— Хорошо. По крайней мере, удалюсь, сохранив тщеславие. — Не надо шутить. Хаген поцеловал ее в дверях. — Кто здесь шутит? — спросил он. — Милый, — пробормотала она, — когда мы получше узнаем друг друга, когда сможем строить обдуманные планы… но только вчера вечером умерла Хильда… Хаген, если ты пробудешь здесь еще минуту, я не сдержусь. — Оставим это на другой раз, — сказал Хаген, укусил ее за ухо и вышел. Дверь моментально закрылась за ним, и он услышал за дверью ее плач. Хаген недоуменно покачал головой и сошел вниз по ступенькам. Ночной воздух был очень холодный, но ветра не было. Он посмотрел на окна Дагны. Свет был погашен, но она из окна махнула ему рукой. Хаген ответил приветственным жестом и, подумав, решил, что в его чувствах к Дагне была гордость — этим они и отличались от его чувств к Хильде. Он был горд тем, что Дагна имела достаточно силы воли, чтобы выпроводить его. Кроме того, он нашел, что был на грани сумасшествия. Глава 16 В эту ночь Хаген не поехал домой. Для этого было, по меньшей мере, две причины. Во-первых, полиция. Он был совершенно уверен, что газеты уже начали осаждать полицию, требуя дальнейшей информации. Полиция же будет искать его, а Хаген еще не совсем готов к беседе с Трогом. Вторая причина заключалась в том, что в пять утра начнут продавать на улицах утренние газеты и они могут вынудить стрелка из лука поспешить расправиться с ним. Хаген не имел понятия, кто был этот стрелок, и не хотел, чтобы его застигли врасплох. Остаток ночи Хаген провел, как ему казалось, самым надежным образом. Он проехал по прибрежной автостраде километров сто пятьдесят, слушая радио и раздумывая. Один раз он остановился, заправился бензином и купил себе таблетки кофеина. Дневник Хильды он запер в отделении для перчаток. Отъехав достаточно далеко, он повернул обратно. Когда Хаген прибыл в город, тот уже пробуждался. Первые лучи солнца рассеяли ночной туман, и день, казалось, обещал быть превосходным. Но, независимо от погоды, Хаген встретил этот день с большой надеждой. Чувствовал он себя прекрасно. Отчасти этому помогли таблетки кофеина, но в основном внутреннее убеждение, что наконец он добился успеха. Ничто так хорошо не лечит болезни, как предстоящий успех. С пустым желудком, но с хорошим настроением Хаген зашел в ресторан на открытом воздухе в центре города и позавтракал там. Он потягивал свои обычные две чашки кофе до тех пор, пока не открылись учреждения. Поблизости находилась контора прокурора, но не она была первой целью Хагена. Он предпочел сперва зайти в городской архив с дневником в кармане и уговорил служащего посмотреть в актах, нет ли там свидетельства о демобилизации Ларри Белдориана. Таким путем он надеялся узнать, служил ли Ларри в бассейне Тихого океана. Однако узнать ничего не удалось. В актах не оказалось данных о демобилизации Белдориана. Разочарованный, но не упавший духом, он решил узнать это другим путем, зная с самого начала, что в архиве его шансы невелики. Затем он позвонил Дагне. К его большому удивлению, она взяла трубку при первом же гудке и голос у нее был не сонный. Несмотря на это, он извинился. — Ничего не значит, — ответила она. — Откровенно говоря, я сейчас подумала о тебе. — Надеюсь, с сожалением. — Отчасти. Я убедилась, что ты стоишь у меня на первом месте, Хаген, любимый. — Тогда давай сегодня вечером вместе пообедаем. — Неужели ты не понимаешь! Как только я попаду в пределы твоей досягаемости, так проблема станет еще труднее. Она проговорила это легкомысленным тоном, но затем стала серьезнее. — Чем чаще я тебя вижу, тем опаснее для меня. Думаю, что ты не принесешь мне ничего хорошего, Хаген. — Ты слишком плохо думаешь. — Конечно, у тебя честные намерения, — сказала она, словно раздумывая. — По секрету говоря, да. — Ах, ты говоришь об этом проклятом деле! — вырвалось у нее. — Вдобавок ко всему, что мне делать с Ларри? После вчерашней стычки, хочу я сказать. В конце концов, он мой партнер, а я вложила в этот салон слишком много денег и не хочу, чтобы дело прогорело из-за его детской ревности. И это все? У меня есть решение вопроса. Мы передадим Ларри полиции как убийцу Хильды. Если он специалист по метанию ножей, то может и стрелу метнуть. Вероятно, у него имеются для этого какие-то специальные мускулы. В трубке наступило молчание. — Нет, Хаген, — наконец возразила Дагна. — Не надо шутить, По этому вопросу у нас разные мнения. Я любила Хильду, а ты нет. — Извини, пожалуйста, — сказал Хаген. — Но в отношении Ларри я не шутил. Он интересует меня. Зачем он вчера наблюдал за твоей квартирой и зашел туда? Почему следил за мной? Его объяснения слишком глупы и не могут быть правдой. — Ну, ты смотришь на него предвзято, а он хороший парень. — Об этом я сейчас как раз и подумал. Как получилось, что прошлой ночью я нокаутировал его? Я ведь не так силен и, кроме того, устал. Я раздумывал над этим. Может быть, его эффектные мускулы немногого стоят, и возможно, он не прирожденный борец, но почему он дал себя избить? Ты говорила, что до тебя он был знаком с Хильдой. Где они познакомились? Мне бы хотелось это знать. Ты не хочешь мне помочь узнать это? — Верно, но Ларри… ну, я хочу добавить, что он не очень интеллигентный, но в конце концов… — Мы должны что-то предпринять, — перебил ее Хаген. — Мне настоятельно нужны факты. По-твоему, я до сих пор остаюсь единственным, кто мог убить Хильду? — О нет, я так думала до того, как ближе тебя узнала, — нежно проговорила Дагна. — Теперь я думаю только о твоих поцелуях. Конечно, я хочу тебе помочь. Только скажи мне, как. — Осмотри его вещи. Хаген засмеялся на ее восклицание ужаса. — Это не так плохо, как ты думаешь. Ларри должен иметь в салоне свой шкаф, где он переодевается. Или он ездит в трусиках на автобусе? Вот когда он займется своим классом, пойди и осмотри его бумажник. Может быть, он, как бывший солдат, имеет при себе уменьшенную фотокопию своего демобилизационного удостоверения. Если это так, то сними копию и положи документ на место. Он об этом не узнает. — А если меня за этим делом застукают? — возразила Дагна. — Теперь ты должен понять, почему я говорила, что ты не принесешь мне ничего хорошего. Ты уже толкаешь меня на воровство. — Если ты подольше будешь общаться со мной, то сможешь даже стать честной женщиной. Ну, сделаешь ты это? — Что? Обшарить карманы Ларри или общаться с тобой? — засмеялась Дагна. — Я сделаю для тебя и то, и другое, Хаген. Если я испугаюсь или передумаю, то скажу тебе об этом. — Скажи мне сегодня вечером за обедом, — настаивал Хаген. — Семь часов тебя устроит? — Разве я тебя раньше не увижу? Я согласна в любое время, любимый. — Придется тебе подождать до семи вечера. Я буду почти весь день иметь дело с начальством. А возможно, меня и арестуют. Это будет решать городской прокурор. — Я буду следить за твоими успехами по газетам и часто принимать холодный душ, — обещала Дагна. Сделав паузу, она весело добавила: — Береги себя, Хаген. Он услышал в трубке звук поцелуя и вышел из кабины с радостной улыбкой. Подходя через несколько минут к двери приемной прокурора, он все еще улыбался, даже еще шире, когда увидел публику. Приемная была почти блокирована представителями прессы, фотографами, операторами местного телевидения и множеством любопытных. Всё ожидали Хагена и тотчас набросились на него, как женщины на стенд с распродажей товаров. Ему задавали вопросы, просили дать разъяснения, фотографы просили его смотреть сразу в двенадцати направлениях. Хаген счел за лучшее всех удовлетворить, медленно проталкиваясь к двери, словно корабль среди льдин. Перед дверью он остановился и поднял вверх дневник, чтобы увековечить свою улыбку для потомства. Повсюду сверкали фотовспышки, Хагена снимали крупным планом. Когда он вошел в приемную прокурора, все глаза уставились на него. Многие взгляды были довольно враждебные, поэтому он предчувствовал, что будет в кабинете. Это его не удивило. Единственный, кто улыбнулся при виде его, был капитан Трог. Шеф отдела расследования убийств, прислонившись к письменному столу, потягивал сигарету и равнодушно наблюдал за появлёнием Хагена. — Ну как, без духового оркестра? — спросил он. — Да, в виде исключения, — ответил Хаген. — Что вы так рано явились сюда, Трог? — Из-за вас, — ответил тот. — Вы старательный маленький детектив, да? — Так я зайду. Хаген пошел к кабинету, протискиваясь сквозь толпу репортеров. Все обращали на него внимание. Поднявшийся шум заставил возмущенного прокурора выйти из кабинета. Это был дородный мужчина по имени Аустин Мак-Кракен, вполне сознающий важность своего положения. Сотрудники называли его дедом. Хаген встречался с ним на судебных процессах, считал его пустобрехом, впрочем довольно ловким, когда дело касалось его собственных интересов. Мнение Мак-Кракена о Хагене, очевидно, было не из лучших. Он бросил на Хагена взгляд, от которого могло скиснуть молоко, и гаркнул: — Сейчас же освободите приемную! Никто его не послушался. Наконец Хаген приглушил шум, заявив, что прокурор будет иметь с ним личную беседу. Это означало, что Хаген выставлял на первое место Мак-Кракена, надеясь, что прокурор великодушно согласится с этим. Его слова не остались незамеченными, и Мак-Кракен тотчас пригласил Хагена в свой кабинет. Трог тоже не пропустил это мимо ушей. — Гоняешься за крупными заголовками, — пробормотал он Хагену, когда тот закрыл дверь. — Вам хорошо говорить. Вчера вы быстренько присвоили себе заслугу отыскания Дока. А я только пытаюсь защитить свою репутацию. — Естественно, — согласился Трог. — Но полиции повседневно требуется одобрение. Моя репутация зависит даже от украденного колеса автомашины. Городской прокурор не счел нужным быть приветливым. Он сел, выпрямившись, за свой большой письменный стол и сухо сказал: — Я надеюсь, Хаген, что вы найдете оправдание для всего этого. — Я пришел не оправдываться, а передать вам вот это.