Тайка вернулась и подняла ложку. Кладенец, узнав ее, потеплел и снова превратился в подвеску, которую она надела на шею. На душе вмиг стало спокойнее. — Вяжите его, пока в себя не пришел, — скомандовал Яромир, не выпуская сестру из объятий. — И кляп не забудьте. — А потом куда тащить? — Гриня почесал в затылке. Запасливый Никифор вынул из кармана моток веревки и бросил лешему. — Знамо куда — в погреб, — буркнул он. — Запереть хорошенько и стражу выставить, шоб не сбег. — А может, его еще раз по темечку того, приложить, а? Чтоб уж наверняка, — Гриня ткнул Лютогора пальцем под ребра, но тот остался недвижим и тих. — Да ладно вам, — пожала плечами Тайка. — И так нормально. А Радмила, вытерев нос, добавила: — Я сделала несколько оберегов. Теперь нам его колдовские песни нипочем! И это, пожалуй, была лучшая новость за сегодня. * * * Спустя четверть часа все собрались на кухне, Марьяна растолкала заспанного Сеньку, и тот, бурча под нос что-то про «неурочное время», приготовил чай. Пушок устроился прямо на столе возле вазочки с баранками, чтобы далеко не тянуться, — после такого потрясения ему срочно требовалось подкрепиться. В другой день Тайка прогнала бы коловершу, потому что нечего своими грязными лапами скатерть пачкать, но сейчас махнула рукой. На сегодня всем потрясений хватило. Вон у Радмилы до сих пор дрожали руки, и Яромир, уже успевший надеть рубаху, обеспокоенно гладил сестру по плечу. — Не понимаю, как я могла так глупо попасться? — Она шмыгнула носом. — Тебе не стоило идти одной, — мягко упрекнул ее дивий воин. — Чего меня не разбудила? Радмила дернула плечом, скидывая его руку. — Перестань. Я давно не маленькая. — Конечно. Ты просто еще до конца не оправилась. Слишком долго была птицей. — Да, наверное… — воительница вздохнула. — Надеюсь, хотя бы мои обереги окажутся полезными. Я успела сделать пять. — На всех не хватит, — Гриня покачал косматой головой. — Как делить будем? — О, я уже все придумала, — Радмила, улыбнувшись, достала из рукава ситцевый мешочек. — Вот они. Два мы будем передавать между теми, кто сторожит пленника. А то кляп — это, конечно, хорошо, но лишняя защита не помешает. Третий и четвертый отдадим Тайке и деду Федору, раз уж Лютогор уже успел забраться к ним в голову. А последний я хочу подарить брату. Она покопалась в мешочке и протянула Яромиру круглый камешек с дырочкой, в которую была продета красная шерстяная нитка. — Лучше сама возьми, — запротестовал дивий воин. — Себе я еще сделаю, а этот — твой. Она вложила оберег в его широкую ладонь и заставила сжать пальцы. Нахмурившись, Яромир положил подвеску в карман. Тайка видела, что ему очень не хочется оставлять сестру без защиты, но спорить с ней хочется еще меньше. И тут ее осенило: — Послушайте, — она вскочила с места, — я все придумала! У меня уже есть оберег, и если я пойду сторожить Кощеевича первой, то один как раз останется лишним. И его сможет надеть Радмила, пока не доделала свой. Дивий воин глянул на нее с благодарностью: — Отличная идея. Так мы и сделаем. — Я пойду с тобой, — Марьяна хлопнула Тайку по плечу. — И не дам тебе заснуть. Мне-то самой спать не надо. — На рассвете вас сменят Гриня и Никифор, — кивнул Яромир. — Пушок, для тебя тоже будет поручение. Бери оберег, отнеси его Фантику, чтобы тот передал своему старику, а потом лети к старому вязу с дуплом и оставь там записку, что Лютогор пойман и мы ждем помощи из Дивьего царства. — А они помогут? — с сомнением протянул Гриня. — Конечно, — Тайка улыбнулась. — Бабушка же обещала. Ее сердце ликовало: все так удачно сложилось! И даже драться толком не пришлось. Если повезет, уже на рассвете дивьи люди получат весточку, заберут пленника, и дупла снова откроются. А там, глядишь, может, даже с бабушкой удастся повидаться… — Возьмите с собой Вьюжку. — Голос Яромира вернул ее из мечтаний к реальности. — Пускай тоже сторожит. Лютогор собак не любит, боится их. — Ну, пойдешь со мной? — Тайка потрепала белоснежного симаргла по холке, и тот радостно завилял хвостом. Дивий воин проводил их вниз. Кощеевич, как оказалось, еще не пришел в себя: он лежал, свернувшись калачиком, и улыбался так светло, будто ему снился очень хороший сон. Но Марьяна все равно подошла к делу со всей ответственностью и одолжила у Арсения старое ружье. — А ты стрелять-то умеешь? — Тайка с сомнением потрогала приклад. — Надо будет — выстрелю, — подбоченилась вытьянка, а Яромир запоздало поклонился ей: — Спасибо, что разбудила. Не понимаю, что на меня нашло — обычно я сплю очень чутко. — Ой, бывает, — Марьяна слегка покраснела. — Ты просто устал очень. Столько всего навалилось. Не кори себя, все же обошлось. — Обойдется, когда мы сдадим пленника царской дружине, его закуют в цепи и посадят в темницу, а пока я бы на вашем месте не расслаблялся. — Не волнуйся, мы справимся, — вытьянка смущенно улыбнулась. — Надеюсь. * * * — Тебе он нравится? — спросила ее Тайка, когда Яромир ушел, плотно затворив за собой крышку погреба. — Очень, — Марьяна хихикнула. — А тебе? — Ни капельки, — фыркнула Тайка. — Он ужасно вредный. И воображала к тому же. Вытьянка покосилась на нее и с сомнением покачала головой: — То-то ты с него глаз не сводишь. — Неправда! Тайка вспыхнула, а про себя подумала: а такая ли уж неправда? В последнее время она действительно часто думала о Яромире — в основном о том, что тот скоро уйдет в Дивье царство и они больше никогда не увидятся. И от этой мысли ей становилось так тоскливо на душе, что на глаза наворачивались слезы. Приходилось убеждать себя, что все к лучшему: по крайней мере, больше никто не будет пенять ей, что она так себе ведьма и не справляется с обязанностями. Жаль только, что больше нельзя будет покататься вместе на широкой спине Вьюжки, но что поделаешь? Может, когда Снежок подрастет, они с Аленкой еще полетают над Дивнозёрьем… Марьяна ничего не сказала в ответ, но Тайка видела по глазам, что вытьянка не поверила ни единому ее слову. Пришлось спрятать пылающее лицо в пушистой шерсти симаргла, обнимая того обеими руками: — Вот по Вьюжке я буду скучать, а по Яромиру — нет. — Думаю, ты ему тоже нравишься, — вздохнула Марьяна. — Вьюжке? Конечно, нравлюсь, — Тайка принялась наглаживать пса, и тот заулыбался, высунув розовый язык. — Я же ему вкусненького приносила. И колтуны вычесывала. Да, мой хороший? Симаргл плюхнулся на спину, подставляя живот. — Вот охранничек, — усмехнулась вытьянка. — Кто проспал Лютогора, а? Она присела на корточки и тоже запустила пальцы в пушистую шерсть, но через мгновение, опомнившись, вскочила. — Эй, Кощеевич! Не притворяйся! Я слышала, как ты пошевелился. Лютогор открыл глаза и сел, прислонившись спиной к земляной стене. В его взгляде читалась усмешка, и это беспокоило Тайку: а ну как негодяй чего-то задумал? — Сиди смирно, — она на всякий случай погрозила пленнику кулаком. — А то получишь. Лютогор пожал плечами и отвернулся. Ишь ты, гордый! Признаться, в глубине души Тайка даже радовалась, что Кощеевич очнулся, потому что болтушка Марьяна в его присутствии прикусила язык и больше не заводила разговор о Яромире. Время шло, все сидели молча, и Тайка начала клевать носом. Пришлось ущипнуть себя за руку. А потом еще раз — до красноты. Вскоре кожу начало саднить от постоянных щипков, а бодрости все равно не прибавилось. Эх, поскорей бы уже настал рассвет…