— Уже, Эмма. — Алек кивнул в сторону все еще открытой двери. Донал вошел, кивнул ей и указал на лестницу. — Мне очень жаль, ребят. Я знаю, что он тяжелый, но я хочу, чтобы он был наверху, в своей кровати. — Ты целитель? — спросил Райдер. К удивлению Эммы он обнял ее за талию, чтобы поддержать. — Почему он все еще истекает кровью? Почему ты не поработал с ним там, где это произошло? — Я замедлил кровотечение, но его плечевые кости раздроблены, — сказал Донал. — Мне придется сделать надрез, чтобы попасть внутрь и выровнять фрагменты. Порезать его? Эмме захотелось встряхнуть глупого целителя, вытолкать его обратно за дверь. — И, как ты заметил, он истекает кровью, — сказал Алек. — На случай, если появится еще один адский пес, запах крови привлечет его, как муху на падаль. Она почувствовала, как Райдер вздрогнул. Он сделал глубокий вдох. — Понял. Целитель, что тебе нужно? — Только ты. И Эмма. — Донал первым поднялся по лестнице. — Кахир должен вернуться к патрулированию, поэтому мне нужно, чтобы вы оба помогли удержать Бена. Удержать его? Пока целитель будет причинять ему еще больше боли? Ее ноги остановились. У нее перехватило горло от слез. Она не могла. Никогда. Выдох, который она выпустила, был похож на рыдание. — Ш—ш—ш, медвежонок, — Райдер сжал ее талию и потянул за собой. — С ним все будет в порядке. Мы позаботимся об этом. Она просила Мать присмотреть за Беном. Чтобы он добрался домой в целости и сохранности. Теперь настала ее очередь напрячься. — Да. — Она посмотрела в темные, проницательные глаза Райдера и почувствовала только благодарность. — Спасибо. *** Вечность спустя внутренности Райдера скрутило таким узлом, что те грозились выскочить наружу. После того, как Донал залечил жестокие раны от укусов на боку Бена, он надрезал ему плечо, чтобы вправить кости на место. Райдер придерживал раненую правую руку брата. Эмма сидела с другой стороны кровати, прислонившись к Бену и держа его за левую руку. Ни в том ни в другом не было необходимости, потому что Бен проснулся еще до того, как начал действовать целитель. Хотя от напряжения, вызванного необходимостью оставаться неподвижным, его лицо покрылось потом, он не сдвинулся ни на дюйм. Наблюдать, как страдает его сородич, было самым ужасным, что Райдер когда—либо испытывал. Когда целитель погрузил пальцы в разрезанную плоть и где—то надавил на кость, Бен издал стон, который медведь издает только в агонии. Самообладание Райдера пошатнулось. — Ради Матери, целитель, дай ему что—нибудь посильнее от боли, чем гребанную местную анестезию. — Ты провел слишком много времени среди людей, кот. Видел, как они раздают лекарства, словно конфеты. — Целитель не отрывал взгляда от своей работы, хотя его губы цинично изогнулись. — Давать обезболивающее даонаину... рискованно. Некоторые оборотни прекрасно справляются с затуманенными чувствами. Но если пострадали сильно, то некоторые из них принимали свой звериный облик. Я могу справиться с детенышем или маленьким волком, но с разъяренным гризли? Нет, это слишком. Райдер покачал головой. — Он бы не стал… — Он справится, — перебила его Эмма. С тех пор как лекарь начал работать, она беззвучно плакала, и ее лицо было мокрым от слез. — Когда целитель причиняет тебе боль, трудно не сдвинуться с места. Особенно когда, — она медленно выдохнула, — когда это вред от зла. Боль возвращает воспоминания. Донал одарил ее быстрой улыбкой. — Твоя сдержанность была оценена по достоинству, особенно если ты думала, что я — адская гончая, снова напавшая на тебя. Райдер выпрямился. — На тебя действительно напала адская гончая? Нахмурившись, она встретилась с ним взглядом... и затем выражение ее лица смягчилось. — Да. Так и было. — Просто чудо, что бард выжила, — сказал Донал. — Демонические псы оставляют после себя только растерзанную плоть и раздробленные кости. Вернувшись к работе, целитель еще глубже погрузился в рану, и Бен снова застонал. Донал вытащил осколок кости. — Потерпи, Гриз. Почти закончил. Райдер почувствовал, как боль Бена пульсирует сквозь братскую связь, и ему пришлось сконцентрироваться, чтобы не трансформироваться. Вместо этого он перевел взгляд на маленькую женщину. Она обхватила правой рукой запястье Бена. В свою очередь, его пальцы обхватили ее левую руку так крепко, что побелели костяшки. Она не сделала ни малейшей попытки освободиться от болезненной хватки. Женевьева не позволила бы причинить себе боль; Эмма не сказала ни слова. Изуродованная плоть. Эмма посмотрела на чистую дыру в плече Бена. — Адский пес его не кусал. Его плечо не в таком ужасном состоянии, как была моя нога. — Ты права. — Алек вошел в дверь, не сводя глаз с Бена. Чувствуя себя так, словно очнулся от кошмара, Райдер понял, что в комнату проникает солнечный свет. Долгая ночь закончилась. — Если это не адский пес, то что у него с плечом? — Пуля от одного из здешних начинащих кахиров. — Шериф опустился в кресло в стороне. — Уэсли должен был привлечь внимание адского пса — и ничего больше. Работа Бена состояла в том, чтобы выпотрошить дьявольского пса ножом. Он был под адским псом, когда Уэсли начал стрелять. Я не знаю, попал ли Уэсли прямо в Бена или пуля срикошетила от бронированных пластин адского пса. Какой—то кахир подстрелил его сородича? Ярость поднялась в Райдере. — Где этот ублюдок? Я... — Он мертв, — голос Бена был хриплым от горя и боли. — Да. Он вернулся к Матери. — Печаль на лице Алека была такой же, как и у Бена. — Пуля лишила Бена возможности воспользоваться ножом, и адский пес бросился на Уэсли. — Зачем же он стрелял, если не должен был этого делать? — спросила Эмма. — Я не думаю, что кахир испугался. Целитель фыркнул. — Только идиот без страха встретится лицом к лицу с адским псом. Бен встретился взглядом с Райдером и полуулыбнулся в знак согласия. — Мы были напуганы, Эмма, — тихо сказал Алек. — Кахирам удается продолжать только потому, что наши защитные инстинкты сильнее наших страхов. — Ты напала на адского пса, чтобы спасти ребенка. — Донал бросил на нее взгляд серебристо—серых глаз. – Разве тебе не было страшно? Через секунду она понимающе кивнула. Напала? Чтобы спасти ребенка? Предубеждения Райдера исчезали быстрее, чем тени, убегающие перед рассветом. Ее ночная рубашка и халат задрались выше правого колена, обнажив остатки раны. Розовые и белые шрамы образовывали уродливый узор из разорванных мышц и кожи. Ряды проколов были немым свидетельством укуса огромной челюсти. Она не солгала. И она рисковала жизнью, чтобы спасти ребенка. Бросилась на адского пса. Клянусь Богом, неудивительно, что Бен заверил его, что она никогда не причинит вреда Минетте. Черт, он был слеп, как пьяный гном на рассвете. Час спустя Райдер, пошатываясь, вошел в свою ванную. Рубашка прилипла к спине от пота. Слезы жгли ему глаза, в горле першило, а руки дрожали, когда он наклонился над раковиной, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. — Клянусь Богом, брат, — прошептал он. Он предпочел бы, чтобы ему вырвали когти один за другим, чем смотреть, как его брат проходит через такие мучения. Кряхтя от усилия, он выпрямился. Все кончено. С Беном все будет в порядке, хотя ему придется побыть в покое несколько дней, пока восстановленные кости не срастутся окончательно. Облокотившись на раковину, Райдер задумался о будущем. Он не был таким хорошим лидером, как его сородич, но пока Бен не придет в норму, Райдер будет делать все, что нужно. Верно. Пора проведать Минетту. И еще каким—то образом присматривать за Беном. В двух шагах от спальни он столкнулся с кем—то. Тихий писк и легкий аромат корицы и цветов подсказали ему, кто это. — Эмма. — Прости, — прошептала она. — Я… Он может замерзнуть. — Она приподняла одеяло, которое держала в руке. — Ты собираешься сидеть с ним.