– Это Бьерн, – жестом представила она седовласого мужчину рядом с собой, такого же высокого, как и она. Они стоят бок о бок, и десятилетняя разница в их возрасте сразу бросается в глаза. – Уверен, ты слышала обо мне много замечательных вещей. – Лазурные глаза Бьерна устремляются на пасынка, и даже с учетом его акцента ошибиться в том, что он имеет в виду, невозможно. Но когда мужчина снова переводит взгляд на меня, я не вижу ничего, кроме вежливости. – Очень рад познакомиться с женщиной, которой удалось приручить сына Астрид. Бьерн протягивает руку, и я принимаю ее, удостоившись крепкого рукопожатия. – Не знаю, насколько хорошо он приручен, но… – Заставляю себя улыбнуться шире. – Мне очень приятно познакомиться с вами обоими. Проходите в дом и грейтесь. У меня как раз лазанья в духовке. – Я киваю в сторону стола, накрытого на четверых, на котором уже стоит открытая бутылка красного вина – чтобы подышать. – Мы уже поели, – качает головой Бьерн. – Все, чего я хочу, – это лечь в постель. Астрид бросает на него мимолетный, но острый взгляд голубых глаз, таких же пронзительных, как и у Джоны. – Спасибо, Калла. Мы перекусили в Сиэтле, пока ждали следующего рейса. Хотели зайти поздороваться, но мы и правда очень устали. Особенно этот старик. – Конечно, не беспокойтесь. – Я отвезу их в домик. – Джона достает ключи от старого, видавшего виды, пикапа – я все еще думаю о нем не иначе как о машине Фила. – Ты не подвезешь меня обратно? – К твоим услугам. Я забираю ключи из его рук, целую в губы и провожаю Астрид и Бьерна за дверь. * * * – К нам должны были приехать на этой неделе, чтобы проложить Интернет, и тогда у вас был бы Wi-Fi, но дату перенесли на начало января. Связь по-прежнему есть, но нерегулярно. Она немного… нестабильна. И это в лучшем случае. В плохую погоду здесь практически мертвая зона. – Мы выживем. – Астрид глубоко вдыхает и с интересом изучает интерьер домика. – Пахнет свежей древесиной. Окидываю взглядом небольшое пространство, обставленное аккуратной мебелью в скандинавском стиле и декорированное яркими одеялами и коврами в стиле навахо. Я даже поставила в углу небольшую елочку и развесила на окнах маленькие белые гирлянды, чтобы создать праздничную атмосферу. – Да, все очень свежее. Рой закончил отделку только в прошлые выходные. – А всякую всячину мы перевозили сюда аж до вчерашнего дня. Калла трудилась, не покладая рук, чтобы успеть все подготовить. У вас должно быть все, что нужно. Джона чистит снег со своих ботинок, а затем поднимает два больших чемодана, по одному в каждой руке. Он взваливает их на специальные, заказанные мной стойки, на доставку которых ушло целых два месяца, и недовольно вздыхает под тяжестью ноши. – Господи, что ты с собой привезла? – Это же Рождество. Я не собиралась приезжать к вам с пустыми руками, – спокойно заявляет Астрид. – Ты ведь еще помнишь, что где-то существуют магазины, да? – Она протягивает руку, чтобы провести ладонью по щеке сына. – Но норвежские магазины есть не везде, vennen[1][Дружок (норв.).]. Я не знаю, как она его назвала, но, похоже, это произвело впечатление, потому что суровое выражение лица Джоны сразу смягчилось. Он обхватывает мать за плечи, притягивая ее к груди. Она немедленно откликается, обнимая его за талию. – Я и забыла, какой ты большой. Карл и Ивар по сравнению с тобой просто крошечные. В этих именах я узнаю имена сыновей Бьерна, которые волнуют Джону примерно так же, как и сам Бьерн, хотя я ни разу так и не получила убедительного объяснения, почему они настолько его раздражают. Иногда я думаю, не стоит ли за этой неприязнью к сводным братьям обычная ревность. Джона ведь был единственным ребенком, и он не привык делить маму еще с кем-то. Более того, Карл и Ивар живут со своими семьями в десяти минутах от Астрид и Бьерна. Они ужинают у них раз в неделю и проводят вместе все праздники. – Я скучал по тебе, – бормочет он. – Это потому, что ты не видел меня уже… сколько времени прошло? Три года? Джона смущенно улыбается. – Четыре. – О, ты четыре года не видел собственную мать. Удивительно, что ты вообще узнал меня в аэропорту. Ее тон нежен и игрив, а глаза искрятся, когда Астрид укоряет своего единственного сына. И все же, на мой взгляд, в этих словах есть некая нотка горечи. Пусть у Астрид есть двое пасынков и пятеро приемных внуков, но Джона – ее единственный биологический ребенок. С тех пор как он в двадцать один год уехал из Лас-Вегаса на Аляску, с матерью встречался всего три раза – и один из них, чтобы увидеть, как она выходит замуж за человека, который ему не нравится. Три раза за одиннадцать лет! И, судя по всему, обе эти поездки в Осло сопровождались препирательствами и ссорами. В последний раз он вообще остался в гостинице. Впрочем, четырехлетний перерыв с последнего визита – не совсем его вина. Джона собирался прилететь в Норвегию на прошлое Рождество, но отменил поездку, узнав о неизлечимой болезни моего отца. И опять же, отец умер в сентябре. Времени для повторного бронирования билетов было более, чем предостаточно, однако Джона предпочел остаться на Аляске ради Агнес и Мейбл – еще до того, как он предпринял ту внезапную вылазку в Торонто, чтобы вернуть меня в глушь. И все же с тех пор, как он последний раз обнимал свою мать, прошло целых четыре года. Обижается ли она на него за это? Да, она перебралась в Осло. Но Джона переехал на Аляску раньше. С момента нашей последней встречи с мамой прошел уже год, и почти каждый раз, когда мы разговариваем, она напоминает мне, что я сама решила переехать за тысячи километров от нее. – Я привез вам кучу дров для печки, а в дровнике, на той стороне озера, их еще больше. Если что, обогреватель Toyostove не даст вам замерзнуть ночью, – объяснил Джона, подходя к дровяной печи. Он растопил ее перед своим отъездом в аэропорт, но сейчас в ней тлеют лишь одни угольки, поленья давно прогорели. – Здесь даже жарко. – Астрид потирает руки, опровергая свои слова. – Я и забыла, как холодно бывает на Аляске. Когда мы уезжали из Осло, шел дождь. – Сейчас холоднее, чем обычно. А в сводках прогнозируют, что за надвигающейся бурей потянется морозный фронт. – Я загрузила холодильник всем, что может вам понадобиться, но, если вдруг что-то будет нужно, просто дайте нам знать. Здесь полно одеял, полотенец, подушек. Вообще всего. – Уверена, все будет хорошо, Калла. Не волнуйся. – И расскажите мне потом, как вам новая кровать. В январе я планирую разместить объявление о сдаче домика в аренду на сайте для тех, кто ищет зимний отдых на выходные. Астрид и Бьерн будут нашими первыми постояльцами. – За те деньги, что она заплатила, к этому матрасу должны прилагаться люди, которые будут укладывать тебя в постель и петь колыбельные, – ворчит Джона, зарабатывая мой недовольный взгляд. Астрид хихикает. – Не думаю, что сегодня нам понадобятся колыбельные. Я уже наполовину сплю. Слышится смыв унитаза в уборной, и после короткого шума льющейся из крана воды появляется Бьерн. – Здесь как в гробу. Как долго мы здесь проторчим? Целых две недели? Астрид произносит что-то на норвежском языке – что-то, что звучит очень музыкально, но в сочетании с ее суровым взглядом явно выражает предупреждение. Она снова переходит на английский и заверяет: – Все в порядке. Это идеальное местечко. Не обращайте на него внимания. Он старый, сварливый и не любит покидать дом. Джона наклоняется, чтобы подбросить в печь еще одно полено, и бурчит: – В таком случае ему следовало там и остаться. – Значит, мало того, что ты заставляешь свою мать лететь через полмира, когда она хочет тебя увидеть, так теперь ты хочешь, чтобы она делала это одна? – вскидывается Бьерн. – Если ты собираешься жаловаться ближайшие две недели подряд, то да. И она более чем способна передвигаться самостоятельно. Ты ей не нужен. Бьерн тыкает указательным пальцем в воздух перед собой. – Если бы ты знал, как… – Хватит! – Астрид поднимает руки вверх, а ее брови напряженно сдвинуты. – Даже не начинайте. Пожалуйста. Это был очень длинный день. Я обхватываю руками бицепс Джоны и осторожно веду к двери. – Мы дадим вам время устроиться. Хотя, судя по тому, что я услышала, не уверена, что здесь Бьерн сможет чувствовать себя комфортно. Его реакция слегка подкосила мой восторженный настрой по поводу завершения работы над гостевым домиком. Астрид наклоняет голову в мою сторону. – Большое спасибо за то, что приложила столько усилий для нашего комфорта, Калла. Все просто замечательно. Увидимся утром. – Приезжайте, как только встанете. Дверь будет не заперта. – Джона показывает ключ от пикапа, а затем вешает его на крючок на стене. – Он полностью заправлен. Я подключу блочный обогреватель перед нашим отъездом. Не забудьте отключить его от сети. Астрид улыбается. – Я и забыла о тех днях. – О! – вспоминаю я, когда мы уже в дверях. – Если вы случайно увидите двух больших собак, похожих на волков, бегающих поблизости, не паникуйте. Они совершенно безобидны.