«Она у меня? Кто? Господи, этот безумец ищет в моих покоях Бригиду!» – поняла Альенора. Страх в ней отступил, и ее существом завладел гнев. Она вскочила с постели, подошла к двери и стукнула по ней своим нежным маленьким кулаком. - Господи, Филип! Ты болен! Ступай в свои покои, мерзавец! – прокричала она. Дверь, разделяющая ее и брата была внушительной, тяжелой, и девушка знала, что Филипу ее не преодолеть. - Ты скрываешь ее у себя! Открой! Отдай мне мою жену! – свирепо вскрикнул Филип и напрасно потянул на себя дверь. - Она тебе больше не жена! Ты умер! Официально! Мы получили королевское письмо о твоей смерти! – крича, как и ее брат, оповестила Альенора. - Это ее образ помог мне выбраться из могилы! Ее глаза! Воспоминания о ее теле! Ты не смеешь удерживать ее вдали от меня! - Филип! Ступай в свои покои! – в отчаянии воскликнула Альенора. – И позабудь о Бригиде! Она тебе никто! - Она моя жена! Законная! А ты, королевская шлюха, должна уже быть замужем! Что? Никто не берет? Да кто тебя возьмет, дьяволица! – Филип безумно рассмеялся, а когда унял свой смех, самым серьезным тоном промолвил: – Если ты сейчас же не отдашь мне мою жену, клянусь, я зарежу всех, кто живет в этом проклятом замке. Всех до одного, поняла меня? Альенора сглотнула. Волосы на ее теле стали дыбом: этот вкрадчивый голос. Она так хорошо знакома с ним. Именно таким тоном говорит Филип, когда готов воплотить свои намерения в реальность. - Ее нет в моих покоях, дорогой брат… Я клянусь тебе! – нежно сказала Альенора, решив усладить слух Филипа и унять его гнев. – Дорогой мой, я не знаю, где она! Как я могу знать? Я живу в Лондоне, при дворце! Я и понятия не имею, где сейчас находится твоя жена! - Мать заявляет, что ты знаешь! - Наша мать ошибается! Ты не знаешь, но в тот день, когда мы получили письмо о твоей смерти, она выпрыгнула в окно! Она помешалась, Филип! - Помешалась? Ха! Я это заметил! Эта сука только и делает, что лижет мои пятки! – вновь расхохотался Филип. – Но я поверю тебе! Ты ведь никогда не обманывала меня, сестра! Но, если ты лжешь, я перережу твою глотку! – Он еще раз с силой ударил по двери, а затем Альенора услышала удаляющиеся стук его каблуков. Тело девушки затряслось от страха, как от лихорадки, и она упала на колени и возвела Богу горячую молитву, в которой умоляла Его забрать Филипа. Забрать уже навсегда. «Леонард… Мой Леонард! Почему ты не со мной, когда я так нуждаюсь в тебе?» – было последними мыслями девушки прежде, чем, закутавшись в одеяло и лежа в своей постели, она погрузилась в глубокий сон. Утро было теплым и немного ветренным. Солнце было спрятано за белыми облаками, но день обещал был погожим. Привыкшая просыпаться рано, Альенора сошла вниз еще до завтрака, и, желая поразмышлять о том, что случилось ночью, и понять, как найти подход к Филипу, она направилась в конюшню, чтобы оседлать своего верного Тень и, как в прежние времена, объехать владения Нортонов. Она не боялась того, что может подвергнуться нападению своего брата: было так рано, что, была уверена Альенора, Филип еще спал крепким сном. Тихо покинув замок, мисс Нортон зашла в конюшню и обнаружила там незнакомого мальчика лет одиннадцати. Он давал лошадям свежее сено и напевал под нос простую крестьянскую песенку. - Доброе утро, маленький соловей, – приветливо поздоровалась она с мальчуганом. - Ой! Доброе утро, мисс! – Мальчик поспешно пригнулся, едва ли не до самой земли. - После завтрака ступай на кухню и скажи, что мисс Нортон приказала дать тебе два десятка яблок. Угостишь своих четвероногих питомцев… – Она прошла к стойлу, в котором вчера оставила Тень и застыла: стойло было пусто. – Соловушка, скажи мне, куда подевался мой конь? - Ваш конь, мисс? – приподнял брови мальчик. - Да. Высокий, черный как сажа… Где он? – Недоумению Альеноры не было предела. - Ах, этот! Так сэр Нортон его забрал! – тотчас просиял мальчик. - Но зачем моему отцу мой конь? – улыбнулась Альенора. - Так не ваш отец, мисс! А этот! Который только вернулся! Сэр Филип! Альенору словно ударили в грудь: она не могла дышать от вдруг охватившего ее ужаса. Филип забрал Тень! Зачем? - Куда он повел моего коня? – едва сумела выдохнуть девушка. Ее ладони непроизвольно сжались в кулаки, а сердце подсказывало, что Филип не просто решил прокатиться на черном арабском жеребце! - Он сказал, чтобы его искали в саду, мисс! – ответил мальчик. Видя, как побледнела эта красивая молодая женщина, он побледнел тоже. Приподняв подол платья, Альенора бросилась бежать в сад. Найти! Найти этого мерзавца и отобрать у него Тень! - Филип! – истошно закричала Альенора, вбегая в сад. – Филип! Где ты, дорогой брат! Ты нужен мне! Филип! Зачем ты… – Она осеклась: ее брат расположился у небольшого фонтана, у которого она порой любила читать сонеты. Руки, лицо и одежда Филипа были залиты кровью. Рядом с ним лежал Тень. Мертвый. Убитый. Из его длинной шеи медленно текла кровь. Вода в фонтане тоже была цвета крови. Кровью был залит и длинный нож, которым Филип отрезал кусок мяса из туши Тени. Альенора смотрела на все это круглыми, как монеты, глазами, полными слез ужаса, и застыв, как каменная статуя. - Нет ничего слаще свежего лошадиного мяса! А мясо этой твари, присланной заменить меня, слаще вдвойне! – смотря на сестру, ухмыльнулся Филип и вцепился зубами в кровавый кусок, вырезанный из тела Тени. - Отец! – не помня себя, вскрикнула Альенора. – Господи! Отец! – Чувствуя, как к ее горлу подступает тошнота, она бросилась бежать в замок. Глава 9 - Мне никогда не нравилась эта лошадь… Невелика потеря, – брезгливо бросила леди Нортон, когда, пробужденные криками дочери, Нортоны-старшие, не ставшие тратить драгоценное время на утренний туалет и одевание, поспешно вышли в сад в своих длинных, расшитых, ночных халатах, накинутых на белоснежные, ночные, длинные до пят, сорочки, и в мягких, подбитых мехом домашних туфлях. - Гильда! Наш сын сошел с ума! – не веря своим глазам и надеясь на то, что все увиденное им было лишь ночным кошмаром, тихо воскликнул лорд Нортон. – Сегодня он зарезал и съел коня Альеноры, а завтра зарежет и съесть кого-то из прислуги! Альенора стояла рядом с родителями и горько плакала: ее дорогой Тень! Верный друг, который милостиво катал ее на свой черной лоснящейся спине! Убит! Убит ее родным братом! И это чудовище даже не раскаивается в своем поступке! Улыбается и говорит о том, как вкусно сырое лошадиное мясо! - Да что вы стоите там? Вот, отец, держите! – Филип, все так же поедающий мертвую тушу Тени, бросил в отца куском окровавленного мяса, и на белой ночной сорочке лорда Нортона тотчас заалело пятно. - Благодарю тебя, сын мой… Но я предпочитаю мясо жареным… – дрогнувшим голосом, ответил сыну лорд Нортон. За те часы, что он провел в своем замке, и видя безумие Филипа, он сильно постарел, его плечи поникли, а волосы наполовину поседели. - Хорошо, хорошо! Мы пожарим для вам эту скотину, отец! Эй! Повар! Живо пожарь нам к завтраку это великолепное мясо! – прожевывая новый отрезанный кусок из тела Тени, бросил Филип повару. Повар, кухонные и вся прислуга замка собрались за спинами своих хозяев. Служанки испуганно жались друг к другу, а слуги едва слышно перешептывались. На лицах всех присутствующих читались отвращение и страх. Те, кто знал Филипа ранее, те, кто оплакивал его смерть, теперь ненавидели и боялись его. - Мерзавец! Негодяй! Ненавижу тебя! – в сердцах вскрикнула Альенора, смотря на брата полным ненависти взглядом. – Лучше бы ты сгнил в том гробу! - А ну заткни свой грязный рот! – Филип угрожающе направил в сестру кончик своего длинного ножа. - Мисс Нортон, сейчас не лучшее время оскорблять его. Боюсь, ваши слова могут вызвать в нем еще большее безумие, и тогда ваша жизнь будет в опасности, – шепнул граф Мюррей на ухо мисс Нортон. Как и Нортоны-старшие, он был одет в то же, в чем спал, но и он успел накинуть на себя халат. - Ступай в свои покои, сын мой… Ты, должно быть, устал! – ласково сказала леди Нортон. Она желала подойти к своему сыну, но нож, который тот сжимал в своей руке, лишал ее храбрости. - Ступай, ступай! – повторил лорд Нортон слова жены. – А это несчастное животное мы похороним… - Не позволю! Моя добыча! Только пальцем ее троньте! Убью! – оскалил зубы Филип и, вдруг встав на четвереньки, зарычал, как лесной зверь, охраняющий свою пищу. Леди Нортон закрыла рот ладонью и замотала головой: нет… Она не верит! Это не может быть правдой! Ее дорогой Филип… Рычит и скалится, как бешеная собака! Слуги тихо ахнули, лорд Нортон поспешно заморгал, прогоняя слезы, граф Мюррей неприязненно покачал головой, а Альенора лишь насмешливо усмехнулась. - Теперь вы убедились в том, что он не в себе, матушка? Или, по-вашему, он просто играет и шутит? – шепнула она на ухо матери. - Ты, конечно, прав, сын мой… Конечно, прав. К чему избавляться от такого вкусного и свежего мяса? – вдруг улыбнулся лорд Нортон: теперь он окончательно убедился в том, что Филип сошел с ума и что его сына было не вернуть, и решил говорить лишь то, что удовлетворяло бы этого безумца. - Наконец-то! Трезвые мысли! – Филип поднялся на ноги, отбросил от себя нож, вымыл свои покрытые кровью руки в фонтане и вытер их о свою окровавленную сорочку. – Пойду прилягу! А вы найдите мне Бригиду! Живо! – Он злобно оскалился и крикнул слугам: – А вы чего здесь собрались, шакалы? Отрубить бы вам руки, всем до одного! Лентяи! А ну пошли отсюда! Испуганная прислуга тотчас поспешила скрыться с глаз сэра Филипа, а тот, посмеиваясь и что-то бормоча себе под нос, направился к парадному входу замка. Леди Нортон упала на колени и, все так же закрыв ладонью рот и отрицательно качая головой, громко всхлипнула. - Наш сын впал в безумие! – тихо, в отчаянно воскликнул лорд Нортон, и, упав на колени рядом с женой, затрясся от молчаливых рыданий. - Лучше бы он тогда умер! Лучше бы он никогда не возвращался! – вымолвила Альенора и робко коснулась плеча отца. – Пока этот мерзавец спит, мы похороним моего бедного Тень… Я сама отдам приказ, а вы подите в свои покои и переоденьтесь. И вы, сэр, – обратилась она к графу Мюррей. – Недолжно знатным персонам расхаживать по замку в халатах. Граф молча кивнул. - Пойдемте, сэр… Пойдемте, моя леди, – тихо сказал он Нортонам и настойчиво поставил их на ноги. – Ваша дочь, бессомненно, права. Я провожу вас. Пойдемте. Нортоны и граф медленно пошли к замку, а Альенора подошла к Тени, положила ладонь на его голову и тихо поблагодарила его за верную службу. По ее щекам катились крупные слезы. Она оплакивала Тень, как когда-то оплакивала своего брата. «Нужно что-то решать… Нельзя, чтобы этот умалишенный все так же пользовался свободой! Отец прав: а что, если он нападет на кого-то из нас? – решила Альенора, покинув Тень и бродя по цветущему летнему саду. – Королева… Она приказала написать ей, когда я приеду в замок… Но что я напишу? Я была так уверена в том, что возвращение моего брата было лишь плодом воображения моей матери! Но это он! Это Филип! Я не могу написать ей о том, что он вернулся, но вернулся безумным! Не желаю причинять боль ее душе! Не буду писать ей… Надеюсь, она простит мне мое непослушание». ***