Однако Рагна не спешила полагаться на хозяев. — Где наши воины? — спросила она у Кэт. — На конюшне, занимаются лошадьми. — Передай Берну, чтобы он следил за поклажей, пока я за ним не пришлю. — Конечно, госпожа. Гита повела Рагну по холму. Почтительность, с которой Гиту встречали повсюду, показывала, что именно она заправляет в доме Уилвульфа всем хозяйством. Это должно измениться, сказала себе Рагна. Не хватало еще, чтобы свекровь ей указывала. Они миновали помещения для рабов и очутились на конюшне. Здесь было людно, однако Рагна заметила, что английские конюхи держатся в сторонке от норманнов. Это нужно было исправить как можно скорее. Она приобняла Берна и повысила голос: — Эгей, англы, это мой друг Берн Великан. Он умело обращается с лошадьми и с женщинами. — Рагна приподняла могучую руку Берна. Мужчины негромко и дружно фыркнули. Ходили слухи, будто длину мужского члена можно определить по размерам рук, а уж ручищи Берна были на загляденье. — Он умеет обращаться с женщинами, — повторила Рагна, и все заулыбались, догадываясь, что сейчас будет сказано нечто особенное. Девушка выгнула бровь и добавила: — Сами понимаете, куда ему деваться. Ответом ей был громовой хохот. Что ж, лед явно треснул. — Когда мои люди делают ошибки, коверкая ваше наречие, прошу, будьте к ним снисходительны, и они, может быть, научат вас некоторым словечкам из норманнского. Так вы узнаете, что говорить девушкам, если окажетесь в Нормандии. Все снова засмеялись, и Рагна поняла, что добилась своего. Она покинула конюшню под неумолчный смех. Гита показала ей длинный дом, где проживали воины. — Нет, туда я не пойду, — отказалась Рагна. Переступать порог мужского общежития было слишком рискованно. Между восхитительным женским кокетством и презренным ремеслом продажной женщины — тонкая черта, переступить которую очень легко, и чужестранке здесь важно соблюдать особую щепетильность. Рагне бросилось в глаза обилие мужчин, бродящих возле казарм, и тут же она вспомнила многолюдье на конюшне. — Столько мужчин вокруг, — проговорила она задумчиво. — Что-то затевается? — Верно, Уилф собирает войско. — Уже второй раз Рагне довелось услышать, как ее жениха называют Уилфом. Очевидно, так сокращали его имя близкие люди. — Южные валлийцы вторглись в наши земли. Они любят проникать к нам в эту пору, после сбора урожая, когда наши амбары полны. Но заверяю тебя, Уилф дождется свадьбы. По спине пробежал холодок страха. Ее муж намеревался уйти на войну сразу после свадьбы. Конечно, в этом не было ничего диковинного; она много раз видела, как ее отец уезжал, вооруженный до зубов, чтобы убивать или погибнуть. Видела много раз, но так и не привыкла. Рагна боялась, когда граф Хьюберт уходил воевать, и она заранее испугалась за Уилвульфа. Ладно, выбросим пока эти мысли из головы, ей и без того есть о чем подумать. Большая зала находилась посреди прочих построек. С одной стороны от нее располагались общие заведения — кухня, пекарня, пивоварня и несколько лавок. С другой стороны стояли личные дома. Рагна осмотрела кухню. Поварами обычно были мужчины, но здесь им помогали с полдюжины женщин и девушек. Она любезно поздоровалась с мужчинами, но женщины ее интересовали больше. Верховодила среди них крупная и красивая женщина лет тридцати. Рагна сказала ей: — Как вкусно пахнет! Женщина дружелюбно ей улыбнулась. — Как тебя зовут? — спросила Рагна. — Гилдатрит, миледи, или если кратко, то Гильда. Рядом с Гильдой девушка очищала водой от грязи громадную кучу небольших лиловых морковок. Она отдаленно походила на Гильду, и Рагна не преминула уточнить: — А эта милая девчушка с тобою в родстве? Она почти не опасалась ошибиться — ведь в малых сообществах большинство людей так или иначе связаны между собой. — Это моя дочь Винтрит, — гордо ответила Гильда. — Ей двенадцать. — Здравствуй, Винтрит. Когда вырастешь, ты тоже будешь готовить отменную еду, как твоя мама? Винтрит молча кивнула, явно стесняясь говорить вслух. — Что ж, спасибо, что вымыла морковь, — сказала Рагна. — За столом, когда ее подадут, я непременно вспомню о тебе. Винтрит засияла от удовольствия. Рагна вышла из кухни. Решено, за следующие несколько дней она поговорит со всеми, кто тут трудится или живет. Все имена запомнить будет непросто, но она постарается. Она расспросит людей об их детях и внуках, их недугах и суевериях, их домах и одежде. Притворяться не придется, ибо она всегда интересовалась повседневной жизнью людей, окружавших ее. Кэт узнает больше, особенно когда бегло заговорит на местном наречии. Подобно Рагне, служанка быстро сходилась с людьми, так что вскоре горничные начнут охотно делиться с ней сплетнями: у какой прачки есть любовник, какой паренек с конюшни любит возлегать с мужчинами, а не с женщинами, кто подворовывает с кухни и кто из воинов боится темноты. Рагна и Гита двинулись к жилым домам. Большинство уступало размерами большой зале, причем по облику дома сразу становилось понятно, каков достаток его владельца. Все дома имели прочные угловые столбы, на которые опирались соломенные крыши. У многих стены были обмазаны местным раствором — такие стены складывали из веток, уложенных стоймя и поперечно, и наносили сверху смесь глины и соломы. Сразу за большой залой стояло три лучших дома: стены их были из вертикальных досок, соединенных встык и опирающихся на массивные деревянные балки основания. — Какой из них дом Уилвульфа? — спросила Рагна. Гита указала на дом посредине. Рагна подошла к двери. — Может, стоит дождаться приглашения? — язвительно проговорила Гита. Рагна улыбнулась и вошла внутрь. Кэт последовала за ней, Гита шагала последней. Девушка полюбовалась на низкую кровать, достаточно просторную для двоих, с большим тюфяком и соблазнительной грудой ярко окрашенных одеял. В остальном дом побуждал думать о ратной славе — повсюду на колышках висело разнообразное острое оружие и сверкающие доспехи, быть может, все это развесили намеренно, чтобы Уилвульф подобрал нужное накануне выступления против южных валлийцев. Остальное его имущество хранилось в нескольких крупных деревянных сундуках. Красивая шпалера на стене изображала сцену охоты. Ни пергамента, ни приборов для письма, ни книг. Рагна вышла наружу и повернулась к дому, что прятался за домом Уилвульфа. Когда Рагна направилась туда, Гита сказала: — Ты не хотела бы увидеть свой дом? Рагна не собиралась выслушивать от Гиты наставления, и это следовало прояснить как можно скорее. Не замедляя шаг, она спросила: — А это чей дом? — Мой. Но тебе туда нельзя. Рагна резко обернулась. — Ни один дом здесь не может быть закрытым для меня, — произнесла она негромко, но твердо. — Я выхожу замуж за вашего элдормена. Только он вправе указывать мне, что и как делать. В остальном я тут хозяйка. Она вошла в дом. Гита последовала за ней. Обстановка радовала глаз — удобное кресло с подушками вроде королевского трона; на столе корзина с грушами и бочонок из тех, в каких обычно хранили вино. На крючках висели дорогие шерстяные платья и плащи. — Чудесно выглядит! Твой пасынок о тебе не забывает. — А почему бы и нет? — дерзко бросила Гита, словно защищаясь. — Ты права. — Рагна покинула дом. — Пойдем же к тебе! — настоятельно проговорила Гита. Из этих слов следовало, что у Рагны будет свой дом, отдельно от Уилвульфа. В этом не было ничего необычного, но почему-то она такого не ожидала. Вообще жены знатных мужчин нередко заводили второй дом поблизости — для младенцев, детей постарше и их нянек; какие-то ночи придется коротать там, а другие проводить с мужем. Однако Рагна не ожидала, что ее отселят от Уилвульфа до того, как в этом возникнет необходимость. Как-то преждевременно смотреть отдельный дом. И лучше бы ей все рассказывал и показывал сам Уилвульф. Правда, им еще не удалось толком поговорить. Словом, Рагна немного разозлилась, тем более что приходилось слушать Гиту. Девушка знала, что матери порой проявляют необъяснимую враждебность к избранницам своих сыновей, наверное, то же самое справедливо и для мачех. Вспомнилось, как ее брата Ричарда застали обнимающим прачку на валу Шербурского замка. Их мать Женевьева потребовала выпороть наглую девицу. Опять-таки, вполне естественно было опасаться, что служанка понесет от графского сына, но ведь Ричард всего-навсего распускал руки, и Рагна ничуть не сомневалась, что все мальчишки-подростки ведут себя так, когда им выпадает возможность. Но за гневом Женевьевы, по всей видимости, скрывалось нечто большее, не просто забота о чистоте рода. Может ли мать — или даже мачеха — завидовать любовницам своего сына? Может, Гита столь недружелюбна к Рагне потому, что видит в ней соперницу за привязанность Уилвульфа? Это стоило учитывать, однако Рагна решила, что серьезных поводов для беспокойства нет. Она была уверена в чувствах Уилвульфа и намеревалась сохранить его любовь. Если ей захочется проводить каждую ночь в его постели, она так и поступит — и постарается, чтобы он об этом не пожалел. Она повернула к последнему из трех домов. — Это дом Уигельма, — пояснила Гита, на сей раз не предпринимая попытки остановить чужестранку. Судя по скудной обстановке, дома Уигельм бывал редко, и Рагна предположила, что он проводил много времени в Куме, которым владеет. Впрочем, сейчас хозяин оказался дома и в компании трех других молодых людей и кувшина с элем бросал кости и делал ставки серебряными монетами. Завидев Рагну, он встал из-за стола. — Входи, входи же! В доме вдруг стало теплее. Она сразу же пожалела, что зашла, но поспешно отступить значило показать ему свой страх. Не она ли сама недавно настаивала на своем праве ходить на холме куда угодно? Пропустив мимо ушей шуточку Уигельма, Рагна спросила: — Разве ты не женат? — Моя жена нынче в Куме, следит за восстановлением нашего дома после набега викингов. Но она прибудет на твою свадьбу. — Как ее зовут? — Милдбург, кратко Милли. — Я с нетерпением жду встречи с ней. Уигельм подошел ближе и понизил голос, словно собираясь сказать что-то важное. — Ты не против отведать нашего эля? Если хочешь, мы научим тебя играть в кости.