* * * — Хозяйка, просыпайся, беда! — Домовой Никифор тряс ее за плечо. За окном стояла глухая ночь. Тайка вскрикнула спросонья, а домовой приложил палец к губам. — Ш-ш-ш, в доме чужак. Окно распахнуто, и половицы скрипят, будто ходит кто. Я из подпола высунулся — и вдруг таким холодом повеяло, будто зима настала. А вечер-то жаркий был… Может, зря ты эту птицу дивью в дом притащила? — Пойдем посмотрим. — У Тайки застучали зубы. — Вдвоем не так страшно. Где Пушок? — Дрыхнет небось, — Никифор вцепился мохнатыми лапами в ее руку. — Его и пушками не разбудишь. Пф, охранничек… Тайка огляделась: взгляд упал на удочку, стоящую в углу. За неимением лучшего схватила хотя бы ее и помчалась на кухню. Никифор бросился следом. — Только свет сразу включи, хозяюшка. Ночные твари не любят его, боятся. Тайка последовала совету домового. Ворвалась, щелкнула выключателем и встала на пороге, воинственно потрясая удочкой. — Кто здесь? В лицо дохнуло холодом. В пяти шагах от нее маячила скрюченная фигура в черных лохмотьях: это был не кто иной, как сбежавший упырь. В его костлявых руках, беззвучно крича, билась горлица. — А ну стой, гад! — Тайка наугад хлестнула незваного гостя удочкой, да так удачно, что упырь, схватившись за ухо, выпустил птицу и взвыл. Никифор успел подхватить горлицу и закатиться с ней под стол, а из-за печки вылетел разбуженный Пушок. — Караул! Грабят! — Он вцепился когтями в упыриную плешь. А Тайка вспомнила, что она как-никак ведьма, а не просто маленькая напуганная девочка, сложила пальцы особым способом и зашептала. Эх, жаль, водицы наговоренной нет, а до чеснока в ящике не добраться. Упыря скрючило, но ненадолго: сверкнув алыми глазищами, он сграбастал Пушка когтистой лапой, отшвырнул прочь и пошел прямо на Тайку. Длинным, как у змеи, языком упырь облизал тонкие губы и издал гадкий скрипучий звук — Тайка не сразу поняла, что это смех. — Силенок у тебя маловато супротив меня, ведьма. А ты молодая… вкусная, небось. Он протянул худосочную руку и вырвал у Тайки удочку. В этот миг с улицы донесся собачий лай, и в раскрытое окно, расправив крылья, впрыгнул Снежок. Храбрый щенок зарычал на упыря, и тот на негнущихся коленях попятился. — Не может быть! Откуда у тебя симаргл? — Оттуда, — на подоконник вскарабкалась Аленка. — Снежочек, взять! Пес цапнул незваного гостя за ногу, но ухватил лишь лохмотья. Ветхая ткань треснула. Упырь завопил, бросился во второе — закрытое — окно, пробив его собой, и исчез в ночной тьме под звон осколков. — Уф, — Тайка выдохнула. — Спасибо, Аленушка, выручила. — Не мне, а Снежку спасибо, — улыбнулась та. — Вот кто настоящий герой. Хорошо, что коловерша лежал в обмороке и не слышал этих слов. Никифор вылез из-под стола и протянул Тайке горлицу в панаме. — Береги ее, хозяюшка, как зеницу ока. Чую, непростая птица. И упырь энтот за ней еще вернется. Тайка отобрала у Снежка обрывок упыриной мантии и показала горлице: — Узнаешь? Та покачала головой. — Хм… странно. А я думала, старый враг… Ну, у нас к нему свои счеты. Давайте завтра поймаем гада! Следующий день пролетел незаметно. Симаргл после ночных подвигов сладко посапывал под диваном, Тайка читала записки про упырей, Аленка бегала в магазин, Никифор готовил, Пушок страдал — в общем, все были при деле. К вечеру дом превратился в настоящую противоупыриную крепость: всюду висели связки чеснока и обереги, заговоренной водицей наполнили не только кастрюли, но даже умывальник. И только разбитое окно оставили без защиты: пусть лезет — и попадет прямо в западню. Горлица, наблюдавшая за этими приготовлениями, беззвучно вздыхала. Караулить условились парами, первая половина ночи досталась Тайке с Пушком. Свет, конечно, пришлось погасить, но коловерша прекрасно видел и в темноте. Когда пробила полночь, пустая оконная рама скрипнула и в проеме показался темный силуэт. Упырь спрыгнул с подоконника, крадучись, пошел к горлице, и… — Мочи гада! — Пушок ударился всем телом о выключатель, а Тайка врубила велосипедную фару. Ночной гость вскрикнул и шарахнулся, уронив со стола вазу с цветами: — Проклятье! Тайка узнала голос. Это был вовсе не упырь, а Яромир — тот самый дивий воин, посадивший жар-цвет. Она спрятала за спину связку чеснока и серебряный ножик. — А где упырь? — Какой упырь? — Яромир протянул руку к горлице, и та, закрыв голубые с зеленцой глаза, прильнула к его ладони. — А, неважно, — отмахнулась Тайка. — Вы что, знакомы с нашей птичкой? Он рассмеялся: — С детства. Это не птица, а моя сестра Радмила — великая дева-воительница дивьего царства. — Ее заколдовали, что ли? — Наконец-то Тайка поняла, кого напоминала ей горлица. — Да. Я долго не мог найти ее. Но приманка с жар-цветом сработала. Знал: как созреют семена — все лесные птахи на них слетятся. А вы увели Радмилу у меня прямо из-под носа. — А как ее расколдовать? — Ты помочь желаешь, что ли? Тайка, затаив дыхание, кивнула, а дивий воин снова расхохотался: — Нос не дорос. Упыря своего лучше лови! — Между прочим, если бы не я, твою сестру упырь прошлой ночью сожрал бы! — Тайка шмыгнула носом. Горлица в подтверждение этих слов склонила взъерошенную голову. Яромир, помедлив, тоже поклонился Тайке: — В таком случае, благодарю тебя, дивья царевна. Вроде и с почтением говорил, а в голосе все равно чудилась насмешка. Вот же вредный тип! — А кто ее заколдовал? — Не твоего ума дело, — он пошел к двери. Еще и скрытный. — Но я же правда хочу помочь! — выпалила Тайка, ухватив его за расшитый рукав рубахи. Яромир обернулся через плечо: — Я спешу, — вырываться он не стал. — Зачем тебе все это? А Тайка и сама не знала зачем. Так уж ей подсказывало сердце… Смутившись, она разжала пальцы и опустила взгляд. В дверь вдруг отчаянно заколотили. — Ведьмушка, просыпайся! — Зычный голос Грини — местного лешего — нельзя было перепутать ни с чьим другим. — Беда приключилася! Вязовые дупла закрылись. Ни туда, ни оттуда ходу больше нет. — Как так? — Яромир побледнел. А Тайка не удержалась от нервного смешка: — Похоже, теперь ты никуда не торопишься, и мы все-таки сможем поговорить. Но, по правде говоря, ей было отнюдь не весело.