Помимо котелка, она несла с собой в сумке платье вытьянки, отрезанные косы и фиал с мертвой водой, но пока не очень понимала, что со всем этим делать. Далеко идти не пришлось — горлица сказала, что подойдет любое поле, лишь бы не у самой деревни, а то неровен час увидит кто. А вот чуть подальше, за излучиной Жуть-реки, у поваленной сосны, в самый раз будет. Радмила перелетела с Тайкиного плеча на потемневший от дождей ствол дерева и принялась важно по нему расхаживать. — Значит, так. Ты должна собрать росу, чтобы дно котелка покрыло, а лучше больше. Срезать пять разных трав, которые я укажу. А потом поймать в котелке отражение падающей звезды и успеть сказать верное слово. Тогда роса станет звездной водой, которая может разрушить любые злые чары, кроме сонных и смертных. Я ее выпью и снова стану человеком. Видишь, как все просто. Ага, «просто», как же. А вы пробовали когда-нибудь собирать полуночную росу в котелок? Зря Тайка думала, что ей будет холодно в поле ночью. Спустя час она расстегнула куртку, еще через два у нее заболела поясница — шутка ли, нагибаться за каждой капелькой, когда те так и норовят соскользнуть с листка. Когда дело было сделано, она водрузила котелок на старый пень и вытерла рукавом лоб. — Уф! Вот. — Прекрасно, — горлица перепорхнула на край котелка и, балансируя, заглянула внутрь. — Теперь травы. Их надо непременно срезать. — Ладно, — Тайка достала перочинный ножик. Хорошо еще, что догадалась захватить, — ведь Радмила ни о чем таком не упоминала. — Этот не подойдет, — горлица глянула на нож с сомнением. — Хм… А для грибов был в самый раз. — Это не нож, а смешная тыкалка. Ты должна понимать, ты же воительница. — Э-э-э… вообще-то нет. С чего ты взяла? — Тайка захлопала глазами. Признаться, она испугалась: аж ладони похолодели. Неужели все было зря? Если для ритуала нужна настоящая воительница, в Дивнозёрье такую днем с огнем не сыщешь. Сама Тайка только в детстве с палкой на бой против соседского индюка ходила — не победа, а так, смех один. Почему-то ей не пришло в голову, что она ведь уже встречала противников пострашнее: и упыря, и подколодных змеищ, и даже лихо одноглазое… Но запомнился почему-то индюк. — Я чую в тебе воинский дух, — Радмила приподняла брови. — Неужели ты не проходила посвящение? — Не-а. — Ну и ладно. Когда я шла на свою первую битву, то была еще моложе, чем ты. Ну, по дивьим меркам. И у меня тоже не было посвящения. На этот случай есть особая воинская клятва, просто повторяй за мной: под солнцем и под звездами… — Погоди-погоди, — Тайка замахала руками. — Я уже и так ведьма, зачем мне быть еще и воительницей? — Одно другому не мешает, — Радмила нетерпеливо хлопнула крыльями. — Ты сможешь стать намного сильнее. Я вот, например, и воительница, и чародейка. И, знаешь ли, не жалуюсь. — И что же, любой может вот так повторить слова и — оп-па — готово? Не слишком ли просто? — Любой может повторить, да не у любого сработает. Сердце для этого нужно честное, пламенное и бесстрашное. И чтобы мир захотел тебя услышать. Тайка повесила нос, почти уверенная, что ничего не выйдет. Бесстрашное сердце, ха! Да она та еще трусиха! В детстве вон темноты боялась. А когда они с Пушком в заброшенный дом впервые шли, у нее поджилки тряслись. И того парня по прозвищу Лис она испугалась, когда подумала, что тот может маньяком оказаться. Нет, не бывать ей воительницей… Она покачала головой: — Нет, ничего не получится. Я же… ну, обычная. — Это ты-то?! — фыркнула Радмила. — Самая обычная ведьма-хранительница Дивнозёрья? Да ты Яромира наслушалась! Плюнь и разотри. Он никогда не бывает доволен. Считает, что всегда есть куда расти. К себе требовательный и другим жить не дает. Оттого и страдает постоянно. Ты хорошая ведьма, Таисья. Не очень опытная, да. Но этот недостаток с возрастом проходит. Не мне тебя за это упрекать и не Яромиру. Уверена, ты будешь доброй воительницей. Вот, например, ты же собираешься с Лютогором сразиться? — Ну, да, — Тайка кивнула. — Нечего ему в нашем Дивнозёрье хозяйничать! — И тебе страшно. Можешь не отвечать, я знаю, что это так. Но ты переступаешь через этот страх, чтобы защитить родные края и всех, кто тебе дорог. Потому что это важнее жизни. Понимаешь, к чему я клоню? Тайка мотнула головой и сжала зубы, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. И откуда они только взялись, глупые? Нет же причины плакать, ну? — Знаешь, мне тоже бывает страшно, — горлица вздохнула. — Но ничего не боятся только дураки. Зато в твоем сердце есть кое-что посильнее любого страха. Ты любишь эту землю, своих друзей и всегда защищаешь слабых. Тебе не все равно, если случается несправедливость или кто-то попадает в беду. Выходит, ты уже воительница — не по посвящению, но по духу. Так что дело за малым. Тайке хотелось верить, но все равно не верилось. Где-то в душе она все еще оставалась маленькой девочкой, которая сомневалась в своих силах. Но за попытку же, в конце концов, бить не будут? А, была не была! Она сжала кулаки и торжественно, без запинок, повторила за Радмилой слово в слово: — Под солнцем и под звездами, в мире потустороннем и проявленном клянусь бороться за справедливость, вставать на защиту обездоленных и невинных, не проходить мимо нуждающегося, держать данное слово и дарить свет тем, кто не заслуживает тьмы. Едва она закончила говорить, в лицо ударил порыв ветра. Резинка на хвосте лопнула, и длинные волосы упали на плечи. Старенькая куртка развевалась за спиной, будто плащ. Что-то менялось вокруг, но что — так с ходу и не разберешь. Как будто кто-то большой и древний, ворочаясь, просыпался, чтобы услышать именно ее, Тайку, маленькую ведьму Дивнозёрья… Ей показалось, будто невидимая рука коснулась ее лба и заботливо пригладила волосы. Сердце вмиг успокоилось, по всему телу разлилось блаженное тепло. Но стоило лишь немного расслабиться, в глазах вдруг потемнело и резкая боль пронзила большой палец ноги, а рядом шмякнулось что-то большое и увесистое. Тайка взвыла, прыгая на одной ножке: — А-яй! И обомлела: на покрытой росой траве прямо перед ней лежал дивной красоты меч. Глава двадцать вторая. Звездная вода Радмила вскрикнула почти одновременно с Тайкой: — Не может быть! — Ее большие глаза расширились так, что чуть не вылезли из орбит. Внезапно появившийся из воздуха меч был большим и красивым — глаз не оторвать. Рукоять сияла красными и синими каменьями, выложенными вокруг одной капельки чистейшего хрусталя. Хм… Кажется, Тайка уже где-то видела этот узор. Вот только никак не могла припомнить, где именно. — Кладенец! Мой меч! — Подлетев, Радмила ухватилась за рукоять птичьими лапами, но вдруг вскрикнула и отпрянула, как от огня. Она выдала в воздух пару крепких словечек, не очень-то приличествующих девице. Но воительницы, наверное, и не такое в пылу сражения сказать могут? — Ты чего орешь? — Тайка захлопала глазами. — Жжется, гад! Странно… может, не узнал меня в облике горлицы? — Радмила подула на лапку. — Откуда он у тебя? И почему ты его скрывала? — У меня? А разве он не с неба свалился? — Разуй глаза! Он же у тебя из кармана выпал. Тайка только теперь заметила огромную дыру на куртке. Карман был вырван с мясом, на любимой толстовке тоже зияла прореха. И тут до нее наконец дошло: узор на мече один в один повторял тот, что был на ручке ложки, которую Майя на дне Жуть-реки нашла, а Тайка чуть Мокше не подарила, да спасибо, не пригодилось. А она и забыла, что все это время таскала ее с собой. — Да я понятия не имела, что это меч! Он выглядел иначе. Вроде бы ее ни в чем не обвиняли, а Тайке отчего-то захотелось опустить взгляд и начать оправдываться — может, потому, что Радмила смотрела на нее очень уж подозрительно. Не верила, наверное… — Подними его, ведьма. Тайка взялась за рукоять и с трудом оторвала меч от земли. Ну и тяжеленный! Как таким сражаться, непонятно. — Не жжется? — горлица прищурилась. — Нет. А должен? — Что ж, выходит, признал тебя Кладенец, — птица вздохнула (не без зависти, как показалось Тайке). — Теперь храни, пока я сама не смогу взять его в руки. Благо, этот светлый миг уже не за горами… — Ладно. А что мне теперь делать-то? — Тайка моргнула. Все происходящее было похоже на какой-то невнятный сон, и она никак не могла собраться с мыслями. — Что-что, — проворчала Радмила, — сто раз уже повторяла: иди травы собирать. Теперь-то уж точно есть, чем их срезать. Теплая рукоять удобно лежала в ладони, кожу слегка пощипывало и покалывало, словно ее касались пузырьки в газировке. Вес меча теперь не казался таким большим — он будто сам подстраивался под руку, — а Тайку переполняла совершенно необъяснимая светлая радость: она шла по полю, улыбаясь до ушей. После четверти часа блужданий в поисках нужных трав у нее с непривычки все-таки заныло правое плечо. Морщась, она положила меч на землю, помассировала мышцу, а когда собралась вновь взять оружие, на его месте лежал тонкий легонький серп — с такой же узорчатой сине-красной рукояткой и капелькой хрусталя на кончике. — Вот это да! — Тайка всплеснула руками. — Выходит, ты правда умеешь превращаться в разные штуки? Кладенец, конечно, не ответил. Зато с серпом сбор трав пошел как никогда споро, и вскоре все нужные листочки и стебельки оказались внутри котелка. — Тебя только за смертью посылать, — пробурчала горлица, и Тайка отчетливо услышала в ее голосе знакомые яромировские нотки.