— Совершенно верно. — Позволишь мне его забрать? Рагна не доверяла Уинстену, и эта просьба лишь усугубила ее опасения. — Я отдам приданое Уилфу, когда мы поженимся. Как ты договаривался с моим отцом. — Но надо же все пересчитать! Рагна не хотела, чтобы Уинстен узнал, в каком сундуке лежат деньги. — Зайди ко мне утром в день свадьбы. Затем, после того как будут принесены клятвы, я передам приданое моему мужу. Уинстен бросил на нее взгляд, в котором негодование мешалось с уважением. — Как угодно, миледи. — Он вышел. * * * На следующий день Рагна встала до рассвета. Она тщательно продумала свой наряд. Вчера она прибыла в Ширинг в платье под цвет шкуры лани и красном плаще, но это красивое облачение промокло и загрязнилось, так что Рагна выглядела в нем не лучшим образом. Сегодня она хотела быть похожей на цветок, распустившийся на рассвете. Она выбрала желтое шелковое платье с вышивкой у выреза, на манжетах и на подоле. Кэт промыла ей уголки глаз и причесала густые рыжие волосы госпожи, а затем обвязала голову Рагны зеленым шарфом. Пока было темно, Рагна съела немного хлеба, смоченного элем, и сосредоточилась на своей затее. Она потратила на обдумывание большую часть ночи. Уигельм должен быть наказан, но это второстепенная задача. Куда важнее было настоять на том, что отныне именно она, а не Гита, отвечает за хозяйство в доме Уилфа. Рагна не хотела ссориться, но не могла позволить, чтобы правление Гиты продлилось хотя бы лишний день, потому что с каждым таким мгновением она в глазах других становилась слабее. Действовать следовало немедленно. Разумеется, это было рискованно. Она могла не угодить своему будущему мужу, и уже это было бы достаточно скверно; хуже того, она могла проиграть эту битву, и тогда Гита воцарится на холме безраздельно. Кэт протянула ей браслет, купленный у ювелира Катберта в Дренгс-Ферри, и Рагна сунула его в кожаный кошель на поясе. Она вышла наружу. На востоке небо тускло светилось серебром. Ночью лил дождь, земля под ногами чавкала, но день обещал быть ясным. Внизу, в темном городе, монастырский колокол прозвонил к первой заутрене. Хозяйство только-только начало оживать: Рагна заметила мальчика-раба в поношенной рубахе, несущего связку хвороста для растопки, и крепкую служанку с ведром свежего молока, которое парило в стылом утреннем воздухе. Все остальные еще, по-видимому, нежились в постелях, наслаждаясь теплом одеял, и жмурились, притворяясь, будто утро пока не наступило. Рагна пересекла двор и направилась к дому Уилфа. Внезапно она углядела другую раннюю пташку. У двери дома Гиты стояла, прислонившись к стене, молодая женщина и отчаянно зевала. Завидев Рагну, она выпрямилась. Рагна улыбнулась. Гита держала ее под наблюдением, дабы поставить дерзкую чужестранку на место. Что ж, сегодня это вполне соответствовало намерениям Рагны. Она подошла к двери Уилфа, а служанка Гиты смотрела ей вслед. Вдруг на ум Рагне пришло, что Уилф мог запирать дверь на ночь: так и вправду кое-кто поступал. Тогда прости-прощай все ее помыслы. Но когда она приподняла щеколду, дверь открылась, и Рагна довольно фыркнула. Быть может, Уилф считал, что, запирая дверь, он явит подданным свою робость. Служанка-соглядатай, как успела заметить Рагна, вбежала в дом Гиты. Уилф, как оказалось, не полагался только на себя. Войдя внутрь, Рагна услышала злобное рычание. Уилфа сторожил пес, которому поручили беречь хозяина от злоумышленников. Рагна посмотрела туда, где, как она знала, должна стоять кровать. От тлеющих в очаге углей исходил слабый свет, и утренняя серость сочилась в маленькие оконца. Девушка различила, как мужская фигура садится на кровати и тянется к оружию. — Кто там прячется? — спросил Уилф. Рагна тихо ответила: — Доброе утро, милорд. Она услышала его смешок. — И вправду доброе, раз уж ты здесь. Он снова лег. На полу что-то шевельнулось. Громадный мастиф вернулся на свое место и лег у очага. Рагна присела на край кровати. Настал важный миг. Мать настойчиво уговаривала Рагну не возлегать с Уилфом до принесения клятв. А он захочет этого, твердила Женевьева, и Рагна знала, что тоже этого захочет. Но она была полна решимости устоять перед искушением. Сама вряд ли объяснила бы, почему это так важно, тем более что они уже были однажды близки. Скорее всего, она просто предвкушала, какими счастливыми они оба станут, когда наконец смогут подчиниться своим страстям и предаваться желаниям без вины и страха. Тем не менее она поцеловала Уилфа. Склонилась над его широкой грудью. Ухватилась за край одеяла обеими руками, удерживая одеяло на месте как дополнительную преграду между телами. Медленно опустила голову, и губы невесты и жениха встретились. Уилф удовлетворенно рыкнул. Она провела кончиком языка у него во рту, ощутила мягкие губы и щетину усов. Он потрепал Рагну своей огромной ручищей по волосам, снял шарф. Но когда его другая рука потянулась к ее груди, Рагна отстранилась. — У меня есть подарок для тебя, — сказала она. — И не один, — ответил он хрипло, изнемогая от желания. — Я везла тебе из Руана пояс с красивой серебряной пряжкой, но его украли по пути. — Где? — встрепенулся Уилф. — Где тебя ограбили? Она знала, что ее жених несет ответственность за соблюдение закона и порядка, любая кража ложилась пятном на его честь. — Между Мьюдфордом и Дренгс-Ферри. На воре был старый шлем. — Железная Башка! — Уилвульф сердито махнул рукой. — Староста Мьюдфорда обыскал весь лес, но так и не нашел его убежища. Велю ему снова предпринять поиски. Рагна пришла вовсе не жаловаться и огорчилась из-за того, что жених рассердился. Следовало поспешить, чтобы задуманное все-таки осуществилось. — Но я нашла кое-что другое, получше. — Она встала с кровати, огляделась и рассмотрела в сумраке белую восковую свечу. Зажгла фитиль, поставила свечу на скамью в изголовье кровати и достала браслет, купленный у Катберта. — Что это? — спросил Уилвульф. Рагна поднесла свечу ближе, чтобы он мог рассмотреть браслет. Уилвульф провел пальцем по затейливой резьбе узора на серебре, оценил качество чернения. — Отменная работа, — сказал он, — и смотрится достойно и мужественно. — Он надел браслет на левую руку, поднял выше локтя. Украшение плотно облегало его мышцы. — У тебя прекрасный вкус! Рагна лучилась от восторга: — Выглядит великолепно! — Я стану предметом зависти для всей Англии. Это было не совсем то, что Рагне хотелось услышать. С тем же успехом она могла подарить жениху иные знаки величия — белого коня или дорогой меч. Уилф тут же исправился: — Я хочу провести весь день, целуя тебя. — Вот это было куда лучше, и она снова наклонилась к нему. Теперь он действовал более напористо, снова взялся за грудь, и она попыталась вырваться, но он не отпускал и притянул к себе. Рагна слегка встревожилась. Когда он лежал в постели, у нее вроде бы имелось небольшое преимущество, но, завяжись борьба по-настоящему, она, конечно, не в силах будет ему противостоять. К счастью, им помешали, как Рагна и рассчитывала. Пес зарычал, дверь скрипнула, и голос Гиты произнес: — Доброе утро, сын. Рагна не спешила вырываться, она хотела, чтобы Гита увидела, как сильно Уилфа тянет к невесте. — О, Рагна! Я и не знала, что ты тоже здесь. «Лживая старуха», — подумала Рагна. Служанка побежала в дом Гиты, когда Рагна вошла к Уилфу, и мачеха поспешила выяснить, что происходит у пасынка. Рагна медленно обернулась. Она имела право целовать своего жениха, а потому не притворялась виноватой. — Доброе утро, свекровь, — сказала она вежливо, однако в ее голосе прозвучала нотка раздражения. Гита была незваной гостьей, заявившейся туда, где ей возбранялось находиться. — Привести цирюльника, чтобы он побрил тебе подбородок, Уилф? — спросила Гита. — Не сегодня, — отозвался элдормен с легким нетерпением. — Я побреюсь утром в день свадьбы. Очевидно, обо всем уже договорились заранее, и Гита задавала свой вопрос только потому, что ей требовался предлог задержаться. Рагна поправила повязку на голове, преднамеренно долго возилась, давая тем самым понять, что появление Гиты нарушило близость между мужчиной и женщиной. Наконец опустила руки и попросила: — Покажи Гите свой подарок, Уилф. Элдормен выставил руку. Браслет сверкнул в свете свечи. — Очень красиво, — ровным голосом сказал Гита. — Серебро всегда в цене. — Похоже, она намекала, что серебро дешевле золота.