— Далее, — продолжал Олдред. — Навязывай свою волю. Нападай на Гиту, Уинстена, Инге, одерживай малые победы — за ними придут и большие. Пусть все узнают, что в любой распре Уилвульф выступает на твоей стороне. Как в том споре с Уигельмом, сказала себе Рагна, или как с тем плотником Дуннере. — Далее. Накапливай силы, ищи союзников. Одного меня мало, тебе нужно больше — привлекай всех, кого найдешь. В особенности людей могущественных. — Таких как шериф Ден? — Верно. Или как епископ Эльфеах Винчестерский — он ненавидит Уинстена, так что тебе не помешает с ним подружиться. — Ты будто рассуждаешь о войне, а не о браке. Олдред пожал плечами: — Я прожил с монахами двадцать лет. Монастырь во многом схож с многочисленной и крепкой семьей: там и соперничество, и ревность, и ссоры, и подчинение, и любовь. Поневоле научишься выживать. Я радуюсь, когда вижу грядущие неприятности, ибо знаю, что смогу с ними справиться. Настоящая опасность заключается в неожиданностях. На некоторое время установилась тишина, затем Рагна сказала: — Ты хороший друг, Олдред. — Надеюсь, что это так. — Спасибо тебе. Она встала, и Олдред сделал то же самое. — Ты уже спрашивала Уилвульфа об Инге? — Нет. Я до сих пор не знаю, как к этому подступиться. — Что бы ты ни делала, не вынуждай мужа почувствовать себя виноватым. Рагна ощутила, что негодование готово выплеснуться из нее потоком: — Это еще почему? Разве он этого не заслуживает? — Ты ведь не хочешь стать той, кого он будет винить в своих несчастьях. — Это просто нелепо! Он должен страдать из-за того, что сотворил со мной. — Конечно должен. Но не требуй от него этого — ты лишь навредишь себе. — Не знаю, не знаю… Они покинули собор и разошлись в разные стороны. Рагна задумчиво направилась обратно на холм. Постепенно ей стало казаться, что последние слова Олдреда исполнены глубокого смысла. И вправду, с чего бы ей быть той печальной, раздавленной жуткими вестями женщиной, какой она проснулась сегодня утром? Она — жена Уилфа, женщина, которую он любит. Она должна вести себя как победительница. Рагна вернулась в свой дом. Скоро время обедать. Она попросила Кэт причесать ее и уложить волосы, а затем надела свое любимое шелковое платье густого цвета осенних листьев и ожерелье из янтарных бус. После чего отправилась в большую залу и заняла свое место по правую руку от Уилфа. За едой она вела себя в своей обычной манере, расспрашивала окружающих, что они делали этим утром, шутила с мужчинами и сплетничала с женщинами. Она заметила, что некоторые поглядывают на нее с удивлением: они явно знали, какое потрясение обрушилось на Рагну вчера, и ожидали увидеть ее убитой горем. Конечно, она убита горем, но не намерена этого показывать. Встав из-за стола вместе с Уилфом, она дошла с мужем до его дома. Как обычно ему не требовалось особого поощрения, чтобы заняться с ней любовью. Сама Рагна поначалу притворялась, будто ее снедает желание, но потом разгорячилась и в итоге испытала удовлетворение, мало уступавшее обычному. Тем не менее она ничего не забыла. Когда муж скатился с нее, она не позволила ему погрузиться в дремоту. — Я не знала, что у тебя есть сын, — сухо сказала она. Мышцы его тела заметно напряглись, но голос звучал непринужденно: — Да, его зовут Гарульф. — И я не знала, что Инге еще жива. — Я никогда не говорил, что она умерла. — Судя по тому, как быстро ответил Уилвульф, этот ответ он продумал заранее и держал наготове. Рагна не стала спорить. К чему затевать бессмысленную ссору по поводу того, солгали ей или просто сказали далеко не все, умолчав о главном? — Я хочу знать о тебе больше. Уилвульф испытующе поглядел на нее, прикидывая, должно быть, что у жены на уме, и гадая, как ему быть — то ли ждать взаимных упреков, то ли готовиться извиняться. Пусть помучается, фыркнула она про себя. У нее желания его обвинять не было, но если он сам терзается угрызениями совести, против этого она не возражала. — Вы, англосаксы, не такие, как норманны, — проговорила она. — Я должна тебя расспросить, чтобы впредь не попадать в дурацкое положение. Деваться ему было некуда. — Что ж, спрашивай. — Почему-то Рагне почудилось, что эти ее слова он воспринял с облегчением, как будто опасался худшего. — Пойми, я говорю серьезно. — Ей самой пришлась по душе та твердость, которую она услышала в собственном голосе. Уилф явно не знал, как все это воспринимать. Наверное, он ожидал гнева или слез, но не такого, и потому очевидно растерялся. Помолчав, он коротко бросил: — Понятно. За последние несколько часов ее беспокойство породило два животрепещущих вопроса, которые следовало задать как можно скорее. По ощущениям Рагны, она вполне могла рассчитывать на честный ответ. Рагна сцепила пальцы, чтобы скрыть дрожание рук. — Ты обещал, Уилф. Могу я спрашивать? — Я же сказал — давай. — Откуда взялась Инге? Кто она по жизни? — Ее отец был священником. Трудился помощником у моего отца. Что ж, тут все ясно: отпрыски двух мужчин, трудившихся совместно, сын одного и дочь другого, проводили много времени в компании друг друга, юношеская страсть, быть может, нежданная беременность и наконец ранний брак. — Значит, в Инге нет благородной крови? — Нет. — Когда мой отец соглашался на наш брак, он определенно предполагал, что мои дети станут твоими наследниками. Уилф не мешкал с ответом: — Так и есть. Это было важно. Это означало, что она и вправду супруга элдормена, а не очередная женщина, подобранная ради утех. И не та, кто уступит первенство. Для надежности она уточнила: — То есть Гарульф — не наследник? — Нет! — Уилвульф разозлился из-за того, что ему пришлось дважды отвечать на один и тот же вопрос. — Спасибо, что поклялся в этом. Было приятно получить от него столь важное обещание. Не исключено, что он и в самом деле не замышлял никаких козней на этот счет, но минули те времена, когда она принимала людскую доброту и справедливость как должное. Уилвульфу не понравилось, что его, образно выражаясь, прижали к стенке. Тоном, предполагавшим, что его терпение на исходе, он справился: — Что-нибудь еще? — Да, еще один вопрос. Ты намерен спать с Инге? Он усмехнулся: — Если сил хватит после тебя. — Я не шучу. Его лицо ожесточилось. — Запомни-ка вот что. Ты не вправе указывать мне, кого я могу или не могу затаскивать в свою постель. Рагну словно ударили по лицу, а Уилвульф продолжал: