Глава 21 Разбудил меня поутру игривый солнечный зайчик и ворвавшийся сквозь открытое окно ветерок. Я сладко потянулась, зевнула, в кои-то веки ощущая себя не ведьмой, а обласканной вниманием домашней кошкой. Но потом ощутила на бедре горячую ладонь. Как-то очень уж ярко вспомнила прошедшую ночь. Порозовела, вспомнив, что недавно творила в этой самой спальне. Еще больше порозовела, разглядев внизу обнаженную мужскую руку. После чего тихо-тихо выползла из-под одеяла и принялась озираться в поисках одежды. М-да. Набедокурили мы этой ночью страшно. Ботинки в одной стороне, штаны в другой, рубашка в клочья… Ой. Неужели это моя работа?! Вспомнив, как срывала эту самую рубашку с «подарка», я окончательно смутилась и, нагнувшись, принялась торопливо собирать разбросанные по комнате элементы гардероба. Платье, слава богу, осталось целым. Кажется, любовник больше заботился о сохранности моей одежды, чем я о целостности его рубашки. Хотя нет. Белье тоже разорвано в клочья, так что мы с «подарком», можно сказать, квиты. Босоножки, наверное, я уже никогда не найду – они остались где-то на пляже. Ну да бог с ними. Подумаешь, леди вышла прогуляться на берег моря босиком. Если ветра не будет и подол не взовьется до небес, никто даже не догадается косо посмотреть на вполне элегантную… Я осторожно потрогала колтун на голове. Ну, или не вполне элегантную ведьму, которая, может, ночью просто в ураган попала. С порывистым ветром вместо объятий, громогласным рыком вместо раскатов грома и очень даже симпатичным ежиком волос, который во-о-он там выглядывает из-под скомканного одеяла. С трудом расплетя перепутавшиеся пряди, я натянула на себя платье и, осторожно переступая через скомканную мужскую одежду, направилась к выходу. Но у самой двери все же не выдержала – обернулась. И не отказала себе в удовольствии пару минут полюбоваться разметавшимся на постели мужчиной. Он был красив, мой новогодний «подарок», хотя и немного неряшлив. На кровати он лежал почти наискосок, на животе, уткнувшись лицом в подушку и даже не потрудившись прикрыться. Еще у него оказалось великолепное тело, в меру накачанное, но без болезненно выпирающих мышц. На широкой спине пламенело несколько длинных царапин… ох. Ну и ладно. Я иногда бываю агрессивной в сексе. Особенно когда меня так быстро и бесповоротно сводят с ума. Ого. А еще на левом плече у любовника остались отпечатки моих зубов. Хм. Да. Временами я еще и кусаюсь. Но он сам виноват. Нельзя свести с ума ведьму и остаться при этом без сувенира на память. У меня после него тоже все тело ноет. Но приятно ноет, не скрою. Я бы не отказалась повторить. Но новогодняя сказка на то и есть сказка, что случается лишь раз в году и больше никогда не повторяется. Еще у моего наваждения оказались густые темные волосы, которые на свету отливали рыжиной. Красивый оттенок. Вчера я его не заметила. Но еще долго буду помнить, каковы на ощупь эти мягкие волосы. И пожалуй, очень не скоро забуду восхитительный запах его кожи. Сейчас, когда он бесстыдно раскинулся на постели, мой взгляд беспрепятственно ласкал и обнаженную спину, и подтянутые ягодицы, переходящие в красивые сильные бедра, и такие же четко очерченные, потрясающей формы икры. Стриптизер? Модель? Просто хорошо следящий за собой парень? Кто же ты, загадочный незнакомец? Впрочем, нет. Спи, мой прекрасный принц. Я ничего не хочу о тебе знать. Ни имя, ни возраста, ни кто ты и откуда. Ночь прошла, ее волшебство тоже закончилось. И сейчас, при свете дня, я не хочу видеть твоего лица. Не хочу испытать разочарование, если ты окажешься совсем не таким, как я ожидаю. Собственно, я и сама еще не поняла, кого именно хотела бы сейчас увидеть. Вернее, где-то глубоко внутри я все-таки знаю ответ, но никогда и никому его не озвучу. Не произнесу вслух этого имени. Хотя сравнивать, наверное, не перестану. Мой взгляд упал на лежащие на полу маски: обезьянья и тигриная… самые обычные, довольно скверно сделанные и явно не первый раз используемые. Ничего общего со мной. Ничего общего, вероятно, и с ним. Можно было бы, конечно, подойти и проверить, но я не буду. Все, хватит. Пора набраться мужества и уходить, пока не стало поздно. Подавив тяжелый вздох, я отвернулась и двинулась прочь, стараясь ступать абсолютно бесшумно. Но то ли я утратила осторожность, то ли мне на роду было написано влипать в неприятные ситуации, однако стоило мне коснуться дверной ручки, как сзади послышался шорох простыней и спокойный голос: – Далеко собралась? От неожиданности я застыла на середине движения и испытала целую гамму ощущений – от возмущения (он все-таки русский!) до самого настоящего, хоть и мимолетного, стыда. Какое-то время просто стояла и просто осмысливала сам факт того, что случилось. А потом поняла, что мне знаком этот голос, и медленно-медленно, все еще не веря, повернулась. Он стоял у постели и, прищурив пожелтевшие глаза, бесстыдно смотрел на меня почти в упор. Его не смущала собственная нагота. Не волновал тот неоспоримый факт, что я провела эту ночь с ним. Кажется, его вообще ничего не волновало, кроме того, что моя рука до побелевших костяшек вцепилась в ручку двери и уже готова была ее оторвать. Александр Лисовский… Проклятый лис… вконец обнаглевший оборотень, мое наваждение, мой самый страшный сон и случайный любовник, которого я меньше всего на свете ожидала сейчас увидеть. Но как?! Откуда?! Почему он здесь?! Вопросов было так много, что у меня всего за миг едва не распухла от них голова. В ней, видимо от испуга, мелькнула даже дурацкая мысль, что это не может быть правдой. Что это не Лисовский. Просто кто-то похожий. А может, и вовсе наглый лис в последний момент схитрил и надумал меня унизить еще больше, чем тогда в ресторане… Но увы. Отрицать эту кошмарную правду было бы глупо. Не узнать мужчину, с которым провела ночь, и не увидеть отпечатков своих же собственных зубов на его плече было невозможно. Да еще этот запах… Я обреченно прикрыла глаза. Значит, вчера я правильно догадалась. Нутром почувствовала, что что-то не так. Но все же поддалась на его обаяние, расслабилась. Почему? Да потому, что, похоже, слишком долго обманывала себя. А поутру этот проклятый запах стал еще сильнее, ярче. От него снова, как и вчера, кружилась голова. Всклокоченные после сна, волосы лиса топорщились в разные стороны, но только сейчас я поняла, что непонятный рыжеватый оттенок им придала обычная пенка для укладки. А тот факт, что на его теле не было не единого лишнего волоска, совершенно элементарно объяснялся одним-единственным словом: эпиляция. Мамочка… ну как меня могло угораздить так вляпаться?! Александр Лисовский. Господи, где же я так провинилась, что вот уже вторую неделю этот треклятый лис не дает мне проходу?! – Оля? – настороженно спросил оборотень, когда я воочию убедилась, что мне это не приснилось, и сжала зубы, чтобы не обложить его матом. Хотя, по большому счету, материться на него не имело смысла: я ведь сама его выбрала. Сама запретила ему снимать маску. Сама бросилась на шею. И от этого становилось только хуже. – Оля! – рыкнул оборотень, когда я развернулась и, рванув дверь на себя, ринулась на улицу. Не хочу его больше видеть. Никогда. Ни слышать. Ни чувствовать этот запах… куда угодно, только не рядом с ним! Меня в мгновение ока поймали, остановили, прижали к груди и, как вчера, одной рукой обхватили за голову, поглаживая растрепанные волосы с такой подкупающей нежностью, что вкупе со сводящим с ума ароматом его кожи меня это едва не добило. И я чуть не расплакалась от ощущения совершенного предательства. От обиды. От простого понимания чудовищной ошибки, которая в конечном итоге должна была меня уничтожить. – Оля… Оленька… – на удивление ласково проговорил лис, прижав меня еще крепче, а затем для чего-то чмокнув в макушку. – Ну, что же ты такая упрямая? Сколько еще я должен за тобой бегать, чтобы ты поняла, что это все не случайно? Я до боли прикусила губу и попыталась вырваться, но куда там – без магии наши силы были неравны. – Что? Добился своего?! – прошипела я, вскинув голову и чуть не разбив проклятому лису нос. Лисовский отвел с моего лба непослушную прядку, наклонился и, легонько поцеловав меня в нос, спокойно предложил: – Оля, выходи за меня замуж? От неожиданности я поперхнулась. Но лис смотрел серьезно, внимательно. Держал по-прежнему крепко, будто всерьез думал, что я полезу драться. Хотя, может, если бы он не прижал мои руки к туловищу, я бы точно попыталась. Но этот дикий, совершенно непонятный вопрос напрочь выбил меня из колеи. Наконец, когда ко мне вернулся дар речи, я сипло каркнула: – Ч-што?! – Выходи за меня, – так же спокойно повторил оборотень и пытливо заглянул в мои растерянные глаза. – Ты… ты спятил?! – Нет, Оль. Я серьезен как никогда. Выходи за меня. Замуж. Пожалуйста. – Да я… да ты… да как ты вообще посмел делать мне такие предложения?! С какого собственно случая?! – наконец прорвало меня. – Ты, мерзавец, забыл, что хотел меня купить?! Лисовский едва заметно улыбнулся. – Я бы и сейчас не отказался. Но в качестве любящей и любимой супруги ты привлекаешь меня гораздо больше. Что?! Любящая и… мать его так… любимая?! Это он вообще мне сказал, песец проклятый?! Обо мне посмел так неприлично отозваться?! Да я его в порошок сотру! Переспали мы по обоюдному желанию, признаю. Но думать, что после этого я растекусь перед ним безвольной лужицей и в зубах буду тапочки приносить по первому требованию… пошел к черту! Я ведьма, а не фаворитка, которой можно крутить как хочешь! И во второй раз он меня на слабости поймать не сможет! – Убери руки! – ледяным тоном потребовала я, заподозрив, что надо мной опять изощренно издеваются. – Немедленно! От моего командного тона у Лисовского и впрямь дрогнули ладони. Но – лишь на долю мгновения. После чего он вздохнул, наклонился и, подхватив меня с пола, спокойно двинулся обратно в комнату. Вырваться, как я ни брыкалась и ни царапалась, он мне не позволил. А когда добрался до постели, то аккуратно сгрузил на разворошенные простыни. Немедленно получил за это в нос. Сморщился, но, кажется, не особенно расстроился. После чего понял, что просто так со мной не справится, и… до такой степени обнаглел, что просто лег на меня сверху, придавив собственным телом и умело спеленав по рукам и ногам! От возмущения я едва не закипела, как перегревшийся чайник. Я барахталась под ним, осыпая его плечи и грудь ударами. Кусалась. Царапалась. Даже дралась и без всякого стеснения звала на помощь в надежде, что кто-нибудь окажется в такую рань на пляже, услышит сквозь открытое окно мои вопли и вырвет меня из лап дурного лиса за какое-нибудь символическое вознаграждение. Неужто рыцари на Руси, то есть на Сейшелах, перевелись? Хотя какие тут, к черту, рыцари? Мелкие, тощие, смуглые, как сарацины… а этот зверь вон какой здоровый! Такого попробуй тронь! Тьфу! Лисовский все это время спокойно сносил мои удары и терпеливо ждал, когда у меня закончится запал. Ноги мои он спеленал своими. Руки в конце концов перехватил и завел мне за голову, чтобы больше не рисковать. Щелкающие перед самым его носом зубы попросту проигнорировал. А смотрел на меня с таким снисходительным и каким-то понимающе-всепрощающим выражением, что меня это бесило еще больше. И я, наверное, минут двадцать бушевала, пока вдруг не почувствовала, что по ногам меня бережно гладит что-то мягкое, теплое и… пушистое? От неожиданности я замерла и ощутимо напряглась. – Что это такое? У Лисовского вопросительно приподнялась бровь. – Ты о чем? Я снова ощутила, как по пальцам ног прошлось пушистое опахало: туда-сюда, слева направо. И повысила голос: