– Уже готово? – удивился Рат. – В самоваре это быстро, – ответил Тречков. – Каждый из нас пытается сохранить немного Родины. Большинство русских находятся в Берлине не по собственной воле. Он поставил чашки на стол, и они сели. – Извините меня за мой внешний вид, – сказал хозяин дома, – но я не ждал гостей. Мои друзья знают, что я поздно встаю. Если у ансамбля выступление, то я в основном возвращаюсь домой около четырех часов. Рат сделал глоток. Чай был очень крепким. – Чем я могу вам помочь, господин комиссар? – Музыкант производил то же впечатление, что и в кафе «Европа»: приветливый и готовый оказать содействие. Но Гереона не оставляло ощущение, что этот мужчина знал больше, чем говорил. – Мы говорили с вами о графине Сорокиной, помните? – спросил полицейский. Тречков кивнул. – Разумеется. – Она за это время не появлялась? Или, может быть, вы что-то о ней слышали? – К сожалению, нет. – Вы присматривали за ее квартирой? – Я и сейчас это делаю. У меня есть ключ. Разве я вам об этом не говорил? – Да, пожалуй. – Рат сделал паузу. Что скрывал этот человек? И почему? – Вы поливали там цветы, не так ли? Трубач кивнул. – Вы брали что-нибудь из комнаты? – Позвольте! Я ведь не вор! Гереон решил изменить тактику. Он мог спокойно слегка взять музыканта в оборот. В отличие от их первого разговора, сейчас он все-таки был официальным сотрудником убойного отдела и мог позволить себе большее. – Господин Тречков, – сказал он, – я говорю с вами о фрау Сорокиной во второй раз. А вы все еще не спросили меня, почему я вообще ищу графиню. – Ну я предполагаю, что кто-то заявил о ее исчезновении. Рат покачал головой. – Кроме вас, ее, кажется, никто не ищет. Но и вы не заявляли в полицию. То есть там не заведено никакого дела об исчезновении Сорокиной. – Понятно. Так почему вы тогда ее ищете? – Спокойный вид собеседника не мог обмануть Рата. Сидящий перед ним мужчина все больше нервничал. Его выдавали глаза. Было самое время перейти в наступление, и полицейский пустил в ход пару слов – маленькие ядовитые стрелы, которые имели лишь одну цель: спровоцировать реакцию, если чуть-чуть повезет, то даже необдуманную. – Из-за золота, – сказал он. Тречков выпрямился – его глаза заплясали чарльстон. Рат с удовольствием зафиксировал это и послал следующую стрелу. – Вы понимаете, о чем я говорю? – продолжил он. – Один мужчина из-за этого золота отправился на тот свет, другой исчез. А вместе с ним и графиня. Илья оставался совершенно спокойным, но при этом у него был такой вид, словно он проглотил аршин. Только глаза его были подвижны. – Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотал он. Припугнуть его или разыграть роль чуткого полицейского? Нет, он должен продолжать, осталось немного. Рат решил потерять терпение. Он резко встал, облокотился на стол и нагнулся вперед. – А сейчас послушайте меня, маэстро! – Комиссар добавил в свой голос агрессии, которая помогла создать впечатление, будто он с трудом сдерживается. Слова звучали тихо, но эффектно, и Тречков невольно спасовал. – Вы не считаете, что настала пора прекратить играть в прятки? Вы все больше впутываетесь в дело, которое может обернуться для вас большими неприятностями! Музыкант как будто окаменел. – Я не знаю, что вы имеете в виду. – Это ведь очень просто: вы знаете что-то, что могло бы помочь полиции в расследовании убийства, но предпочитаете молчать. Я не понимаю, на что вы рассчитываете. Если вы думаете, что графине грозит опасность, то вам следует сотрудничать с нами. Мы могли бы вам помочь и защитить ее. – Рат подождал реакции на свои слова, а потом посмотрел на Илью жестким взглядом. – Но если выяснится, что вы покрываете убийцу… Вы отдаете себе, собственно говоря, отчет в последствиях? – Светлана – убийца?! – буквально вырвалось у Тречкова, и он встал. – Абсурд! – Если вы в этом так уверены, то я не понимаю вашу позицию. – Может быть, это вам надо пересмотреть вашу позицию, господин комиссар! – Теперь музыкант говорил раздраженно. Наконец-то Гереон сломал его сопротивление! – Полиция безуспешно пытается расследовать убийство и недолго думая обвиняет в этом иностранку, которая на полном основании находится в вашей стране инкогнито. И вы на полном серьезе думаете, что я вам ее выдам? Вы ведь уже вынесли Светлане обвинительный приговор! – Я никому не выношу никаких приговоров, это делает судья. Но кто-то пытал вашего соотечественника, а потом убил его. И я хотел бы знать, кто это был! А вы могли бы мне в этом помочь. – Соотечественника? – Удивление Тречкова, похоже, было естественным. – Что вы имеете в виду? Рат показал ему фотографию промокшего трупа Бориса. – Вы знаете этого человека? Трубач энергично помотал головой. – Это его выловили из канала неделю или две тому назад? Он русский? – Это знакомый Алексея Кардакова. – Значит, Кардаков! – Илья снова вяло опустился на стул. – Я мог бы вообще-то догадаться! – О чем догадаться? – Что этот человек принесет Светлане несчастье. – Они являются парой, не так ли? Тречков кивнул. – Она познакомилась с ним примерно полгода тому назад, когда пришла ко мне. И после этого она вдруг стала другим человеком. Потому что она больше не захотела спать с лидером своей музыкальной группы, предположил Рат. – Что вы под этим подразумеваете? – спросил он вслух. – Светлана стала неожиданно серьезной. Когда я с ней познакомился, она значительно больше смеялась. Я испугался, что он заразил ее своими нелепыми политическими идеями. – Которые вам не очень близки… – Да не смешите меня этими благодетелями человечества! Вы видели, к чему это привело в России! – Кардаков был коммунистом? – Понятия не имею, как он сам себя называл. Большевиков он, во всяком случае, терпеть не мог, и здесь мы все трое были единого мнения – в виде исключения. Но я никогда не говорил с ним много о политике – в этом отношении он был невыносим. Я вообще никогда с ним особо не разговаривал. – Вы видели его после исчезновения графини? – Нет. – Ее исчезновение было для вас неожиданным? – Что вы хотите этим сказать? – То, что я и сказал: вас удивило то, что у вас больше нет певицы, или вы этого ждали? Комиссар почувствовал, что он опять задел больную точку. Тречков медлил с ответом. – Она об этом объявила, – сказал он, наконец. – И попросила вас что-то взять из квартиры… Музыкант сделал большие глаза. – Откуда вы это знаете? – Я видел ее гардероб. Вы что-то вынули из-под подкладки и унесли. – Да, она меня об этом просила. Это было примерно четыре недели тому назад. Она опоздала на репетицию. Я уже хотел устроить ей скандал, но вдруг увидел ее глаза. В них был невероятный страх… – Страх чего? – Она мне этого не сказала. Только отдала ключ от своей квартиры и попросила меня вспороть подкладку в ее зимнем пальто. То, что я там найду, я должен был взять с собой и хорошо спрятать.