– Ни капли, – покачал головой Роман. – Что я там забыл? – Действительно. За разговором мы дошли до широких стеклянных дверей. Роман зашел в них первым. Нас встретил просторный холл. Очевидно, когда-то здесь находился спортивный зал, но потом помещение переоборудовали под столовую. Слева от нас начиналась очередь. Люди, кстати, мало напоминали пациентов психиатрической клиники. Половина из них выглядели так, словно только что покинули офисный кабинет. Но были и те, кто никак не тянул на обычных прохожих. Выдавала одежда. Кто-то был в халате, кто-то в спортивном костюме, а кто-то и вовсе в ночной рубашке и, несмотря на жару, наброшенной на плечи куртке. Очередь тянулась до стойки с тарелками, на которых лежала готовая еда, и пропадала далеко впереди. Здесь была система самообслуживания. Роман встал передо мной и сразу же стал руководить. – Этот салат не рекомендую, потому что редиска горькая. Сколько здесь торчу, никогда нормальная не попалась. Возьми лучше другой. – А давно ты здесь? – спросила я, выбрав яйцо с майонезом. – Почти три недели. Гарнир, кстати, ты должна накладывать сама. Но я не советую брать второе. Оно здесь всегда вчерашнее. А видишь тетку в косынке? Это Варвара. Она на кухне работает. Здесь у нее муж лежит после Афгана. – Это она сама тебе рассказала? – Так людей нужно уметь слушать, – улыбнулся Роман. – Я же с ней по-человечески, всегда спасибо говорю, по имени к ней обращаюсь, спрашиваю про ее здоровье. Она и поделилась. Всегда мне суп наливает больше, чем другим. С подносами, нагруженными тарелками, мы покинули очередь. Роман остановился, высматривая свободное место. – Вон там, – кивнул он. – Сразу два свободных стула, как раз уместимся. Нина Тимофеевна не обманула: обед действительно был замечательным. Рома не отвлекал меня, предпочтя болтовне суп и второе. Я же незаметно разглядывала контингент. Люди выглядели совершенно обыденно. Никто не размахивал руками, не бился головой о стену и не кричал от страха. Значит, столовую могут посещать только те, кто не опасен для окружающих, а остальные едят у себя в палатах. – Я всё, – заметил Ромка, принимаясь за компот. – А ты чего не ешь? Не хочется? Мне действительно не хотелось есть, несмотря на то что утром я успела выпить кофе и съесть немного печенья. – Да как-то… – смутилась я и отодвинула тарелку. – Не лезет? – озаботился мой новый знакомый. – Не бери в голову. У меня сначала тоже так было, а потом стал есть нормально. Ты, кстати, заходи в гости. Я один в палате. Мать утром котлеты принесла, мне много. – Приглашаешь в гости? А не выгонят? – удивилась я. – Не выгонят, мы же не психи, – многозначительно заметил Рома. – Ты хлеб в сумку кинь, а то холодец не с чем будет есть. Я послушно стянула с тарелки кусок хлеба и положила его в сумку. – Вон, кстати, тяжелого ведут, – понизил голос Рома. – Есть тут такие, которым нужно типа постепенно возвращаться к жизни. Их накачивают лекарствами, чтобы были сонными, и приводят в общую столовку. Я их тут не каждый день вижу, но случается. Я посмотрела в указанном направлении. Сразу за кухней увидела дверь, из которой вышли два человека: высокий широкоплечий санитар и длинноволосый подросток, которого он вел под руку. Подросток был завернут в бесформенный халат, санитар аккуратно обходил занятые столики и убирал пустые стулья, попадающиеся на пути. – Суицидника повел, наверное, – пробормотал Роман. – Жаль таких придурков, но в жизни всякое случается. Санитар довел пациента до пустого столика, усадил за него и сел рядом. Потом посмотрел в сторону кухни и поднял руку. Из-за стойки тотчас показалась та самая полная работница, о которой рассказывал Роман. В ее руках был поднос с тарелками. Она поспешно подошла к санитару и выгрузила тарелки на стол. – Они будут есть за одним столом? – удивилась я. – Санитар и этот парень? Да, вместе, – ответил Роман. – Пациент не может остаться один. Тот, кто его сопровождает, всегда должен находиться рядом и контролировать процесс. Это что-то типа социализации. Если что-то пойдет не так, то больного сразу же возвращают в палату. Кстати, вилки и ножи им не дают. Только ложки и только пластиковые. Подросток не поднимал головы. Санитар поставил перед ним тарелку, сказал что-то и протянул ложку. Пациент не реагировал. Санитар пожал плечами и принялся за еду. Я почувствовала неловкость. Все, что происходило, никак меня не касалось, но тем не менее в душе поселилась тревога. Я не знала, что случилось с этим парнем, но последствия выглядели ужасно. Роман отодвинул пустой стакан. – Ты все? – поинтересовался он. – М-да. Почти ничего не поела. Пойдем? Я вышла из-за стола, задвинула стул. – Посуду за собой тоже не надо убирать, – продолжал просвещать меня Рома. – Это неправильно, я считаю. Вот я мог бы и убрать. Если нас выпускают на улицу, то почему не разрешают уносить грязную посуду? Поставили бы специальный столик, а то Варвара потом ходит и убирает за всеми. Несправедливо. Он пошел к выходу, а я стояла и не сводила глаз со столика, за которым сидели санитар и его подопечный. Просто пацан вдруг поднял голову, неуверенно взял в руку ложку и обвел взглядом зал. И я внезапно узнала Вику Соломко. * * * От приглашения Ромы я отказалась. Намекнула на то, что хочу передохнуть, и предложила встретиться позже. Он нисколько не обиделся. – Но ты помни про котлеты, – сказал он. – И хлеб принеси, а то без него как деньги на ветер. Точно. Хлеб, который я украла в столовой. Я и забыла про него. Закрывшись в палате, я сбросила кроссовки, легла на кровать и уставилась в потолок. Он был старым, с плохо закрашенными побелкой узорами. Сколько человек до меня вот так же пялились на эти цветные разводы? Что было у них в голове? Почему они оказались в этом месте? Что за беда заставила их обратиться к врачу? Откуда вообще такие мысли? Надо же, потянуло на философию. И было от чего. Узнав Вику, я растерялась. Девчонку было не узнать. Больничная хламида скрыла гендерные признаки, и даже длинные волосы не указывали на то, что передо мной девушка. Болезнь и стресс обезличили ее окончательно. Если Роман прав, то она находится под действием сильных препаратов. Немудрено. Мало кто остался бы в порядке, увидев мать сразу после чудовищной смерти. А Вика и до этого кошмара, мягко говоря, была на грани. Пойми я в момент нашей первой встречи, что она действительно нуждается в помощи, а не просто что-то выдумала, то не отпустила бы от себя. Но я не знала. Не поняла, не поверила. И сейчас очень раскаивалась в этом. Сам факт того, что мне удалось увидеть Викторию, я посчитала большим везением. Теперь понятно, где ее искать – в главном корпусе. И та невзрачная дверь, через которую они попали в столовую, приведет меня к Вике. Но как туда попасть? И когда удобнее будет это сделать? А что, если я наткнусь по пути на Грузанкову? Тогда мне будет хана. Рома. Вот кто мне поможет. Парень знает это место лучше меня. А еще он любит подслушивать чужие разговоры. Прихватив кусок хлеба, я вышла в коридор и пошла по нему, попутно заглядывая в палаты, двери которых были отворены. Долго искать Рому не пришлось. Он сам вышел мне навстречу. – А я к тебе, – объявила я. – Тащи свои котлеты. – Вот это дело! – обрадовался он. Роме явно не хватало живого общения. Палата, в которой он находился, напоминала мою с той лишь разницей, что находилась в противоположном конце коридора. Котлеты были прекрасны. По-братски разломив хлеб на две половинки, мы с Ромой сидели на подоконнике и ели их прямо руками. – Передай мамке своей мой респект, – попросила я. – Она умеет готовить. – А то! – кивнул Рома. – Постоянно приносит столько, что я съесть не успеваю. – Часто приходит? – Каждый день. Да мы недалеко живем, – объяснил Рома. – А здесь скучно. Матери тоже скучно, потому что она с младшим братом дома сидит. Как на прогулку идут, так ко мне приходят. Расскажешь, за что тебя сюда упекли? – А есть разница? – В принципе, никакой. Но я сколько здесь с людьми общался, столько раз от них слышал, что у них просто нервы не в порядке. Но у каждого ведь своя трагедия. Кого-то довели на работе, кто-то проиграл суд, у кого-то новая дача сгорела. Вроде бы ничего смертельного не произошло, ведь все живы, так? Но – нет. Люди ломаются. Начинают трястись, не спят ночами, срываются на других, и это далеко не весь набор. Психически здоровы, но просто жить не получается. Нужна помощь. Поэтому идут сюда, где с помощью тренингов, бесед с психологами, тестов и легкого успокоительного возвращают свои проблемы в мирное русло. – А почему ты не хочешь в армию? – спросила я. – Ты же крепкий парень. Спортом занимаешься? – Спортивная гимнастика, тренажерный зал, а еще бегаю по десять кэмэ каждый день. – Офигенно, – не покривила я душой. – И все-таки? – Есть причина. Тебе знать не нужно. – Расскажи. Рома соскочил с подоконника, взял пустой контейнер из-под котлет и спрятал его в тумбочку. – У меня есть друг, – будничным тоном сказал Роман. Я молчала, ждала продолжения истории, но Рома сел на кровать и развел руками.