«Я больше не крестьянин», — твердил себе Эдгар. 7 Конец августа 997 г. Рагна не понесла. Две недели после того, как Уилвульф покинул Шербур, ее терзали опасения на сей счет. Оплодотворена и покинута — это предельное унижение, в особенности для девушки знатного рода. Дочь крестьянина, постигни ее та же участь, тоже подвергнется осмеянию и презрению, однако в конечном итоге сможет найти человека, который возьмет ее замуж и согласится воспитывать чужого ребенка, но вот поруганной благородной дамы станут сторониться все мужчины ее сословия. По счастью, самого страшного не случилось. Месячную кровь она встретила с такой же радостью, с какой встречают долгожданный восход солнца. Пожалуй, Рагне следовало бы возненавидеть Уилвульфа, но она вдруг поняла, что ненависти в ней нет. Пусть он ее предал, она все еще тосковала по нему. Она знала, что ведет себя глупо, ну и ладно, ведь им никогда, скорее всего, не увидеться вновь. Отец Луи вернулся в Реймс, не заметив начала отношений между Рагной и Уилвульфом; судя по всему, он счел, что Рагна будет подходящей женой для молодого виконта Гийома, поскольку сам Гийом явился в Шербур, чтобы сделать окончательный выбор. Он обрел в Рагне совершенство. Таковы были его собственные слова. Гийом изучал ее, иногда касался ее подбородка, чуть поворачивая голову девушки в одну или другую сторону, вверх или вниз, чтобы свет упал иначе на лицо. «Совершенство, — шептал он. — Глаза зеленые, как море, такого оттенка я прежде никогда не видел. Нос прямой и такой красивый. Скулы на загляденье. Кожа бледная, а прекраснее всего волосы». По большей части Рагна волосы прикрывала, как подобает всем уважаемым женщинам, но умело позволяла нескольким прядям выбираться на свободу. «Яркое золото — должно быть, как на крыльях ангелов». Ей льстили подобные сравнения, но все же она не могла отделаться от ощущения, что Гийом смотрит на нее с тем восторгом, с каким глядел бы на милую брошь, на самые ценные предметы своего собрания. А вот Уилвульфу и в голову не приходило считать ее совершенством. Однажды он честно сказал: «Клянусь всеми богами, мои руки сами так и тянутся к тебе»… Как мужчина Гийом был крайне привлекателен. Рагна поглядывала на него на высоком парапете замка Шербур, откуда они вдвоем разглядывали корабли в бухте: ветер ерошил ему волосы, длинные и шелковистые, темно-русые с огненно-рыжими прядками. Глаза карие, черты лица безукоризненные. Словом, он был куда красивее Уилвульфа, но служанки в замке не краснели и не хихикали, когда он проходил мимо. Уилвульф обладал несомненной мужской привлекательностью, которой Гийом начисто был лишен. Гость подарил Рагне шелковую шаль, расшитую его матерью. Рагна развернула подарок и полюбовалась затейливым узором из листьев и громадных птиц. — Великолепная работа, — оценила она. — Должно быть, твоя матушка трудилась не меньше года. — У нее хороший вкус. — Расскажи, какая она. — Мама замечательная. — Гийом улыбнулся. — Наверное, каждый сын скажет то же самое о своей матери. Рагна могла бы поспорить, но придержала язычок. — Лично я думаю, что благородной даме надлежит владеть всеми умениями, каковые подразумеваются работой с тканями, — изрек Гийом, и Рагна поняла, что сейчас ей предстоит выслушать заранее подготовленную речь. — Прядение, ткачество, крашение, сочетание, вышивание и, конечно же, стирка. Женщина должна править этим миром так, как ее супруг управляет своими владениями. Похоже, виконт полагал, что делает женщинам щедрую уступку. — Я все это терпеть не могу! — решительно выпалила Рагна. — Ты не вышиваешь? — изумился Гийом. Рагна справилась с побуждением увильнуть от прямого ответа. Пусть узнает, какова она на самом деле. «Я такая, какая есть». — Упаси Боже, — проговорила она с содроганием. Гийом явно растерялся. — Но почему? — Я люблю красивую одежду, как и большинство людей вокруг, но не хочу ее шить. Мне быстро надоедает. Он выглядел разочарованным. — Надоедает? Возможно, настала пора немного подсластить горечь. — А ты не думал, что благородная дама может исполнять и другие обязанности? Скажем, ее муж отправился воевать, что тогда? Кто-то же должен проследить за тем, чтобы подати выплачивались и справедливость торжествовала. — Это особые случаи. Рагна решила, что достаточно ясно высказала свое мнение и лучше слегка отступить, чтобы не накалять обстановку. — Именно так, — подтвердила она неискренне. — В особых случаях. Гийом облегченно вздохнул и сменил тему: — Какой прекрасный вид отсюда! Замок возвышался над окружающей местностью, вражеское войско можно было углядеть издалека и заблаговременно подготовиться к обороне — или к бегству. Недаром этот замок возвели вблизи побережья. Впрочем, взор Гийома был устремлен на город Шербур. Река Дивет извивалась то влево, то вправо между деревянных домов, крытых соломой, и впадала в бухту. По улицам сновали телеги, одни катили в гавань, другие двигались в обратном направлении, их колеса поднимали пыль с выжженной солнцем земли. Викингов тут больше не привечали, граф Хьюберт сдержал обещание, данное Уилвульфу, однако у берега стояли на якоре несколько кораблей других народов, а еще горстка расположилась чуть дальше. К гавани приближалось норманнское торговое судно, низко сидящее в воде, груженное, быть может, железом или камнем. Следом виднелись очертания английского корабля. — Торговый город. — В этом замечании Гийома Рагна уловила нотку неодобрения. — А каков собой Реймс? — спросила она. — Святое место, — мгновенно откликнулся виконт. — Хлодвига, короля франков, в незапамятные времена крестил там епископ Реми. Легенда гласит, что с небес слетел белый голубь, несущий ковчежец со Святой Стеклянницей, в ней было священное масло, которым с тех самых пор помазывают каждого нашего монарха. Рагне подумалось, что в Реймсе все равно должна быть какая-то торговля, не только чудеса и коронации, но усилием воли девушка заставила себя промолчать. В общении с Гийомом ее воля непрестанно закалялась. Она осознала, что ее терпение на исходе. Долг выполнен, можно уходить. — Пойдем вниз? — предложила она и прибавила, желая скрасить впечатление: — Не могу дождаться, надо показать маме эту замечательную шаль. Они спустились по деревянным ступеням и вошли в большую залу. Женевьевы нигде не было видно, так что Рагне представился повод покинуть Гийома и отправиться в личные покои графа и графини. Мать сидела у окна и просматривала содержимое шкатулки с драгоценностями, выбирая булавку для платья. — Здравствуй, милая, — рассеянно произнесла графиня. — Ты уже поладила с Гийомом? Он такой прелестный. — Он очень любит свою мать. — Как мило. Рагна показала шаль: — Она вышила вот это для меня. Женевьева повертела шаль в руках. — Как заботливо с ее стороны, — восхитилась она. Рагна перестала сдерживать себя. — Мама, он мне нисколько не нравится! Женевьева раздраженно фыркнула. — Ты привыкнешь. — Я старалась, честное слово, но… — Чем он тебя не устраивает, скажи на милость? — Он хочет, чтобы я занималась вышивкой. — Что ж, это вполне естественно для графини. Или ты думаешь, что он сам будет шить себе? — Он такой чопорный! — Вовсе нет. Хватит выдумывать. Очень привлекательный молодой человек. — Жаль, что я не умерла в детстве. — Милая, перестань уже тосковать по тому английскому верзиле. Во-первых, он тебе не пара, а во-вторых, он давно уплыл домой. — К сожалению, ты права. Женевьева оторвалась от шкатулки. — Послушай меня внимательно. Нельзя дальше откладывать замужество, не то останешься старой девой.