Саймон возится на кухне с сырой индейкой, и в воздухе витает аромат лука и колбасы. Мама наблюдает за всем происходящим, изящно держа в руках бокал с традиционной мимозой[4][Мимоза – алкогольный коктейль, представляющий собой смесь шампанского и свежего апельсинового сока.]. – С Рождеством всех! – восклицаю я и поднимаю брови, глядя на Саймона. – Смотрю, ты времени даром не теряешь. – Это же одиннадцатикилограммовая индюшка! Ее готовка займет несколько часов. – Саймон кивает на нашу духовку. – Хорошо, что ты выбрала пропановую, а то питались бы холодными консервами. – Почти уверена, что мы сможем прожить здесь всю зиму, если понадобится. Благодаря обогревателю Toyostove и запасу дров на зиму для камина у нас всегда будет тепло. Для электроснабжения имеется мощный генератор, а также еще один – резервный, а топлива в мастерской хватит на несколько месяцев. – Прежде чем ты начнешь готовить индейку, мне нужно поставить в духовку запеканку на часик. Для завтрака. – Уже поставлена и готовится. В записке было написано 180 градусов, да? Мама огибает стол, подходит ко мне и крепко обнимает. – С Рождеством, дорогая. Мы так рады провести его с вами, ребята. Вот, я тебе уже налила. – Она протягивает мне второй фужер с шампанским, но затем отдергивает руку. – При условии, что тебе можно алкоголь. Мама смотрит на меня испытующим взглядом. Видимо, она все еще думает, что эта свадьба по залету. – Боже мой, мам! Сколько глинтвейна я выпила вчера, по-твоему? – Я выхватываю бокал из ее рук и делаю большой глоток. Боковая дверь с треском распахивается. – Хо-хо-хо! – раздается бодрый голос Агнес, и из-за порога доносится топот ботинок. А потом в коридоре появляется она сама – краснощекая от мороза и согнувшаяся под тяжестью холщового мешка клюквенного цвета, перекинутого через плечо, размером в половину ее роста. Из мешка торчит краешек зелено-золотой коробки. Астрид откладывает чертежи на журнальный столик и поднимается, чтобы помочь Агнес. – Ты же не ехала с ним через все озеро? – Нет-нет. Джона привез его на машине вчера вечером. – Она стаскивает с себя куртку и шапку, открывая взгляду аляповатый красный свитер с оленями. – Боже, сколько же там снега. – Будет еще больше, если верить прогнозу. Астрид тащит тяжелый мешок к рождественской елке, куда последние несколько дней все жители дома тайно складывали подарки. Ограничения на провоз багажа, похоже, никого не смутили. Так что теперь под елкой образовалась большая и красочная горка свертков. Агнес потирает руки, чтобы согреться, и останавливается у кухонного стола. – Тебе помочь чем-нибудь, Саймон? – Да! Ты можешь помочь мне, налив себе мимозы или кофе и присев. У меня тут все схвачено. – Он завершает свою тираду обворожительной улыбкой. – Звучит, как Рождество, которое мне нравится. Я отставляю мимозу, чтобы сделать себе латте. – Мейбл все еще спит? Агнес хихикает. – Нет. Это единственный день в году, когда мне не приходится вытаскивать ее из постели. Она кормит Бандита и Зика вместо Джоны. Он сказал, что ему нужно зачем-то сходить в ангар. Я с грохотом роняю ложку. – Он пошел в ангар? – Да. – Прямо сейчас? – Да. – Она хмурится. – А что такое? Словно по команде, в это мгновение заводится двигатель снегохода. Бросаю кофе и поспешно кидаюсь к двери. – Там его рождественский подарок, и он не должен его увидеть! * * * Джона стоит спиной ко мне, когда я протискиваюсь в дверь ангара несколько минут спустя. Шарф вокруг моей шеи намотан в хаотичном порядке, а щеки раскраснелись от тщетной попытки приехать сюда раньше него. Перед ним красуется блестящий «Шевроле Сильверадо» серо-стального цвета, который тайком пригнал сюда Тоби вчера вечером. – Наверное, мне следовало попросить установить на него лебедку, да? Джона оглядывается через плечо и удивленно поднимает брови, после чего снова поворачивается к машине, чтобы полюбоваться ею. – Что ты сделала на этот раз, Барби? Полагаю, это риторический вопрос. – Я заметила, как ты смотрел на грузовик Стива, когда он был здесь. Подрядчика, который восстанавливал гостевой домик. И Джона не переставал восторгаться его машиной. Подкрадываюсь к нему со спины и обнимаю за талию. – Я знала, что ты ни за что не купишь себе такой. – Потому что это чертовски дорогой грузовик. – Как и мой джип. – Да, но… – Его голос затихает, а взгляд устремляется на старый бивер, разобранный на части. Знаю, о чем он думает: что тратит кучу денег на самолет, который на деле ему не очень и нужен, но он делает это, чтобы почтить память моего отца. – Старый грузовик Фила все равно дышит на ладан, а тебе нужна своя машина. Та, которая передвигается по земле. Если хочешь, можешь не менять ее следующие двадцать пять лет. – Машины с таким сроком службы больше не делают. – Он со стоном поворачивается ко мне и заключает в объятия. – Это слишком. Но спасибо. – Не согласна. Но пожалуйста. – Я приподнимаюсь на цыпочки и приникаю к его губам в нежном поцелуе. – Не могу поверить, что ты не догадался. Я так много намекала тебе. – Что ты сумасшедшая? Да, я это знал. Щипаю его за бок. – Ты уже заглянул внутрь? – Честно говоря, побоялся. Смеюсь и тяну его за руку к водительскому сиденью. Ключ вставлен в зажигание, где, по словам Тоби, он его и оставил. – Было так весело все подбирать. – Нажимаю на кнопку, и машина оживает. Из динамиков раздаются звуки церковных колоколов и хор детских голосов, поющих рождественскую песню. – Посмотри, сколько здесь места! Джона обводит взглядом салон. – Бьерну точно будет не на что жаловаться, когда мы поедем в аэропорт. Залезай. Перебираюсь через сиденье в пассажирское кресло. Джона тоже садится в машину и закрывает дверь. Наконец-то я вижу в его глазах искорку восторга. – Он классный, Калла. – Джона нажимает на педаль газа, и двигатель ревет. – Очень классный. – Знаю. Я готова была подарить его раньше срока, потому что не могла дождаться. Снимаю перчатки и включаю обогрев. Сначала через вентиляционные отверстия в салон врывается поток холодного воздуха, но через несколько минут становится тепло. Руки Джоны гладят руль, и он задумчиво молчит. – Наверное, стоит вручить твой подарок прямо сейчас? – Он что, здесь? – Выглядываю в окно и нетерпеливо шарю глазами по всему ангару.