Глава седьмая. Хозяин волшебства Сколько Тайка себя помнила, Дивнозёрье всегда было особенным местом. Грань между потусторонним и проявленным мирами была здесь настолько тонка, что волшебство стало неотъемлемой частью жизни. Но вдруг в один день все переменилось: вязовые дупла, служившие проходами из Дивьего царства в мир людей, закрылись, а все шишки тут же посыпались на несчастную ведьму-хранительницу. Мол, не уберегла, не уследила. А вот при Семеновне такого не было! От сравнений с бабушкой у Тайки аж внутри все переворачивалось. Она и прежде знала, что не дотягивает, но теперь и вовсе перестала справляться. Как тут справишься, когда вся нечисть Дивнозёрья собралась у тебя на кухне и галдит, не переставая? — Ох, беда! — громче всех причитал Пушок. — Все теперь, не вернешься в родный край. — Можно подумать, ты там часто бывал, — фыркнул Никифор. — Здесь твой дом, оглоед. Постыдился бы! Леший Гриня поднялся во весь могучий рост и стукнул кулаком по столу: — Никифор прав! Дом наш давно уж здесь. Не в том беда, что больше не попасть в Дивье царство, — он понизил голос до шепота, — а в другом. Вы пробовали поколдовать? — Значит, не только у меня не получается! — прогнусавил кто-то из овинников. Лохматый банник Серафим тут же защелкал пальцами, пытаясь поджечь огарок свечи, но искры вышли такими слабыми, что фитиль не загорелся. А вскоре даже искрить перестало. — А у меня чешуя облазит, — пропищала юная водяница, чьего имени Тайка не знала, но ее жалобы потонули в общем гомоне. Все стали шептать, петь, улюлюкать, визжать, щелкать пальцами, вертеться волчком, греметь желудями — словом, колдовать по-своему, кто как умел. Водяница зарыдала, упав на грудь мавке Майе. Та смочила тряпицу в кувшине с водой и шлепнула ею по лбу товарки. — Не шумите! — Тайка не слышала себя. — Успокойтесь! Гриня стучал по столу так, что отбил кулак, но тщетно. — А ну тихо! — От голоса Яромира зазвенело в ушах. Кавардак вмиг прекратился, некоторые даже вытянулись во фрунт. Пушок же зашипел Тайке на ухо: — Разузнал я кой-чего: этот пришлый у самого Дивьего царя в дружине служит. Ишь, раскомандовался! — Откуда знаешь? — Да слышал, как он Марьяне хвастался. Тайка, откашлявшись, поспешила воспользоваться воцарившейся тишиной. — Во-первых, мы не знаем, почему закрылись дупла. Может быть, они скоро откроются. А во-вторых, мои обереги действуют — значит, не пропадем. Уверена, ваша сила тоже вернется. — Придется тебе делать обереги не от нас, а для нас, — хихикнула востроносая кикимора Кира. Кира была ловкой садовой воришкой: даже самого Пушка могла за пояс заткнуть. Именно из-за нее в Тайкином саду на каждой яблоньке висел охранный знак от кикимор. — Надо — значит, сделаю, — Тайка поджала губы. — Твое волшебство совсем другое, — вздохнул Гриня, — более… волшебное, что ли. Закивали все, кроме Яромира. Тот задумчиво погладил своего симаргла, а потом вдруг спросил: — А жив ли еще болотник Мокша? Гриня поскреб в затылке: — Есть тут такой. Тока он не простой болотник, а хозяин болот. Кичливый, ни с кем знаться не хочет. — Стало быть, добился своего, — хмыкнул Яромир. — Надо же! — А чем этот Мокша может помочь? — Это имя Тайка слышала впервые: похоже, хозяин болот на новую ведьму-хранительницу посмотреть не пришел и себя показать не захотел. — Ничем, — леший махнул рукой. — Пошлет он тебя… далече. Яромир не согласился: — Если кто и в силах помочь, то только он. Мокша очень стар. Его сослали в Дивнозёрье века назад, еще по указу деда нынешнего царя. — Завидев недоумение в глазах окружающих, дивий воин нахмурился: — Вы хоть знаете, что дупла не первый раз закрываются? Все взгляды обратились к нему. Кажется, это было новостью не только для Тайки. — Тогда слушайте, — Яромир говорил негромко, но каждое его слово было отчетливо слышно. — В незапамятные времена, когда никто из вас еще не родился на свет, дивьи люди узнали про волшебный край, где живут смертные. Многих, как и ныне, влекли местные чудеса. Легенды о Дивнозёрье рассказывали нашим детям, а люди, наоборот, придумывали сказки о нас. Все соблюдали законы и жили в мире, а если и случались недоразумения, с виновниками разбирались быстро. Те дни по сию пору называют золотыми. Но однажды в Дивьем царстве случилась война… Он замолчал, чтобы перевести дух, и Никифор услужливо подвинул ему кружку с квасом. Промочив горло, Яромир продолжил: — Чтобы оградить чудесный край от неминуемой беды, царь повелел закрыть все ходы и выходы. Многие тогда не пожелали вернуться домой. А некоторые — вроде Мокши — и не могли. Спустя века вязовые дупла снова открылись, но оказалось, что людская память коротка. В нас больше не верили, чудесный мир изменился, законы были забыты, и пришлось все начинать сначала. — Помню-помню сказки о золотых днях… — кивнул Гриня. Раздались возгласы: — И я! — И я тоже! А Никифор лишь усмехнулся в усы: — Эх, молодежь! Я вот знал, что это все не сказки. — Может, тогда откроешь секрет, отчего дупла вновь закрылись? — Майя дрожащими пальцами крутила свои многочисленные браслеты. — Небось, опять война? — пожал плечами домовой. — Может, и так, — вздохнул Яромир. — Но, как бы там ни было, Мокша застал золотые дни. И если он жив по сию пору, значит, колдовать не разучился. — Только нынче он сам по себе, — Гриня утер вспотевший лоб рукавом рубахи. — Уж я ходил к нему на поклон с дюжину лет назад, корзинку лягух принес, грибочков отборных, шишки самые лучшие… не взял. Грит, хоть вы и местные, а все одно царские прихвостни. — Тогда я к нему пойду! — Тайка вскочила, ее темные глаза горели решимостью. — Уж я-то точно не за царя. — А сама недавно дивьей царевной называлась, — усмехнулся Яромир. — И что? Это шутка была такая. И вообще, не нравится — сам иди, — Тайка слегка покраснела. — Мне Мокша точно не поверит. Умный слишком. И хитрый, как все болотники. — Тогда решено. Я ведьма-хранительница, стало быть, мне и идти. Гриня, где живет этот ваш хозяин болот? — Знамо где — в трясине, — леший нахмурился. — Ты уж там поосторожнее, ведьмушка. — С ума сошли? Мою Таюшку-хозяюшку на верную погибель посылать! — Одинокий возглас Никифора потонул в одобрительном гуле. — До границы я провожу, а дальше ты уж как-нибудь сама. — Мавка Майя накрыла ладонью Тайкину руку. — Никто из нас не ходит в Мокшины топи. — Соберу-ка я пока даров. Малинки там, яблочек, — Пушок взмахнул крыльями и вылетел в раскрытое окно. Даже не попытался напроситься за компанию. Вот тут-то Тайке стало по-настоящему страшно. Прежде коловерша от приключений не отлынивал, даже против оборотня готов был пойти, а тут вдруг струсил. Но отступать было поздно: все Дивнозёрье надеялось только на нее. Беспокойные гости разбрелись по домам, лесам, рекам и озерам; последней скрылась в садовых кустах кикимора Кира. А Яромир остался сидеть. — Чего ждешь? — насупилась Тайка. — А куда мне идти? — Дивий воин поправил плед на старом бабкином диванчике. — Лучше подожду тебя здесь. — Нет уж! — Тайка топнула ногой. — Ты в заброшенном доме жил? Вот и живи себе дальше. Марьянка только рада будет. — Тяжко мне с ней, — Яромир опустил глаза. — Болтает без умолку, спасу нет. — Ничего, авось до смерти не уболтает. Еще не хватало, чтобы этот дивий наглец тут распоряжался, пока ее не будет! Тот, впрочем, упорствовать не стал: