Сад встретил их гнетущей тишиной — даже ветер не шумел в ветвях. В доме еще не спали: наверху в комнате Радмилы горело одно окно. Тайка втянула руки в рукава, раздвинула заросли высокой — в человеческий рост — крапивы и тут же увидела чужака. Тот стоял к ней спиной прямо под светящимся окном и смотрел вверх, словно чего-то ждал. Эх, сдвинуться бы ему чуть левее — в пятно света. Но таинственный незнакомец будто нарочно устроился в самой густой тени прямо под домом. Ишь, какой хитрый. Затаив дыхание, Тайка шагнула вперед, надеясь, что, подойдя ближе, сумеет что-то рассмотреть в темноте. Но тут, как назло, под ее ногой хрустнула сухая ветка. Она юркнула обратно в крапиву, но было поздно: чужак уже обернулся и приветливо помахал ей рукой. Луна, вышедшая из-за туч, осветила его лицо, и Тайка ахнула: — Лис?! А ты-то что здесь делаешь? — Она высунулась из укрытия. Тот пригладил пятерней растрепанные волосы и смущенно улыбнулся: — Привет! А я как раз тебя искал. Помнишь, должок за тобой остался? — Так ты за живой водой, что ли? — Прятаться больше не имело смысла, и Тайка вышла на свет. — А чего сразу ко мне не пошел? — Ну, я же не знал, где ты живешь, — он пожал плечами. — А в деревне говорят, ты сюда частенько ходишь. — Это кто тебе такое сказал? Тайка нахмурилась: что-то тут не клеилось. Спроси любого в Дивнозёрье, где тут живет ведьма, и тот без сомнений укажет нужный дом. — Да так… — Лис неопределенно махнул рукой. Улыбка сошла с его лица, и у Тайки вмиг похолодели ладони, а сердце застучало как бешеное: она наконец-то вспомнила, где прежде слышала этот голос. Там, в погребе, именно он нашептывал ей в уши колдовские колыбельные. Глава двадцать шестая. Битвы не будет Удержать лицо Тайке, конечно, не удалось, и Лис (или правильнее теперь будет называть его Лютогором?) покачал головой: — Ишь, догадливая. Лучше бы ты меня не узнала. Он перестал сутулиться, в глазах появился стальной блеск, черты лица будто бы заострились, а на скулах заходили желваки. От напускного смущения и былой нескладности не осталось и следа. — Кому это лучше? — У Тайки пересохло в горле, а язык прилип к небу. Позади в кустах послышалось шевеление — Пушок, Гриня и Никифор забеспокоились. Ох, только бы не высовывались сейчас. Лютогор не знает, что она тут не одна, значит, у них еще оставалось небольшое преимущество. — Всем. Я не хочу сражаться с тобой, ведьма. — Да-а? А кто меня отправил в сонное царство? Уж не ты ли? — Ты мне мешала. И сейчас мешаешь, — он нахмурился. — Ой, ну извини-и-и, — протянула Тайка; у нее вырвался нервный смешок, и Лютогор побледнел: — Я сказал что-то смешное? — Н-нет, — она сглотнула. Кусты снова зашуршали. Тайка попыталась подать незаметный знак рукой в надежде, что друзья поймут и затаятся, но ее маневр не укрылся от чародея. — Ты не одна? Кто там? А ну выходите! Наверху скрипнула рама, из окна высунулась Радмила, охнула и тут же спряталась обратно. Свет в комнате сразу погас. А из зарослей крапивы выпорхнул взъерошенный Пушок. — Это я тут. А больше никого нет, — проскрипел он, прижимаясь к Тайкиной ноге. Но Лютогор не поверил и зашептал нараспев. Так же, как тогда в погребе: «Пускай враги ступают по земле, но станет та союзницей моею — любой из вас, кто зла желает мне, ни шагу больше сделать не сумеет». От его слов у Тайки закружилась голова, в глазах потемнело, но эта дурнота быстро прошла. Вокруг как будто бы ничего не изменилось, только у Пушка глаза стали большими, как чайные блюдца. Коловерша дернулся и зашипел: — Тая, я, кажется, прилип. — В смысле? — В прямом! К земле! — Он захлопал крыльями, но взлететь не смог. Из крапивы донеслась отборная ругань Грини, Лютогор щелкнул пальцами, и леший затих, будто в колонках выкрутили звук на минимум. — Битвы не будет, — чародей неприятно рассмеялся. — Не доросли еще. Тайка, сжав зубы, шагнула к нему. Глина под кроссовками чавкнула, но все же отпустила ее, позволив сойти с места. Лютогор хмыкнул, что, должно быть, выражало немалое удивление. Он хотел что-то сказать, но не успел: за его спиной хлопнула дверь, и на крыльце появилась запыхавшаяся Радмила. Оружия при ней не было, но даже без него воительница выглядела грозно. Белое платье, которое ей одолжила вытьянка, колыхалось на ветру, брови сошлись на переносице, глаза метали молнии. — Стой, где стоишь! — крикнула она Тайке, сбегая вниз по скрипучим деревянным ступеням. На кончиках ее пальцев разгорался огонь, губы шептали какое-то заклятие. — Тая, брысь! Ща рванет! — прошипел коловерша, и Тайка, опомнившись, прыснула в сторону, а Лютогор, обернувшись, схватил подбежавшую Радмилу за запястье и резко притянул к себе. В его руке блеснул нож, тонкое лезвие уперлось прямо воительнице в горло. — Вот так-то лучше. А теперь давай поговорим, — его голос звучал тихо, но угрожающе. Тайка даже не сразу поняла, что чародей обращается к ней. — Э-э-э… о чем? — Меняю девицу на живую воду. Беги быстро, чтобы одна нога здесь, другая там. Или я перережу ей горло. — Но… — У тебя десять минут. Радмила попыталась было дернуться, но Лютогор держал ее крепко. Воительница умоляюще глянула на Тайку и неслышно одними губами прошептала: «Пожалуйста». Кажется, выхода не было. — Да-да, я сейчас. Только не убивай ее. — Живо! — рявкнул чародей, сверкая темными глазами. И в этот миг за его спиной раздался жуткий, леденящий душу вой. Тайка от неожиданности взвизгнула (и только потом узнала голос Марьяны), прилипший Пушок заметался, хлопая крыльями, а у Лютогора дрогнула рука: из-под ножа показалась алая капля крови. В заброшенном доме зашлись лаем псы: «Враг! Враг! Враг!!!» — а еще спустя мгновение в окне первого этажа с треском распахнулись ставни и на подоконнике возник заспанный Яромир — без рубахи, но, слава богу, в штанах. В руке он держал меч. — Спрыгнешь сюда — и твоей сестре конец, — процедил Лютогор сквозь зубы. — Бросай оружие. Наружу, чтобы я видел. И даже не думай спустить псов. Яромиру ничего не оставалось делать, кроме как разжать пальцы. Клинок, блеснув, упал в траву, дивий воин свистнул собакам, и лай стих. Со своей стороны Тайка видела, что Вьюжка успел поставить лапы на подоконник, но прыгнуть вопреки воле хозяина не решался, хотя и очень хотел. Джульки не было видно, но ее утробное рычание слышалось вполне отчетливо. — Ты еще здесь, ведьма? — прикрикнул Лютогор. Капля крови стекла по шее Радмилы к самому вороту и впиталась в белую ткань платья. Нервно икнув, Тайка рванула к калитке. Уже за спиной она вдруг услышала короткий свист в воздухе, вскрик и стук падающего тела. Сердце ушло в пятки прежде, чем она поняла, что кричала не Радмила. Под заливистый смех вытьянки Тайка обернулась, ахнула и расплылась в торжествующей улыбке: Лютогор лежал без чувств, а на земле рядом с поверженным злодеем валялась ложка со знакомым узором на ручке — из красных и синих самоцветов. Яромир наконец-то спрыгнул во двор, и сестра бросилась к нему в объятия. Марьяна, снова ставшая видимой, поплевала на ладони, оторвала от земли Пушка и помахала кустам крапивы: — Эй, вылазьте! Заклятие больше не действует: сомлел наш Кощеевич. — Но почему? — Гриня вылез из зарослей, охая и почесываясь, за ним деловито вышел Никифор, на ходу выдирая из бороды репейник. — Да черпальником по лбу получил, — веселилась вовсю вытьянка, — представляете? Вот умора! — Ну, он же сам сказал: «Бросай оружие», — вот я и бросил, — дивий воин тоже улыбался.