталаном и должна была уничтожить лабораторию, как только её найдут. Вместе с собой, своим псевдо-братом и всеми свидетелями. Эдик присвистнул, Дамир вскинул брови, собрав гармошкой выбитый на лбу штрих-код. Борис потрясенно помотал головой: – Погоди, но Айчилан убили. Значит, она ничего не взорвёт. – Она-то не взорвёт. А если до тела доберётся огонь? – Ни одно достаточно мощное устройство не сдетонирует от огня, – заметила Фура. – Но может сдетонировать от другого взрыва, – задумчиво протянул Эдик, глядя на обугленное тело бармена. – Чувствуете запах, похожий на бензин? Знаете, что это? Все сосредоточенно завертели головами, принюхиваясь. – Это смазка от «РобоТеха», – первым догадался Дамир. – «Вастум» её бочками закупает. Она, конечно, к бензину никакого отношения не имеет. Но если огонь до неё доберется, долбанёт так, что мало не покажется. А система пожаротушения полетела. Глебчик прав, оставаться в здании опасно. – Научи меня молиться, добрый ангел, научи: уст твоих благоуханьем чувства чёрствые смягчи.8Отсидеться не получится… – подытожил Дамир. К нему вернулся привычка изъясняться стихами. – Есть идеи, как выбираться? Отряд замолчал, мысленно перебирая оставшиеся варианты. Борис принялся чертить на полу закорючки, окуная изгвазданный конец штыря в багровую лужу. Нарисовав волнообразную линию, Осипов поднял глаза и сощурился, приглядываясь к нише, отгороженной от зала плюшевой портьерой. – Там кто-то живой! Арматурина ткнула в сторону подозрительного шевеления. Тяжелая штора испуганно колыхнулась, приоткрыв что-то пушистое, цвета весенней листвы. – Эй ты, чудила, быстро сюда! – крикнул Дамир. Из-за портьеры высунулся перепуганный мужик в накинутой на плечи зелёной шубе и остроносых туфлях из змеиной кожи. Сочетание показалось Глебу знакомым. Точно, этот самый гондон в числе прочих ломился в номер, когда Оталан застрелил Марину. – Иди, пока я сам за тобой не пришёл! Мужик опасливой трусцой пересёк зал, то и дело спотыкаясь о длинный, путающийся под ногами подол. – Ты кто? – Ди-ди-ди… – Дебил? – подсказал Эдик. – Ди-ди-директор… – наконец-то справился с задачей чудила. Подкрашенные чёрной тушью глаза испуганно перебегали с Фуры на раздетого по пояс, перепачканного сажей и чужой кровью Дамира. Нападавшие сверху блёстки делали вид последнего ещё более диким. – Откуда отключается протокол герметизации? – Из-из-из… Фура, не вытерпев, отвесила директору подзатыльник. Странным образом это помогло ускорить процесс. – Из кабинета сисадминов на пятом этаже. – Чудила, очнувшись от ступора, потёр ушибленную макушку и добавил: – Ай! Больно же. Эдик снова присвистнул, а Глеб едва не застонал, вообразив предстоящий маршрут из забитых монстрами коридоров, лестниц и переходов. – Не дойдём, – озвучил Дамир очевидную мысль. – Есть план здания? – Есть! – Директор с готовностью показал украшенные стразами часы. – Ну так разворачивай, хрена ли ты ждешь?