Оба принялись горячо ее благодарить. Порой, подумала Рагна, для счастья нужно так мало. Наконец норманны уехали. Рагна помахала им вслед. Вполне возможно, никого из них она никогда больше не увидит. Однако ни к чему скорбеть по утрате. Что там дальше? Ах да, нужно все же разобраться с плотником Дуннере. Нечего мириться с этим бездельником, пусть он хоть трижды племянник Гиты. Она вернулась в свой дом и послала Берна за Дуннере и его людьми. Ради встречи с ними она устроилась на стуле, изготовленное по подобию отцовского — граф Хьюберт вершил на таком суд в замке Шербур: это было кресло на четырех ножках, широкое и прямоугольное, а на жесткое сиденье клали подушку. Всего плотников было трое — Дуннере, Эдрик и сын Эдрика Хунстан. Рагна не предложила им сесть. — Отныне вы раз в неделю будете валить деревья в лесу, — объявила она. — Зачем? — угрюмо спросил Дуннере. — Нам привозят дерево, когда требуется. — Нужен запас, тогда задержек станет меньше. Дуннере явно хотел возразить, но его опередил Эдрик: — Хорошая мысль. — Этот плотник смотрелся, пожалуй, более толковым. — Кроме того, — добавила Рагна, — вы будете ходить в лес каждую неделю в один и тот же день — в пятницу. — Почему в пятницу? — не понял Дуннере. — Чем один день лучше другого? — Чтобы в голове отложилось. — Она не стала уточнять, что собиралась таким образом вести учет по хозяйству. Дуннере продолжал артачиться: — А если кому понадобятся плотники именно в пятницу? Той же Милли или, скажем, Гите? — Вы уйдете рано утром, никто вас не перехватит. Завтракать будете уже в лесу. А если кто-то заранее попросит вас сделать что-то другое в пятницу — будь то Милли, Гита или кто-нибудь еще, — вы просто отправите этого человека ко мне, поскольку я ваша хозяйка и запрещаю вам менять это расписание без моего разрешения. Ясно? Дуннере набычился, но Эдрик вновь успел первым: — Все ясно, госпожа. — Тогда можете идти. Плотники ушли. Рагна сознавала, что навлекает на себя неприятности, но она сделала ровно то, что было необходимо. С другой стороны, полезно будет защитить себя от ответного нападения. Гита ведь может за спиной Рагны пожаловаться Уилфу. Значит, нужно заручиться его поддержкой на такой случай. Она вышла наружу и направилась к Уилвульфу. Миновала дом, в котором ее слуги и воины из Нормандии прожили двенадцать недель, дом опустел, и надо придумать, к чему его приспособить. К ее удивлению, из дома, которому полагалось стоять пустым, вышла какая-то незнакомая женщина. Конечно, Рагна пока не успела перезнакомиться со всеми жителями Ширинга, но уж эту женщину она бы запомнила — слишком броско та выглядела. Лет за тридцать, обтягивающее платье и красные туфли, непослушные волосы не желали скрываться под большой мягкой шляпой. Вообще высокородным дамам надлежало покрывать голову, несколько своевольных прядей не в счет, а эта женщина дерзко нарушала все представления о приличиях. Тем не менее она нисколько не смущалась и ступала вполне уверенно. Рагна было собралась с нею заговорить, но тут заметила Уилфа. Отложив беседу с незнакомкой на потом, она поспешила в дом мужа. Как всегда, Уилф жадно ее поцеловал. — Сегодня придется поехать в Уигли. Нужно удостовериться, что эта деревня не обирает настоятеля Дегберта и платит все положенные подати. Рагна кивнула: — А я велела нашим плотникам каждую пятницу ходить в лес и валить деревья. Пусть будет запас бревен, вдруг потребуется что-то срочно починить. — Разумно, — одобрил Уилф, но чувствовалось, что ему не интересно: он старался избегать забот по хозяйству. — Милый, я упомянула о плотниках лишь из-за Дуннере. Он лентяй и редко бывает трезвым. — Так сделай ему нагоняй. Рагна не отступалась: ей было нужно, чтобы Уилф сказал именно то, что она рассчитывала услышать. — То есть ты не считаешь, что он заслуживает особого отношения, будучи племянником Гиты? — Еще чего! Плевать, кто он такой! Тут все должны трудиться как следует. — Я согласна, и спасибо, что поддержал меня. Она крепко поцеловала мужа, и тот мгновенно забыл о своем раздражении. — Ладно, тебе пора в путь. Они вышли из дома вместе. Телохранители собирались в поездку, Уилвульф присоединился к ним, обменялся шуткой с одним, перебросился несколькими словами с другими. Перед самым отбытием к воинам подошел молодой человек лет шестнадцати, и Рагна поразилась: Уилф кивнул и нежно расцеловал паренька. Однако прежде, чем она успела спросить, кто это такой, отряд уехал. Гита не стала медлить и тут же двинулась к Рагне. «Сейчас начнется, — подумала Рагна, — сейчас меня попрекнут самоуправством». Дуннере, должно быть, не терял времени даром и сразу побежал жаловаться тетке. Но Гита сумела удивить. Заговорила она совершенно о другом: — Тот дом, в котором жили твои люди, теперь пустует, так? — Верно. — Хочу кое-что предложить. Гита вела себя крайне вежливо, и это тоже удивляло. — Разумеется. — Я бы уступила этот дом Уигельму и Милли. Рагна кивнула: — Может быть. Но кто-то, по-моему, успел их опередить. — Разве? — Я видела, как оттуда вышла женщина в красных туфлях. — А, это Инге, сестра Милли. Она могла бы приглядывать за домом, пока Уигельм и Милли находятся в Куме. — Звучит разумно. — Спасибо. — В голосе Гиты прозвучала нотка, которая заставила Рагну насторожиться: это была не благодарность, а торжество. Когда Гита ушла, Рагна нахмурилась. Почему этот разговор внушил ей опасения? Гита явно задумала что-то нехорошее, за ее показной любезностью, вне сомнений, таится враждебность. Чутье подсказывало Рагне, что с этим домом что-то не так. * * * Беспокойство Рагны все возрастало. Кто тот паренек, которого целовал ее муж? Может, какой-то близкий родич, к примеру, любимый племянник, но если так, то почему паренька не было на свадьбе? В поцелуе не ощущалось ничего неприличного, вдобавок Рагна нисколько не сомневалась, что Уилфа не привлекают мужчины. Но кто же это? И что задумала Гита, притворяясь такой любезной? Надо расспросить Уилфа, когда тот вернется домой. Впрочем, постепенно ее решимость ослабела. Наверное, ей следует проявить осторожность. Тут, в Ширинге, происходило что-то, чего она не понимала, и неведение ставило ее в невыгодное положение. Граф Хьюберт, ее отец, перед всякой важной встречей заранее выяснял, о чем и как может говорить собеседник. А она, Рагна, находилась в чужой стране, с обычаями которой еще не полностью освоилась. Выходит, она должна быть предельно осмотрительной. До Уигли было недалеко, и Уилвульф вернулся в Ширинг в середине дня, но уже стоял декабрь, солнце садилось рано. Слуги зажигали факелы в корзинках, развешанные на столбах по всему двору. Следом за Уилфом Рагна зашла в дом мужа и налила супругу кружку эля. Он осушил кружку одним глотком и поцеловал жену. От него пахло элем, потом, лошадью и кожей. Она возжелала его любви — быть может, так проявляло себя беспокойство, которое преследовало ее весь день, — и положила его руку себе между бедер. Уилфа не пришлось уговаривать, и он накинулся на Рагну, а после заснул чутким сном, раскинув мускулистые руки и вытянув длинные ноги, — сильный мужчина, отдыхающий после тяжелого дня. Рагна к нему не присоединилась. Она сходила на кухню, проверила, как готовится ужин, затем заглянула в большую залу и убедилась, что там прибрались, после чего прошлась по двору, наблюдая, кто трудится, а кто бездельничает, кто трезв, а кто пьян, чья лошадь накормлена и напоена, а чью еще даже не расседлали. На обратном пути к дому она заметила Уилфа, который вышел наружу и разговаривал с той самой женщиной в красных туфлях. Что-то в их облике заставило ее замереть. Она стояла и смотрела издалека на эту парочку, будто нарочно выбравшую круг света от факела возле двери дома Уилфа. Для разговора у этих двоих наверняка имелось множество поводов — если уж на то пошло, Инге приходилась Уилвульфу невесткой, так что им было о чем потолковать. Но Рагну ошеломила близость, ощущавшаяся в каждом их движении: они стояли рядом, Инге несколько раз небрежно брала Уилфа за плечо, как если бы что-то ему внушала, потом снисходительно хлопнула по груди ладонью, словно советуя не быть таким глупым, а потом и вовсе ласково прижала кончик указательного пальца к его щеке. Рагна не могла пошевелиться и была не в силах отвести взгляд. Появился тот самый паренек, которого раньше целовал Уилф. Совсем юный, безбородый, но высокий, уже не мальчишка, но еще не мужчина, несмотря на длинные конечности и широкие плечи. Он присоединился к Уилфу и Инге, и все трое довольно долго общались непринужденно, как хорошие знакомые. «Эти люди явно были частью жизни моего мужа на протяжении многих лет, — подумала Рагна. — Так почему я понятия не имею, кто они такие?» Наконец трое расстались, не заметив, что за ними наблюдают. Уилф двинулся в сторону конюшни — без сомнения, чтобы проверить, позаботились ли конюхи о его коне, — а Инге и паренек вошли в тот дом, который Рагна согласилась уступить Уигельму и Милли.