— Послушай, Эдгар, мама уже старая, однажды она умрет, но одному Богу известно, когда это случится. Разговор оборвался. Мысленно заглядывая вперед, Эдгар понимал, что ему будет непросто вывести Габа на чистую воду. Ведь все надо проделать, не нажив себе неприятностей. Если сочтут, что он выказывает чрезмерное любопытство, Габ тут же насторожится. А если он озвучит свои подозрения, мастер наверняка разозлится. Забавно, кстати, что злодеи, которых ловили за руку, частенько возмущались таким вмешательством, как если бы оно было преступлением, а не их собственные поступки. Что еще важнее, если Габ узнает, что ему не доверяют, он сумеет состряпать какое-то оправдание. Плот двигался быстрее, чем Эдгар в свое время передвигался пешком, и уже к полудню достиг большой деревни Оутенхэм. По ближайшему к реке полю, выворачивая комья глины, тащила тяжелый плуг упряжка из восьми волов, высокие борозды вздымались и опадали, точно волны морского прибоя. Поодаль мужчины что-то высеивали, бросали семена в свежевспаханную землю, а маленькие дети пронзительными криками отпугивали птиц. Братья вытащили плот на сушу. Чтобы не тревожиться по пустякам, Эдгар привязал его к дереву, и все трое отправились в деревню. Серик опять трудился в огороде, на сей раз подрезал деревья. Эдгар окликнул его и решил кое-что прояснить. — Мне стоит опасаться Дудды? — прямо спросил он. Серик бросил взгляд на небо, определяя время суток: — Еще рано. Дудда пока не обедал. — Это хорошо. — Учти, он далеко не душка, даже когда трезвый. — Да уж понятно. Пошли дальше и очень скоро наткнулись на Дудду, торчавшего возле таверны. — Добрый день, парни, — поздоровался тот. — Что вам тут нужно? Три крепких парня заставляли проявлять вежливость, однако Бриндл негромко зарычал, явно уловив в его тоне скрытую враждебность. — Это Дудда, староста Оутенхэма, — поведал Эдгар своим братьям и повернулся к старосте: — Я снова пришел купить камень. Дудда моргнул, силясь вспомнить, видел ли он Эдгара раньше: — Как дойдете до восточной окраины, ступайте на север, там тропинка есть. Эдгар знал дорогу, но все равно поблагодарил старосту. Габ и его родичи, как обычно, трудились на каменоломне. Посреди ровной площадки была сложена груда обработанных камней, и это наводило на мысль, что дела у мастера шли не очень. Эдгар порадовался этому обстоятельству. Рядом с камнями стояла ручная тачка. «Все, что нужно сделать, — думал Эдгар, — это подсмотреть, как Габ делает отметки на своей счетной палке, когда я куплю у него камни. Если он сделает верное количество насечек, значит, подозрения беспочвенны. А если нет, придется его припугнуть». Камень, по которому лупил Габ, рухнул на землю, подняв клубы пыли. Мастер закашлялся, отложил свои инструменты и направился к братьям. Эдгара он, похоже, узнал: — Из Дренгс-Ферри, да? — Точно. Я Эдгар, а это мои братья Эрман и Эдбальд. Габ криво усмехнулся: — Привел братцев, чтобы Дудда тебя не донимал, а? — Очевидно, он слышал о ссоре Эдгара со старостой в прошлый раз. Эдгар даже не улыбнулся. — Я и сам справлюсь со старым толстым пьянчугой, — резко ответил он. — Мне снова понадобились камни, но я готов забрать их самостоятельно, потому и позвал братьев. Сам понимаешь, так дешевле выйдет, по пенни с каждого камня. — Да неужели? — Габ фыркнул, недовольный тем, что Эдгар, оказывается, осведомлен о его расценках. — Кто тебе это сказал? Эдгар не стал выдавать Катберта. — Мне нужно десять камней, — заявил он и открыл кошель, выданный Дренгом. К его удивлению, внутри оказалось больше двенадцати пенни, о которых говорил Дренг: больше ровно вдвое — двадцать четыре пенни. Эрман и Эдбальд поглядывали на младшего брата, гадая, почему тот медлит и хмурится, оба, разумеется, увидели монеты, но Эдгар не позволил им пристать с расспросами, ибо не хотел показаться нерешительным перед Габом. Помешкав еще немного, юноша решил отложить загадку избытка монет на потом и споро отсчитал десять пенни. Габ собственноручно пересчитал монеты и сунул в карман, но, к разочарованию Эдгара, не полез за счетной палкой, а лишь ткнул пальцем в груду камней. — Забирайте. К такому повороту Эдгар не подготовился. Надо как-то переместить камни на берег. — Хорошо. Ты одолжишь нам тачку? — Нет, — откликнулся Габ, на губах которого играла лукавая улыбка. — Ты же хотел подешевле, так? Вот и таскайте сами. Мастер ушел. Эдгар пожал плечами, снял с пояса топор и отдал Эрману. — Вы двое идите в лес и срубите два крепких ствола для переноски. А я пока выберу камни. Проводив братьев взглядом, он принялся изучать обработанную породу. При строительстве пивоварни он попробовал резать камень на тонкие плиты и быстро осознал, насколько непростая это задача. Чересчур тонкие плитки крошились и трескались, а толстые были бы слишком тяжелыми для стропил. Впрочем, Эдгар не сомневался, что рано или поздно у него все получится. Когда братья вернулись, он обтесал принесенные стволы и положил на землю продольно. Вдвоем с Эрманом поднял первый камень и взгромоздил тот на деревяшки, а затем оба брата опустились на колени, один перед камнем, другой сзади, схватились каждый за концы жердин и подняли груз на высоту бедер. Они двинулись к реке, и Эдгар крикнул Эдбальду: — Идем с нами, кому-то надо охранять плот! Так и продолжалось — двое носили, а третий отдыхал и сторожил у реки на тот случай, если какой-нибудь предприимчивый путник вздумает похитить плот и уплыть с уже перенесенными камнями. К тому времени, как начало темнеть, у всех болели плечи и ноги, а перетащить осталось всего один камень. Но Эдгар не достиг другой своей цели — не доказал, что Габ обманывает Рагну. Между тем каменоломня опустела. Габ и его сыновья куда-то подевались — наверное, скрылись в доме. Эдгар постучал в дверь и вошел внутрь. Семья ужинала. Габ смерил незваного гостя раздраженным взглядом. — Пустите переночевать? — спросил юноша. — В прошлый раз вы меня приютили. — Одного раза достаточно, — холодно произнес Габ. — Нечего нахлебничать. К тому же в твоем кошеле денег хватает, попросись на ночлег в таверне. Эдгар ничуть не удивился отказу: одно дело — приветить одиночку и совсем другое — дать пристанище сразу троим. Ему просто требовался предлог, чтобы попасть в дом. Би, жена Габа, добавила: — В таверне может быть шумно, но еда там сытная. — Спасибо за совет. — Эдгар медленно повернулся к двери, рассматривая висящие на стене палки. Вон та явно свежесрезанная, судя по цвету. На ней было ровно пять насечек. Попался! Он скрыл свое удовлетворение, притворившись разочарованным и слегка обиженным на хозяев. — Бывайте, — сказал он и вышел. Эдгар ликовал, перетаскивая с Эдбальдом последний камень от каменоломни к реке. Ему было приятно думать, что он сумел оказать услугу даме Рагне. Поскорее бы с нею повидаться и все рассказать! Когда последний камень лег на берегу, юноша повернулся к братьям: — Думаю, нашим камням ничего не грозит, если посадить на плот Бриндла. Сейчас уже стемнело, в такое время мало кто промышляет. Поужинаем в таверне, вы двое можете там и заночевать, а я вернусь на плот. Вроде бы ночь не слишком холодная. Он привязал Бриндла длинной веревкой, и трое братьев пошли в таверну. Им подали похлебку из баранины, ржаной хлеб и по кувшину эля. В углу Эдгар заметил Габа и Дудду, поглощенных беседой. — По-моему, в твоем кошеле слишком много денег, — проронил Эдбальд. Наконец-то спохватились, подумал Эдгар, но вслух он ничего не сказал. — Что будем делать с лишними монетами? — спросил Эрман. Братья в открытую подбивали Эдгара на кражу, однако он упорно делал вид, что не понимает этого: — Сдается мне, мы вправе заплатить за ужин и ночлег, а все остальное надо будет вернуть Дренгу. — Почему? — удивился Эрман. Эдгару не понравился этот вопрос: — Потому что это его деньги!