Вдруг крышка погреба, скрипнув, откинулась, и в проеме показалась лохматая башка Грини: — Ну, как у вас тут дела? — Все прекрасно, только скучно очень, — беспечно отозвалась Марьяна. — А ты никак сменить нас пришел? — Не, рано еще. Яромир попросил, чтобы я ему Вьюжку привел. — Зачем ему симаргл посреди ночи? — Тайка захлопала глазами. — Не знаю, — Гриня хохотнул. — Может, спят они в обнимку. — Ты по себе-то не суди, — вытьянка прищурилась, в ее глазах плясали смешинки. — Кто сам однажды в берлоге с медведем проснулся? — Так я ж туда случайно упал, — отмахнулся леший. — И с той поры больше с геологами не пью. Он цокнул языком, и Вьюжка, весело завиляв хвостом, побежал на зов. — Я щас вам Джулю приведу, чтобы не скучно было. Может, еще поесть чего принести али попить? — Не надо, — ответила Марьяна за себя и за Тайку. — Давай, проваливай уже, а то дует. — Ишь ты, нежная какая, дует ей! — буркнул леший, но крышку все-таки затворил, а вытьянка вдруг спохватилась: — Это ничего, что я его так быстро вытурила? Тебе не холодно? Может, сказать Гриньке, чтобы чаю притащил? Или водички? — Не, — Тайка мотнула головой, — что-то не хочется. — А вот я бы не отказался, — раздалось из угла. — Или у вас принято пытать пленников голодом и жаждой? Лютогор, облизав пересохшие губы, улыбнулся. Тряпка, прежде служившая кляпом, лежала у его ног. У Тайки екнуло сердце. — Нет уж, нас не проведешь, — нарочито беспечно фыркнула она, сжав в ладони висящий на шее оберег. — Говорят, Радмила тебе тоже воды поднесла, а потом только тебя и видели. — Слишком ты умная, ведьма, — Лютогор вздохнул. — Жаль, мы не встретились при других обстоятельствах. Я бы мог научить тебя такой магии, какая тебе и не снилась. — Спасибо, как-нибудь обойдусь, — Тайка глянула на Марьяну: та сидела, раскрыв рот, ружье валялось рядом, но вытьянка, кажется, даже не думала стрелять. — Что, страшно? — Пленник, усмехнувшись, переместился так, чтобы тряпка, прежде служившая кляпом, оказалась под его ногой. — Не-а, — у Тайки на лбу выступил холодный пот. — Чего мне бояться? — Выходит, ты не только умная, но и смелая. Куда ни погляди, сплошные достоинства, — казалось, пленник откровенно над ней потешался. — А коли так, ты заслуживаешь награды. Можешь задать мне три любых вопроса. Обещаю, что отвечу честно. Уж чего-чего, а такого Тайка не ожидала. И что теперь прикажете делать с этой неслыханной щедростью? Глава двадцать седьмая. Три вопроса для Кощеевича Тайкино сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она знала, о чем хочет спросить Лютогора, но сомневалась, стоит ли вообще затевать этот разговор. А вдруг чародей просто тянет время и, пока они будут болтать, сумеет освободиться от пут? Кляп же он как-то вытащил… Не лучше ли будет позвать на помощь Яромира и остальных? Но любопытство взяло верх. Тем более что вопрос был действительно важным: — Я слышала, что ты превратил многих жителей Дивьего царства в ледяные статуи. Скажи, как их можно расколдовать? — Почесав в затылке, она на всякий случай поспешно добавила: — Если есть больше одного способа, то я хочу знать их все. Тайка хорошо помнила наставления бабки Таисьи, которая не раз повторяла, что с обитателями иного мира следует держать ухо востро, потому что те очень любят морочить людям голову. Она не сомневалась, что Лютогор не преминет отыскать лазейку в словах и обратить любую ее оплошность в свою пользу. Кощеевич опять издал свое удивленное «кхм» и задумался. Нет, ну а каких вопросов он ждал? — Обычно меня первым делом спрашивают, где спрятана моя смерть, — с улыбкой пояснил пленник, хотя Тайка была уверена, что размышляла отнюдь не вслух. Неужели у нее все настолько явно на лице написано? Или Лютогор может читать мысли? Она покрепче ухватилась за Радмилин оберег, чем, кажется, еще больше позабавила Кощеевича. — Самый очевидный способ расколдовать их — это убить меня, — сказал он, отсмеявшись. — Но это, как ты знаешь, не так-то легко. Второй — попросить, чтобы я снял чары. — Ой, вот только не ври, что ты их и правда снимешь! — Ну, смотря как попросят, — чародей пожал плечами. — Царь знает мои условия, но отказывается их выполнять. — Это какие же условия? — Тайка невольно подалась вперед. — Я отвечу, только это будет уже второй вопрос, имей в виду. Но сперва давай закончим с первым, если тебе все еще интересно. Дождавшись ее кивка, Лютогор продолжил: — Чтобы снять чары без моей помощи, нужно собрать одолень-траву, высушить ее, поджечь пучок и окурить статуи дымом, потом капнуть на них живой водой и позвать по имени. Но делать это должен не абы кто, а тот, чей голос может заставить биться даже ледяное сердце: любимый человек, лучший друг, отец или мать, дочь или сын… И, самое главное, — тот, кто будет это делать, должен надеть на палец волшебное кольцо царя Радосвета. Кстати, вот и ответ на твой второй вопрос: я обещал помочь расколдовать статуи в обмен на это кольцо. Но он не пожелал отдать даже такую безделицу за жизни своих верных подданных. — Еще бы! — Тайка нахмурилась; если Кощеевич не лжет, снять ледяные чары будет не так-то просто… — Ты же напал на его земли. И заколдовал тысячи ни в чем не повинных людей. — Вообще-то все они были воинами. Мирных жителей я и пальцем не тронул, — огрызнулся Лютогор, и Тайка не поверила своим ушам: он что это, оправдывается? — Но войну все равно начал ты, не отрицай! — она поджала губы. — Да. И на то были свои причины. Между прочим, сперва я пытался договориться по-хорошему. Дивий царь сам виноват, что не стал меня слушать. — Ага. Так я тебе и поверила! Пленник делано вздохнул. Он наверняка развел бы руками, если бы не был связан. — Вот что значит дурная слава… Мне с самого рождения никто не верит, потому что я Кощеев сын. Тайка с сомнением покачала головой: — Может, поначалу так оно и было, но твой отец давно мертв. Теперь люди боятся и ненавидят не Кощея, а Лютогора. — Терпеть не могу это имя, — скривился чародей. — Ты не могла бы называть меня Лисом, как раньше? — Ладно, извини. Тайка украдкой глянула на Марьяну, но та все еще сидела с застывшим лицом и только глазами хлопала. Хотя… кажется, рука вытьянки придвинулась немного ближе к ружью. Еще немного — и, наверное, дотянется. Тайка поспешно отвернулась, чтобы Лютогор не вздумал проследить за ее взглядом. — У тебя остался еще третий вопрос, ведьма, — напомнил пленник. Он смотрел на Тайку в упор, и от этого темного взгляда ей сделалось очень неуютно, по спине пробежал холодок, а кожа покрылась мурашками. Чародей будто оценивал ее и чего-то ждал. Только вот чего? — Я хочу знать, почему ты напал на Дивье царство, — выпалила Тайка; отвести глаза она не смела — противник наверняка расценил бы это как проявление слабости. — Говоришь, что это их вина, так расскажи, как все было на самом деле, а потом я решу, верить тебе или нет. Некоторое время Кощеевич молчал, словно собираясь с мыслями. Когда Тайка решила, что не дождется ответа, и уже хотела было съязвить, что всякая откровенность имеет свои пределы, он вдруг тяжело вздохнул и заговорил: — Помнишь, ты спрашивала, зачем мне нужна живая вода? — Ага, ты тогда сказал, что это для твоей мамы. — Так и есть, — пленник опустил голову, длинные волосы упали ему на лицо. — Давным-давно, когда ни тебя, ни меня еще не было на свете, навий царь Кощей по прозвищу Бессмертный полюбил простую девицу по имени Василиса. А всем, что ему нравилось, он желал обладать. Кощей засылал к ней сватов, осыпал дорогими подарками, но девица каждый раз отвечала отказом, а все дары возвращала назад. Однажды терпение Кощея лопнуло. Разгневавшись, он похитил Василису из мира людей и унес в Навье царство. Несчастная девица пыталась сбежать, но тщетно: ее заточили в высокую башню без окон и дверей. Тогда она решила уморить себя голодом, но Кощей силой заставил ее съесть чудесное золотое яблоко, тем самым даровав своей прекрасной невесте вечную жизнь и вечную муку. В конце концов у Василисы просто не осталось выбора, и ей пришлось согласиться на постылый брак. Вскоре после свадьбы Кощей потерял к ней интерес и навещал жену довольно редко, но повелел снабжать ее всем необходимым. К услугам Василисы были лучшие навьи музыканты, любые книги и самые вкусные яства, но она так и не смогла привыкнуть к новой жизни, все тосковала по прежним временам. А потом родился я… — Так, значит, слухи верны — ты и в самом деле наполовину человек? — ахнула Тайка, припомнив рассказы Яромира. — А что, не похож? — фыркнул пленник. — Не знаю… А у тебя уши острые? — Подойди да проверь, коли интересно, — в его глазах загорелся озорной огонек. — Еще чего! Нашел дурочку, — она погрозила чародею пальцем. Тот усмехнулся, но настаивать не стал, а вместо этого продолжил рассказ: — Мать растила меня в башне, отца я видел редко и очень его боялся. По приказу Кощея ко мне присылали лучших учителей. Те всегда спрашивали строго и угрожали нажаловаться папе, если я не выучу урок. А в ту пору я не знал кары страшнее, чем отцовский гнев… Он втянул голову в плечи и на миг стал похожим на того милого и немного нескладного парня, с которым Тайка познакомилась у ручья. Но она не позволила себе обмануться: