Эдгар с благодарностью принял предложение. Все остальные монахи ушли, и в монастыре было тихо. Юноша невольно забеспокоился, припомнив кое-какие намеки. Уж слишком нарочитой казалась забота Олдреда. Оставалось надеяться, что тот не выкинет ничего такого, что доставит неловкость обоим. Эдгару не хотелось обижать Олдреда, но мужские объятия нисколько его не привлекали. Как выяснилось, опасаться было нечего: Олдред думал совсем о другом. — Оказывается, Рагна ничего не знала о первой жене Уилвульфа, Инге. Эдгар вспомнил разговор на пароме с белошвейкой Агнес: — Они все думали, что она мертва. — А потом состоялась свадьба, большинство слуг Рагны возвратилось в Шербур, и тогда Уилвульф вернул Инге и своего сына Гарульфа. Почему-то Эдгару стало страшно: — Как все это восприняла дама Рагна? — Она в отчаянии. Ему было искренне жаль эту чужестранку, очутившуюся так далеко от дома и семьи, жестоко обманутую англичанами. — Бедная, — посочувствовал он и сам понял, что это слово не передает всей глубины его сострадания. — Но я не поэтому хотел с тобой встретиться, — прибавил Олдред. — Меня интересует ваша деревня Дренгс-Ферри. Эдгар с трудом прогнал из головы мысли о Рагне, а Олдред между тем продолжал: — Побывав в вашем монастыре, я предложил передать его в ведение аббатства, и архиепископ Кентерберийский согласился со мной. Однако Уинстен поднял бучу, и настоятель Осмунд отступил. Эдгар нахмурился: — Почему Уинстен заупрямился? — Хороший вопрос. Монастырь вроде небогатый, а Дегберт ему — лишь дальний родственник. — Зачем Уинстену ссориться с архиепископом из-за подобной мелочи? — Об этом я и хотел тебя спросить. Ты живешь в таверне, переправляешь людей на пароме, видишь всех, кто приходит в деревню и уходит из нее. Ты должен знать многое из того, что у вас там происходит. Эдгар желал помочь Олдреду, однако у него не было ответа на этот вопрос. Юноша покачал головой: — Понятия не имею, что у епископа Уинстена на уме. — Тут его словно осенило: — Погоди! Он сам к нам приезжает. — Вот как? — встрепенулся Олдред, явно заинтересовавшись. — И как часто? — На моей памяти приезжал уже дважды. Первый раз приехал через неделю после Михайлова дня, а второй — всего шесть недель назад. — Ты хорошо помнишь числа. Итак, оба раза он приезжал вскоре после четверного дня. Но зачем? — Тут я тебе не помощник. — Что он делал в деревне? — На Рождество подарил каждому хозяину по поросенку. — Странно. Это не в его духе, обычно он забирает, а не дарит. — А потом они с Дегбертом отбывали в Кум, оба раза. Олдред почесал бритую макушку: — Что-то у вас творится, но вот что именно… Эдгар кое-что подумал, но замялся, не зная, как монах воспримет его слова: — Может, Уинстен с Дегбертом… ну… может, они… э-э… — Неровно дышат друг к другу? — помог юноше Олдред. — Не исключено, конечно, но я так не думаю. Я немного в этом разбираюсь, и они, уж поверь, ничуть не похожи на мужчин, склонных к таким забавам. Эдгару пришлось согласиться. — Они могли бы устраивать оргии с рабынями в монастыре, это более правдоподобно, — прибавил Олдред. Настал черед Эдгара сомневаться: — Ну, такое вряд ли получится долго хранить в тайне. Где им прятать рабынь? — Ты прав. Еще они могут отправлять языческие обряды, для этого рабыни вовсе не обязательны. — Языческие обряды? Чем они могли увлечь Уинстена? — А чем они увлекают прочих? Язычников-то хватает. Эдгара это не убедило: — Здесь, в Англии? — Кто знает? Юноша вскинул руку, показывая, что ему есть что добавить: — Смутно припоминаю, как Уинстен посетил Кум. Мы тогда жили в городе. Сам знаешь, молодые обыкновенно не приглядывают за священниками, а я никогда особо не интересовался верой… Помню, что он останавливался в доме своего брата Уигельма. Матушка все ворчала, что вообще-то епископу положено останавливаться в монастыре. — А зачем он приезжал в Кум? — В нашем городе можно сколько угодно потакать своим страстям. Во всяком случае, так было до того, как викинги его сожгли, и, думаю, город быстро восстановили. Одна женщина, ее зовут Мэгс, держит распутный дом; еще было несколько домов, где мужчины играли по-крупному, а таверн в Куме всегда было больше, чем церквей. — Купели вавилонские[31]. Эдгар усмехнулся: — Конечно, в Куме много простых людей, таких как я, занятых своим делом. Но к нам прибывало множество чужаков, в основном моряки, и потому Кум приобрел некое… ну… своеобразие, что ли. На мгновение наступила тишина, и оба расслышали шорох за дверью. Олдред вскочил и рывком распахнул дверь. Эдгар разглядел быстро удаляющуюся фигуру в монашеском облачении. — Хильдред! — воскликнул Олдред. — Я думал, ты на службе. Подслушивал? — Я вернулся кое за чем. — И за чем же? Хильдред растерянно захлопал глазами. — Не выдумывай, — посоветовал ему Олдред и захлопнул дверь. * * * Во дворе элдормена было даже многолюднее и суетнее, чем в городе. В поход должны были выступить на рассвете, и все воины не теряли времени даром: кто вострил стрелы, кто натирал до блеска шлем, кто набивал седельную суму копченой рыбой и твердым сыром. Эдгар заметил, что по двору бродят нарядно одетые женщины, и удивился, но потом сообразил, что они, наверное, опасаются, не окажется ли эта ночь последней, проведенной с мужем, а потому решили сделать ее незабываемой. Рагна выглядела иначе. Последний раз Эдгар видел ее на свадьбе, и тогда она буквально лучилась радостью и надеждой. Теперь же она стала другой: красота никуда не делась, однако прежний радостный блеск исчез. Ныне свет, от нее исходивший, больше походил на свет полной луны, был ярким, но холодным. Впрочем, держалась она доброжелательно и сдержанно, как всегда, а облачилась в платье густого темного цвета, который был ей удивительно к лицу, но вот былая девичья восторженность куда-то улетучилась и сменилась суровой решительностью. Эдгар исподволь пригляделся к очертаниям ее тела — до чего же приятное зрелище! — и сделал вывод, что забеременеть она не успела. Правда, Рагна провела замужем всего чуть более трех месяцев, даже если она понесла, то заметно станет еще не скоро. Она приняла юношу в своем доме и угостила хлебом с мягким сыром и кружкой эля. Ему хотелось спросить об Уилвульфе и Инге, но он не отважился задать ей столь личный вопрос, а потому просто сказал: