И тут уже они оба это услышали: быстрое движение приближалось. Гибкие и сильные, как железные пружины. – А теперь, Нефедов, бежим! Обычная собака бегает куда быстрее обычного человека. Вот только собака плохо представляет себе абстрактную карту местности. Зайцев мчался, не разбирая дороги, протягивая руки вперед. И только по звуку понимал, что Нефедов не отстает. Он бежал к Неве. К воде. Он не рассчитывал сбить собак со следа. Но в воде псы потеряют преимущество скорости – и прицельного прыжка на горло жертве. Он сразу увидел, где кончался берег и начиналась вода: большие белые ладожские льдины плавно скользили мимо, направляясь к месту своей смерти, в Финский залив. – Потонем, товарищ Зайцев! – взмолился Нефедов. – Не переплывем. Замерзнем. Не течение утащит, так льдом зашибет. Собаки их уже не только чуяли – видели. Возбужденный лай рвался из глоток. Зайцев, не сбавляя скорости, врезался в обжигающую воду. 7 – Тебя где черти носили? – ахнула Паша. – Колотит всего. Раньше Зайцеву казалось, что «зуб на зуб не попадает» – это поговорка, метафора. Теперь он знал, что это не так: челюсть его так и прыгала сама по себе, выбивая дробь. Паша отперла квартиру ключом со своей связки. Коридор оцепенел в сонной тишине: соседи спали. – Входи скорее. Вон лужа натекла уже целая. В ванную, быстрее! Сымай все. Да тихо ты! Зайцев сидел на полу с одеялом на плечах, трясясь всем телом, когда Паша вошла с дымящимся ведром в могучих руках. – Ну? Да чего я там не видела, – шепотом приказала она. Зайцев встал босыми ногами в ванную. Ему показалось, что от кипятка с него сейчас слезет кожа. Он чуть не заорал. Паша подала сперва полотенце. Потом опять одеяло. Потом он сидел на кровати. Его все еще била крупная дрожь. Паша вернулась с большой мутной бутылью. В стакане забулькало. – Пей. Залпом. Зайцев ахнул стакан, борясь с отвращением. Подождал. Сглотнул позыв к тошноте. Паша подала второй: – Пей еще. Зайцев помотал головой: нет. – Тебя где это черти носили? – Я топиться ходил, Паша. Она так и вскинула руки: – Из-за Алки, что ли? – Из-за нее. Вот все, что Паше можно знать. – Ну дурак, – потянула Паша. – Нашел тоже из-за кого. Пей. Зайцев опрокинул второй стакан. Паша мягко ткнула его в плечо, он завалился на бок. Он еще почувствовал, что Паша, совсем как в детстве, тянет его за ноги и подтыкает одеяло. Под веками его вспыхнули картины: он тащит брыкающегося пса с собой под воду, мощные удары лап, кажется, нет сил сдержать животное, вокруг потоки серебристых пузырей – легкие человека превышают по объему легкие собаки; к тому же зверь не умеет задерживать дыхание… И умер второй раз за нынешние сутки. 8 – У тебя, Зайцев, какой-то больной вид, – сочувственно произнес Крачкин справа. – Да, паскудно выглядишь, – подтвердил Серафимов слева. Самойлов обернулся: – Вася, ну и выхлоп у тебя. Я прямо дышу и пьянею. Слушай, я понимаю, ты вчера культурно отдохнул, видать. Но ты бы мяту пожевал, что ли. – Или кефира выпил, – подсказал Крачкин. Зал быстро заполнялся. От каждого стука стульев Зайцеву казалось: взрывается его голова. От ропота голосов болели глаза. Он их прикрыл. Тотчас понеслись какие-то огненные шары. Потоки пузырей, мощные конвульсии сильного, обученного убивать животного. Он открыл глаза: как бы тут не сомлеть при всех. Похоже, жар. Тело казалось легким. Наконец и президиум за красной скатертью заполнился. Председатель позвонил в колокольчик, отчего Зайцев чуть не взвыл. Его ткнули в плечо, показали жестом дальше. Зайцев посмотрел: в дверях стоял Коптельцев, поманил его ладонью. – Товарищ, по ногам же топчешь! – Извините. Зайцев выбрался из ряда под недовольными взглядами президиума. – Извините. Они с Коптельцевым вышли. – Пойдем, – сказал Коптельцев. – Пошептаться надо. – Прямо сейчас? – Это быстро. Они вышли на черную лестницу. Коптельцев тотчас закурил. Сделал несколько затяжек. – Ты зачем в питомник звонил? Зайцев поразился, как быстро из питомника сообщили. – Да так. Хотел узнать. Мыслишка одна пришла. Как усовершенствовать использование служебных собак в разыскной работе. Он все еще надеялся найти Алексея Александровича. Раз собаки того не тронули, значит, он с ними в ладах. Значит, знает как. Немного в Ленинграде мест, где разводят служебных собак. – М-м-м, – затягиваясь, посмотрел на него Коптельцев. Выпустил дым и добавил: – А Мартынова вычистили. – Мартынова? – А то ты удивился? – Удивился. – И не спросишь, почему не тебя? – А я одним днем живу. Вдаль не заглядываю. – Это правильно.