– «NO» – Nael Otmanni. Британский исламский радикал, красавчик, богач с элитарным образованием и массой, мать его, идей. Фло – одна из его вербовщиц. Ответственная типа за Париж. Мы его зовём Наив Обмани. Глаза Рошель становились всё больше и медленно наполнялись слезами. – Вы что, думаете, она из завербованных исламистами европеек? – Мы не думаем – мы знаем: она из них, она сама важный пункт вербовки, и пункт передачи сведений, и сцепка цепи в Париже. И в «XXI», и в клубе «HELLo», и ещё кое-где. – Не может быть… – И сейчас она так же использовала и вас, идиоток, чтобы убить этого человека. Зачем – будем выяснять. – Нам она сказала, что это обычный заказ на поздравление… Но как вы оказались здесь? – Это я, – сказала Од. – Это я сказала, что вечером мы идём сюда, поздравлять кого-то с днём рождения. – А так как мы ведём вас уже несколько месяцев, вуаля: мы здесь. – Невероятно… А вы – кто?! Вы же кино снимаете? – Рошель, я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях. – Это пожалуйста, сколько угодно. Объясни. – Ребята – лондонское отделение SO-15, подразделение по борьбе с терроризмом. Я – их местный коллега. – А кино? – А кино позволило нам сразу отсеять от публики в клубе семьдесят процентов – тех чистосердечных мальчиков и девочек, что с готовностью пришли за камерами, чтобы не снимать их с себя по двадцать четыре часа в сутки. Им оказалось совершенно нечего скрывать, кроме онанизма. Осталось тридцать, их мы и взяли в разработку. – Просто потому, что мы не стали сниматься в кино? – Ага. Не стали снимать все свои аферы, а Фло не стала снимать так же ещё и свои, отдельные от вашей четвёрки. – Обалдеть… Од раскурила две сигареты и одну протянула Рошель. «Звукорежиссер» Рон протянул всем троим готовые повестки о сотрудничестве со следствием и явке в понедельник, 27-го, в 10:00 по указанному адресу. Чтобы им было удобно поставить свои подписи, он подложил планшет. – Последний вопрос. – Да. – А Лефак? Он в курсе? – Да, Лефак в курсе. Покочевряжился малёк, но некоторые проступки в США не имеют срока давности, так что ему пришлось согласиться и подыграть нам. Просто не мешать работать. Ему даже льстило, по-моему, что про него, а-ха-ха-ха-ха, британцы снимают кино! Этот старый паскудник так вжился в роль, что и сам поверил. В контейнеры были сложены костюмы, маски и факельные связки фейерверков, в отдельные пакеты криминалисты в резиновых перчатках упаковали армированные перчатки, костюм и маску Фло и её мастерски изготовленный газовый мини-ган, предварительно фотограф бригады снял оружие на асфальте, куда она его отшвырнула. В скорую погрузили молча смотревшего перед собой Маню. Мадам Виго, что-то говорившая доктору, оглянулась, и Марин подошла к ней. – Оставила два сообщения уже на автоответчике, но трубку не берут. Ты тоже позвони ещё, хорошо? – Хорошо… А вы? – Я съезжу с ним и потом возьму такси, приеду домой. – Ну уж нет! Я поеду с вами, – решительно сказала Марин. – Дада, иди сюда! Очень худой высокий юноша застенчиво подошёл к ним. – Тётя Аня, это мой друг Даниэль. Дада, это сестра моей бабушки, мадам Виго. – Очень приятно, мадам… – Было бы много приятнее просто скучно познакомиться у нас дома и пить чай, – горько сказала мадам Виго, потрепав парнишку по руке. – Вот, мы доверим Лью Даниэлю, а я поеду с вами. Пойдёмте. Мадам Виго с сомнением взглянула на приятеля Марин: можно ли ему доверить Лью? Сколько уже потрясений за один сегодняшний день перенёс бедный старичок. – Ой. Кажется, он продрог? Я могу набросить свой свитер, можно? И мадам Виго растаяла. Она кивнула и протянула юноше колечко для пальца на верхушке клетки. Дада стащил с себя чёрно-серый растянутый свитер и накрыл попугая. – Не волнуйтесь. – Мы не волнуемся, вот ключи от моей студии, дорогу ты знаешь. Ждите нас там. – Ладно. Марин поддержала локоть тёти Ани, когда та взбиралась на высокую ступень кареты скорой помощи, и вспрыгнула сама. Дада смотрел, как медбрат закрывает дверцы машины, и думал: я вот ношусь со своим одиночеством, а им каково? Белые волосы ярко светились в окошке, потом карета свернула за тёмные азалии, и Дада с Лью поехали домой. Перед тем как отбыть, бригады машин, увозившие тело Виски и грузного, мрачно смотревшего в небо старика, посовещались между собой, и к Беке подошли врач и полицейский. Она ответила на вопросы и оставила свои данные, чтобы с ней могли связаться. Пока она отвечала, врач проворно проверила её пульс, заглянула в глаза. – Мадам, вы доберётесь до дома сами? Есть кто-то, кому мы можем позвонить, чтобы за вами приехали? Есть, кто побудет с вами эту ночь? – Да. Да-да, спасибо. Я живу тут рядом. И дома полно народа… сестра. – Это телефон круглосуточной службы психологической помощи. Позвоните, если понадобится. – Спасибо. Врач повернулась к полицейскому, ловко усаживаясь на место рядом с водителем: – Толку от неё сейчас всё равно не будет. – Понял. И Беке осталась одна. Ночной парк тёмен и пуст. Только дорожки ещё немного светятся, едва проступая в ровной темноте, как выделяются на руке линии, по которым любят гадать цыганки и хироманты. И если бы на них сейчас можно было взглянуть с небольшой высоты, стало бы очевидным, как раскрытая левая ладонь, что мистеру Хинчу досталась линия Сердца, – верхняя, крайняя к ограде пальцев дорожка; Виски и Беке, обнявшись, шли по линии Судьбы, когда на пересечении с линией Ума столкнулись с фигурами в масках; ну а Маню и мадам Виго пришли к Карусели, которая, конечно, была на линии Жизни. И теперь, когда парк опустел и ночь совсем поглотила его, могло показаться, что просто рука сжалась, ладонь закрылась – до следующих встреч следующих людей всё на тех же линиях. Или что парк улетел – со всеми своими деревьями и невидимыми обитателями. Они сидели в вестибюле огромного госпиталя и ждали того, чей номер был выгравирован на браслете и на чьём автоответчике оставили уже три сообщения. – Да. Это он и есть, Эммануэль – человек, за которым я приехала, любовь к которому придала мне и сил, и смелости. Я была уверена, что найду его. – Фантастика! – восхитилась Марин, впервые услышав историю тёти Ани без купюр. – До сих пор поверить не могу, что такое оказалось возможно! – Нет, конечно. Абсолютно невозможно. И тем не менее это чудо со мной произошло… – Но куда же вы делись тогда? Когда убежали с гаврского пляжа?! – Я приехала в Париж. – Ну а в Париже? Вы же никого не знали! – Не скажи, – улыбнулась тётя Аня. – У меня был один знакомый, открывавший если не все, то многие двери. – Кто?! – выдохнула Марин. Мадам Виго подумала: забавная она, эта Марина. Юная, наивная, чего ей, наверное, стоит изображать вековую мудрость и сдержанность. – Да нет, я просто пошла в русскую церковь. И там мне сразу помогли найти тётку и брата: вдову маминого брата Александра – «пёсика-братика», и его сына. То есть моего кузена. Вот и всё. – Невероятно… – Да. – А Лизончик? – Что Лизончик? – Как вы узнали про детей, Тбилиси, внуков?