Что-то в ее последних словах слегка насторожило Тровенга. Но не так, как беспокоят предвестники плохих новостей, скорее то было предвкушение неизвестных пока событий или известий. Он медленно пил чай, обдумывая все сказанное и пытаясь поймать и понять ускользающие предположения и догадки, а ведунья спокойно накрывала крышками недоеденные блюда и составляла в сторонку грязную посуду. Затем прошла к окну, некоторое время изучала открывавшийся из него вид, наконец села в кресло и с явным сомнением произнесла: – Мне кое-что известно о болезни Гелиссы, и я полагала, что этого достаточно для попытки ей помочь. Но теперь хочу спросить… а желаешь ли ты, чтобы она выздоровела? И если да, то нет ли каких-то особых сведений, которыми готов поделиться? Тровенг некоторое время молчал, катая по столу винную ягодку, потом с затаенным вздохом произнес: – Я знаю эту историю с самого начала. Но некоторые секреты Сайморса пока так и не разгадал, хотя кое о чем догадываюсь. Однако говорить об этом предпочитаю дома, в собственном кабинете, поэтому давай пока отложим этот разговор. Мы будем в столице уже к вечеру. А сейчас, пока есть время, не можешь ли пояснить намек на моих слуг? Однако если не желаешь, я не настаиваю. И помни, это ни в коем случае не торговля и не обмен информацией. – Понимаю, – согласилась Дилли. – А про слуг – все просто. Ведь сами они прекрасно видят, кто чем занимается. А доносить хозяину не желают, и причин для этого много, но они тебе и самому известны. В основном боятся мести князя. Разве что иногда пожалуются родне или подружкам из соседних домов. К нам такие «секреты» доходят в основном кружным путем, через просителей. – Но кто? – скрипнул зубами Гард. – Я тоже опасаюсь ошибиться или навести на себя ненависть князя, – откровенно призналась Дилли. – Но ведь у тебя на пальце кольцо? Может, проще всего задать каждому прямой вопрос? Но небольшую подсказку все же себе позволю… Твой человек пошел на это далеко не по доброй воле. Его нашли чем хорошенько припугнуть. – Спасибо… – задумался Гард. – Хорошо, что у меня мало слуг. И тех, кто служил еще при матери, припугнуть нечем. Ладно, я займусь этим сразу по приезде. Двадцать седьмое сеноставня Брагод, столица свободного княжества Онзирского Гард На крышу графского особняка Тровенгов крылет опустился на закате. Последние мили погонщик нещадно торопил кархов – с юга их догоняла буйная гроза. Путешественников радовало лишь одно: жрецы Лоунтского храма подарили Гарду с Дилли новенький крылет, и потому резкие порывы ветра, изредка поворачивающие легкое суденышко почти на бок, не причиняли особого вреда. Ланс из Лоунта летел в одиночку, на обычном крылете, и отказался от него еще в Холморе, где они останавливались пообедать и сменить кархов. – Поеду на верблюде, – заявил он. – Тут дорога хорошая. Прибуду на три часа позже, зато целый. Левитация мне никогда не удавалась. Он вообще шутил и улыбался с той самой минуты, когда, выйдя из крылета на крыше Лоунтского храма, услышал заявление жреца, что жених с невестой уже одеты и ждут только его. И не роптал ни минуты, выяснив, что вылетать придется сразу после короткого ритуала. Впрочем, несмотря на скорость, союз был заключен по всем правилам и без малейшего отступления от основных законов. – Вы пришли в дом Всеслышащего, – строго, как судья, заявил седобородый главный жрец, – чтобы объединить свои судьбы. И учитывая, что люди вы взрослые и серьезные, я не стану рассказывать вам о важности и ответственности этого шага. Но намерен предупредить, что жрецы храма не заключают фиктивных или временных союзов. И должен спросить: лорд Гардант Тровенг, по доброй ли воле и с чистыми ли намерениями берешь ты в жены леди Андилию ле Саренс? – Да, – твердо заверил тайный советник и, словно подтверждая свое согласие, на миг чуть сильнее сжал пальцы невесты, лежавшие в его крепкой ладони. – Леди Андилия ле Саренс, по доброй ли воле и с чистыми ли намерениями берешь ты в мужья лорда Гарданта Тровенга? – Да, – негромко, но уверенно произнесла Дилли, открыто глядя в глаза жреца. Она действительно больше ни в чем не сомневалась и ни о чем не жалела. Несомненно, прекраснее всего, когда двое, едва встретившись, ощущают незримую связь, жаркий интерес и тягу друг к другу. Но не прятаться же в монастырь, если ничего подобного не произошло? И уж конечно не стоит прыгать с крыши или моста. К тому же у ведуний, как у всех рассудительных и целеустремленных женщин, всегда остается последний шанс стать счастливой. Попытаться разжечь костер любви с тем, кого выбрало не сердце, а разум. Хотя Дилли была уверена, что в ближайшие месяцы ей будет не до того, но и забывать о собственной судьбе она все же не собиралась. – Ну вот и дома, – облегченно выдохнул Гард, открывая крышку крылета, и ведунья поспешила выскользнуть из люльки. В такую погоду не до любезностей и тем более не до притворного жеманства. Маленькому погонщику непросто в одиночку убрать до дождя в ангар крылет и загнать в клеть кархов. Пока Тровенг помогал погонщику разгрузить багаж и занести крылет, Дилли успела зайти под крышу просторной будки, откуда начинались ступени ведущей вниз лестницы. – Ваша… – виновато пробормотал, выскочив ей навстречу, молодой блондин и смолк, разглядев вместо хозяина незнакомую даму в сером дорожном костюме и в шляпке с короткой вуалью. – Заноси под крышу сундуки, Майлз, – приказал появившийся с первыми баулами Тровенг. Приданое, неизвестно когда приготовленное жрецами из Лоунта, дополняли вещи, купленные Джертом по просьбе Гарда. – Слушаюсь! – ринулся под начинающийся дождь адъютант, но приостановился и умоляюще произнес: – Я хотел предупредить… – После, – отмахнулся сыщик и изумленно замер, почувствовав, что его кто-то держит. Довольно крепко, с вовсе не женской силой. – Дилли? – Выслушай его, прошу. Это что-то важное. Тровенг недовольно поджал губы, но остановился, поджидая тащившего сундуки Майлза. – Ну? – Ваша светлость… – в голосе адъютанта слышалось отчаяние, а в глазах цвела горькая вина, – там вас ожидает… леди Аксенния. – Что?! – нахмурился тайный советник. – Кто пустил ее в дом? – Я… – убито выдохнул Майлз и переступил с ноги на ногу, не решаясь поставить сундуки. – Зачем? – раздраженно осведомился Гард, уже понимая, что парень не настолько виноват, как может показаться с первого взгляда. Аксенна, конечно, очень посредственная комедьянтка, но знает наизусть не один десяток примитивных трюков с внезапными обмороками и недугами. Да и опыт в различных интригах у нее побогаче, чем у любой придворной дамы. – Она переоделась в посыльного… – безнадежно бормотал Майлз, опасаясь поднять взор. – Заявила, что письмо срочное и тайное. Привратник сообщил, что хозяина нет, и не пустил ее, так леди прицепилась к повозке зеленщика. А потом заняла сиреневую гостиную. Уже почти два дня там сидит. Рвалась в ваши покои, но попасть не сумела. – Надеюсь, – тихо справилась Дилли, – мы сами туда попадем? – Конечно, дорогая, – улыбнулся ей Гард, начиная понимать, как непросто жилось адъютанту и прочим слугам в последние дни. – Майлз, следуй за нами. Подхватил сундуки и решительно направился к лестнице. Но спускаться по ней не стал, прошел в угол и крутнул камень в фамильном кольце. Отвод глаз начал тускнеть, и на серой каменной стене проступили очертания тяжелой дубовой двери, обитой коваными накладками. Снятым с пояса ключом Тровенг отпер дверь, активировал магический светильник и пропустил спутников внутрь. Затем так же тщательно запер за собой потайную дверь и пошел вниз по каменной винтовой лестнице. Слегка неудобной, но достаточно широкой, чтобы могли разминуться два человека. Добравшись до глухой комнатки, где не было ничего, кроме скамьи и такой же массивной потайной двери, лорд снова достал ключи. – Майлз, – неожиданно даже для себя найдя решение задачки, мучившей его всю обратную дорогу, жестко предупредил сыщик, – не знаю, чем тебя шантажируют некоторые слишком любопытные господа, но я запугивать не стану. Просто обещаю: будет лучше и для тебя, и для всех твоих родичей, если об этой лестнице никто не узнает. – Ваша светлость… – вдруг с горечью пробормотал адъютант, резко опуская на пол сундучки с приданым Дилли, – неужели вы думаете, будто мне нравится жить между двух огней? Да я бы уже сто раз с удовольствием отсюда ушел, да по глупости подписал бумагу! Мне сказали, все ваши подчиненные такие подписывают, раз вы работаете на него… Теперь он может отобрать у маменьки и дом, и мастерскую, а они с этого кормятся! – Подними багаж и больше никогда не швыряй, – сердито прошипел Тровенг, отпирая дверь. – Ты живешь в моем доме почти два года и до сих пор не понял, что я давно уже забрал бы у него эту расписку, если бы ты все честно мне рассказал! Как думаешь, нужен мне такой несообразительный помощник? – Дорогой! – кротко взмолилась Дилли. – Я устала и хочу есть… Покажи, пожалуйста, где можно умыться? – Я сам мечтаю умыться и поужинать, – еще сердито буркнул сыщик, уже чувствуя себя виноватым за несдержанность и невнимание к жене. Все эти дни Гард не раз тайком поражался необычайному терпению и выносливости ведуньи. Она стойко переносила длительные перелеты, не канюча и не жалуясь на скуку и неудобства, не требовала ее развлекать и успокаивать, не доставала любимым вопросом всех знакомых ему дам: «Ну когда мы уже приедем?» И едва успев наскоро умыться и перекусить, снова невозмутимо залезала в крылет. Поэтому заслужила полное право намекнуть мужу, что воспитывать адъютанта сейчас несколько несвоевременно. – Поставь сундуки тут, – приказал Тровенг хмурому воину, распахнув двери много лет пустующей гардеробной, – и иди добывать ужин. Я приду через несколько минут. Двери за тобой сам запру. Выпроводив Майлза, советник отправился в свою ванную, ничуть не беспокоясь о Дилли: план своих покоев он нарисовал ей еще во время перелета от Лоунта до Холмора. Как все старинные дома, особняк Тровенгов имел несколько секретов на случай мятежа или нападения врагов. Он был построен так хитро и запутанно, что никто никогда бы не догадался, что в средней части дома на втором и третьем этажах имеется несколько комнат, куда не ведет ни одна дверь, кроме потайных. Именно в этих покоях и жили хозяева. Прежде Гард обитал на втором этаже, в детских комнатах, но после смерти матушки, когда отец женился во второй раз и переехал к своей избраннице, советник занял третий этаж. В этих покоях кроме большой супружеской спальни разместились будуар, две гардеробных и две ванных комнаты, а также уютная столовая, которой он зачастую пользовался как кабинетом. Дилли Гард привел именно сюда, помня слова жреца об истинности их союза. Но пока очень сомневался, что она и в самом деле станет ему настоящей женой. Хотя и не отказался бы… однако даже думать на эту тему себе запретил. И тем более не собирался заговаривать об этом с ведуньей, впервые в жизни предоставив решение подобного вопроса женщине. И не потому, что не был уверен в собственной привлекательности или обаятельности. Ничуть. Просто обостренной интуицией сыщика чувствовал, как кардинально отличается Дилли от всех его бывших любовниц и содержанок. И подозревал… да какое там, был почти уверен! – что все его стократ проверенные слова и приемы в этот раз могут сработать с обратным эффектом. За время, проведенное в ванной и гардеробной, Гард успел обдумать неожиданную новость. И даже найти возможные причины вторжения Аксеннии, заодно просчитав план действий, поэтому входил в столовую в гораздо более благодушном настроении, чем четверть часа назад. В комнате были открыты оба окна и створки застекленной дверцы, ведущей на спрятанный за колоннами и решеткой балкон. Оттуда вливались прохлада и свежесть, сопровождаемые яростным шумом ливня и далекими раскатами уходящей грозы. Ведунья сидела за круглым столом, уже протертым ею от пыли, и невозмутимо грызла какой-то сухарик. – Уже стучали, – сообщила она мужу и задумчиво добавила: – А та леди… не может знать про этот вход? Гард лишь уклончиво пожал плечами. Прежде про дверь, ведущую из его личного кабинета в небольшую прихожую потайных покоев, знала только старая преданная служанка. Позже, когда в доме появился адъютант, пришлось посвятить в этот секрет и его. Однако Майлз полагал, будто там находится семейный архив, и ни разу не выказал ни малейшего желания в него попасть. А вот Аксенна, казавшаяся ему раньше обычной ветреной и капризной содержанкой, внезапно перешла в другую категорию женщин, показав себя интриганкой, способной на предательство и шпионаж ради каких-то неясных пока целей. Но вряд ли своих собственных. И больше всего советника сейчас злили именно беспринципность и неразборчивость в средствах прожженных властолюбцев и интриганов, спокойно использующих в грязных замыслах ограниченных, зато жадноватых девиц вроде этой комедьянтки. Потому-то, выйдя в коридор, он на всякий случай прежде всего достал из чехла амулет, усыпляющий людей на расстоянии в несколько шагов, и лишь затем неслышно отпер секретный замок. – Ваша светлость, – еле слышно шепнула Нитта, немолодая кухарка, внучка когда-то работавшего здесь повара, – я замкнула за собой дверь в кабинет. А за змеей следит Майлз. – Входи, – облегченно вздохнув, кивнул граф, впуская ее внутрь, и бдительно запер замки, яро кляня про себя незваную гостью, испортившую ему всю радость от возвращения домой. У начальника тайного сыска не так уж много радостей в жизни, как думают многие недалекие завсегдатаи разных балов, вечеринок и пикников. Он везде чувствовал себя как на работе и нигде не мог расслабиться, получая удовольствие от обычных вещей – еды, вина, пустой болтовни и немудреных шуток. Невольно во всем пытаясь отыскать подвох и бдительно ловя малейший намек на ложь, подкуп или ловушку. Лишь дома, среди нескольких, тщательно проверенных слуг, Гард мог вздохнуть свободно, есть, не проверяя каждый кусок, и ходить по лестницам и галереям, не оглядываясь и не опасаясь появления убийц из любого темного угла. – Майлз сказал, – осторожно входя в комнату и искоса окидывая взглядом Дилли, деликатно произнесла кухарка, – у вас гостья… – Нет, Нитта, – с неожиданным для себя удовольствием поправил ее Гард. – У этого дома наконец появилась хозяйка, леди Андилия Тровенг. Дорогая, это наша кухарка Нитта, ее отец и дед служили здесь поварами.