Олдреду захотелось разрыдаться. Мало ему всех прочих невзгод, мало прочих испытаний, так еще и церковь грозит обрушиться! Эдгар увидел гримасу на лице монаха и похлопал Олдреда по руке: — Не отчаивайся. Прикосновение юноши воодушевило Олдреда: — Христиане никогда не отчаиваются. — Это хорошо. Вообще-то я могу остановить падение колокольни. — Каким образом? — Поставлю подпорки, чтобы они ее удерживали. Олдред помотал головой: — У меня нет денег на камень. — Что ж, попробую добыть немного бесплатно. Олдред просиял: — Правда сможешь? — Я сказал, что попробую, — поправил Эдгар. * * * За помощью Эдгар отправился к Рагне. Та неизменно была к нему добра. Другие говорили о ней как о суровой госпоже, драконе в женском обличье, и уверяли, что она точно знает, чего хочет, и решительно добивается желаемого. Но к Эдгару она, похоже, питала некоторую слабость. Впрочем, отсюда вовсе не следовало, что она даст ему все, чего бы он ни попросил. Ему очень хотелось ее увидеть, и он спрашивал себя, в чем причина. Конечно, он стремился помочь Олдреду выбраться из вороха забот и невзгод, однако по зрелом размышлении Эдгар заподозрил, что его исподволь снедает недостойное желание: он презирал других, мечтавших поближе сойтись со знатью, а сам-то, поди, ничем не лучше. Сразу вспомнился Дренг, который постоянно подлизывался к Уилвульфу с Уинстеном и всем рассказывал, что состоит с ними в родстве. Что ж, будем все-таки надеяться, что в его тоске по Рагне нет ничего столь же постыдного. Эдгар по реке добрался до Оутенхэма и провел ночь в доме Серика, нового старосты деревни. Возможно, юноша выдавал желаемое за действительное, но ему показалось, что при Серике деревня сделалась спокойнее и даже счастливее. Утром он оставил свой плот на попечение Серика и пошел пешком в Ширинг. Если затея выгорит, он вернется в Дренгс-Ферри с грузом камней на плоту. Погода выдалась мерзкая. Капли стылого дождя словно замерзали на лету. Кожаные башмаки Эдгара промокли, ноги заболели. «Если когда-нибудь появятся свободные деньги, — пообещал он себе, — куплю лошадь». Его мысли обратились к Олдреду. Эдгар жалел этого монаха, который всем хотел только добра. Олдред был храбрым, иначе не выступил бы против епископа. Быть может, храбрость в нем сделалась пороком, ведь справедливости нужно ждать только в вышнем мире, а никак не в этом. Улицы Ширинга были почти безлюдными, большинство горожан пряталось по домам и грелось у очагов. Однако у каменного дома Эльфвина, где с разрешения короля чеканили серебряные пенни, толпился народ. Сам Эльфвин стоял в дверях, рядом плакала женщина — видно, жена. Поблизости расположился шериф Ден, а его люди выносили из дома всякие инструменты и тут же топтали их ногами. — Что стряслось? — спросил Эдгар у Дена. — Король Этельред велел закрыть монетный двор, — кисло ответил шериф. — Он разгневался на подделки, судилище назвал позором и вот так выразил свое неудовольствие. Эдгар такого не ждал, да и Уилвульф с Уинстеном подобного явно не предвидели. Монетные дворы имелись во всех важнейших городах Англии. Закрытие двора станет ударом для Уилвульфа. Оно будет означать королевскую немилость; хуже того, монетный двор привлекал в город деловых людей, а теперь они разбредутся по другим местам. Вообще у короля было не то чтобы много способов навязывать подданным свою волю, но за чеканкой монет корона следила строго, и закрытие монетного двора считалось суровым наказанием. Впрочем, насколько Эдгар успел узнать Уилвульфа, даже это решение вряд ли вынудит элдормена одуматься. Рагну юноша отыскал на пастбище рядом с домом элдормена. Погода, разумеется, препятствовала выпасу, и по настоянию Рагны лошадей стали загонять обратно в конюшню. Сама Рагна куталась в шубу лисьего меха, рыже-золотистую, как ее волосы, и походила на дикую лесную женщину, красивую и опасную. Эдгару вдруг пришло на ум, что волосы на ее теле должны быть такого же цвета. Он быстро прогнал эту мысль, ибо не пристало простолюдину задумываться о теле знатной дамы. Рагна улыбнулась ему: — Вышел прогуляться в такую погоду? Твой нос выглядит так, будто вот-вот отвалится! Идем, я напою тебя горячим элем. Они прошли за частокол. Здесь тоже почти никого не было, разве что редкие слуги сновали из дома в дом, прикрывая головы накидками. Рагна привела Эдгара к себе. Когда она снимала шубу, он невольно засмотрелся на нее — и подумал, что она, кажется, слегка пополнела. Присели у очага. Служанка Кэт нагрела железный прут и окунула его в кружку с элем. Протянула кружку госпоже, но та махнула рукой: — Отдай Эдгару, он совсем замерз. Кэт с приятной улыбкой поднесла питье юноше. «Наверное, пора мне жениться на такой вот девушке», — сказал он себе. — Теперь, когда есть пруд с рыбой, я способен, пожалуй, прокормить жену, а вдвоем спать всяко приятнее, чем одному». Но мгновенно накатило раскаяние и сожаление: Кэт красива, спору нет, но с Сунгифу ей не сравниться. Он смутился и спрятал лицо за кружкой. От эля по животу расползлось приятное тепло. — Я подобрала для тебя красивый домик в долине Оутен, — сказала Рагна, — но, насколько я могу судить, все обошлось и без моего вмешательства. Теперь Олдред твой землевладелец, так что никто тебя из дома не выгонит. Держалась она немного отстраненно, и ее мысли явно витали где-то еще. — Все равно благодарю тебя, госпожа, — отозвался Эдгар. — Ты ободрила меня, и я пришел на суд поддержать Олдреда. Она кивнула, давая знать, что принимает благодарность, однако не стала вспоминать суд над епископом Уинстеном, и Эдгар решил перейти к делу, пока его не попросили уйти. — Если честно, я снова пришел за помощью, — выпалил он. — Вот как? Продолжай. — Церковь в Дренгс-Ферри рушится, а у Олдреда нет средств на починку. — Как я могу помочь? — Позволь забрать бесплатно несколько кусков камня. Я сам его наколю, каменотесы мне не нужны. Зато дар церкви зачтется тебе там. — Он указал на потолок, подразумевая небеса. — Хорошо сказано. — Так ты мне разрешишь? Она посмотрела ему в глаза. В ее взгляде он прочитал веселое удивление — и что-то еще, чего не смог понять. — Конечно, — просто сказала она. Эта ее готовность помочь всегда его восхищала, а сейчас к восхищению примешалась горячая благодарность, почти сродни любви. Почему, ну почему таких людей на свете очень мало? Он растрогался до слез. — Спасибо, госпожа. Она откинулась назад, словно разрушая чары, и резко спросила: — Сколько камня тебе понадобится? Эдгар сосредоточился, сморгнул слезы с глаз: — Думаю, хватит пяти плотов с камнями и щебнем. Придется копать глубокие ямы под подпорки. — Напишу письмо Серику. Там будет сказано, что ты волен брать столько камня, сколько тебе нужно. — Ты очень добра. Рагна пожала плечами: — Зачем жадничать, если запасов камня в Оутенхэме хватит еще на сотню лет? — Если я могу что-то сделать… — Вообще-то можешь. — Только скажи, госпожа. — Эдгар был безумно рад оказать ей ответную услугу. — Каменоломней по-прежнему управляет Габ. — Почему ты его не прогонишь? Он же обкрадывал тебя! — Потому что не могу найти замену. А ты не хотел бы стать мастером и приглядывать за Габом для меня? Работать на Рагну? Эдгар призадумался. Он был всей душою за, но как быть с другими делами? — Ну да, смотреть за каменоломней и чинить церковь… — Полагаю, половину своего времени ты мог бы проводить в Оутенхэме, а другую — в Дренгс-Ферри. Помедлив, он кивнул. Может получиться. — Да, мне часто придется плавать в Оутенхэм за камнями. А вот пруд с рыбой заберут братья, этого источника дохода он лишится. Впрочем, Эдгар мигом забыл о пруде, когда Рагна сказала: