– Отличная рекомендация, – мягко улыбнулась растерявшейся женщине Дилли, уже привычно добавляя шар в белую чашу весов. – Надеюсь, Нитта так же верно будет служить и нашим детям. «Каким еще детям?..» – на миг опешил Гард и тут же с досадой закусил губу: ну разумеется, так всегда говорится. На самом деле никто не собирается рожать детей немедленно и даже ничего подобного не подразумевает. – Всех остальных слуг я представлю тебе позже, – с учтивой улыбкой сообщил он жене, следя за кухаркой, торопливо расставляющей по столу блюда. – Когда выставлю из дома наглую аферистку. Точнее, отправлю в тюрьму – никому не позволено обманом врываться в дома и имения мирных жителей княжества. Нитта, ты ничего не слышала и не знаешь. – Да, ваша светлость, – кивнула женщина и побежала к дверям. – Приятного аппетита! – Спасибо, – глянула ей вслед Дилли, приступая к ужину. По установившемуся за эти дни правилу они ели молча. Когда на обед отводится несколько минут, не до разговоров. Но теперь, утолив первый голод, Тровенг вдруг сообразил, как это неправильно. Во всех состоятельных семьях принято вести за столом легкую беседу, обсуждать новости и свои планы на вечер или на завтра. И в их семье так было до гибели матери; первые пару лет после этого ему очень не хватало тех бесед. Он даже попытался пригласить пожить троюродного дядюшку, но быстро понял неполноценность замены. Старик оказался фанатичным поклонником различных паломничеств, предсказаний и видений. И говорить мог только о них, все другие темы клонили его в сон. Благо он вскоре ушел куда-то с толпой таких же бродяг, и Гард вздохнул облегченно. Больше экспериментировать у него не было никакого желания. – О чем ты задумалась? – осторожно осведомился Тровенг, заметив, как Дилли посматривает за окно, где постепенно стихал шум дождя. – Об этой «гостье», – внезапно призналась она. – Тебе не кажется странным это совпадение? Наша свадьба и появление тут твоей бывшей «подружки»? – Ты думаешь на Ланса? – прикинув, кто был в курсе их планов, прямо спросил Гард. – Нет, на него я подумала бы в последнюю очередь, – отказалась Дилли. – Да и маги тоже не стали бы тебе помогать, если бы собирались столкнуть с покровителем этой «гостьи». Еще был погонщик, но он слышал очень мало, и вряд ли жрецы его не проверяли. Остаемся мы с тобой, но у меня алиби, так как я не имею ни единой магической вещицы и никогда не имела. Хотя на всякий случай пользоваться меня научили, но в этот раз такой надобности не было. Выходит, донести было некому, кроме тебя самого. – Бред… – нахмурился Гард, взглянул в полные сочувствия глаза жены и стиснул зубы. – Но как?.. – Какая-то вещица из тех, что ты носишь с собой, – пожала она плечами. – Но лучше спросить у Ланса. И мне кажется, что шпионить за тобой с ее помощью можно лишь тогда, когда мы оказываемся вне защиты храмовых стен. – На моем особняке тоже стоят щиты от прослушивания и подглядывания, – почти поверив в это предположение, пробормотал Гард и резко поднялся с места: – Сейчас проверю! На то, чтобы дойти до своей гардеробной и снять все магические вещи и украшения, потребовалось всего несколько минут. Чуть дольше Гард раскладывал их по шкатулкам и ставил в сейф, попутно припоминая, где и когда получил каждый из амулетов и артефактов. И вскоре был почти уверен, что Дилли не ошиблась. Совсем недавно князь выдал ему новый амулет от проклятий в виде заколки для воротника. Причем строго предупредил, что сам получил его в дар от халгирского посла. «Дурак деревенский!» – с чувством обозвал себя Гард, сообразив, как ловко, всего одним словом, повелитель обвел вокруг пальца своего тайного советника. Все ведь знают, что магистры ковена не признают халгирских чернокнижников и колдунов и потому никогда не показывают магам вещиц, полученных оттуда. И Гард тоже всегда придерживался этого правила, получая в дар какой-нибудь амулет. «Трижды дурак!» – припомнив, что такой дар Сайморс делал ему не впервые, едва не застонал от горькой обиды Тровенг. Были и другие шкатулки, браслеты, наручи, вон они все лежат свидетельством его доверчивости и преданности человеку, который, как выясняется, ничего подобного не заслуживал. Прихватив почтовую шкатулку, полученную от придворного магистра, Гард вернулся в столовую. Ведунья встретила его внимательным, ожидающим взглядом и сразу все поняла, судя по невеселой усмешке. Но ничего не сказала, и за это он был ей благодарен вдвойне. Нет ничего неприятнее, чем обсуждать с хорошенькими женщинами собственные глупые промахи. Отправив пару писем, сыщик подтянул к себе вазу с орешками, собираясь чем-то занять время до получения ответов. Но Дилли считала иначе. – Сейчас самое время рассказать мне про Гелиссу, – произнесла она тихо, но смотрела в глаза мужа с настойчивостью опытного дознавателя. Впрочем, он и сам был не против объяснить ей все подробности и теперь готов был сказать много больше, чем собирался еще недавно. – Ты права… но начать лучше с того момента, когда я познакомился с Сайморсом, бывшим в то время еще княжичем. Мне шел всего шестнадцатый год, и я был самым молодым из княжеских юнкеров. Но далеко не самым мелким и слабым, и это злило старших. В училище было правило – отправлять за вином и десертами для кокеток самых младших, а я служить на посылках не желал и не собирался. Поэтому дрался с каждым, кто, выпив пару бутылей вина, орал: «Эй, мелкота! Живо сгоняй за винишком, а то пятак начищу!» В итоге «чистить» пьяные рожи приходилось мне, ну и сидел за это в карцере тоже я. У господ юнкеров круговая порука. Дилли понимающе улыбнулась. Все брагодские дамы старших возрастов до сих пор с ностальгической тоской вспоминают те времена, когда юнкерское княжеское училище располагалось на центральной площади и по вечерам оттуда доносились громкая музыка, звон бокалов и буйный хохот юных красавцев. Теперь оно находится в полусотне миль от столицы, за высокими стенами старинного форта, а в бывшей казарме юнкеров разместились кабинеты канцелярии тайного сыска. – Однажды, когда я скучал там, упорно уничтожая юрких тараканов, в камеру вошел новый дознаватель, по обыкновению прятавший лицо за магической маской. «Запомни, – заявил я, мельком глянув на незнакомую подтянутую фигуру, – избить меня ты сможешь, только если свяжешь магическими путами. Во всех других случаях я буду давать сдачи». «В карцере юнкерского училища запрещено бить нарушителей», – высокомерно заявил он, но я в ответ лишь издевательски расхохотался. Его глаза сверкнули яростью, и тогда, поддавшись неосознанному порыву, я задрал рубаху и показал свою спину, где поверх старых, едва подживших следов от плетей сочились кровью новые. «Это я сам о плетки гладился, да?» – «Я его забираю!» – рявкнул кому-то незнакомец, и, пока мы шли мимо побелевшего начальника училища, я отчетливо понял, что моя судьба сделала новый поворот. – Вот потому ты и служишь ему не за страх, а за совесть, – догадливо вздохнула ведунья и решила немного помочь мужу: – Но все говорят, будто княжич Сайморс и князь Сайморс – это абсолютно разные личности. – Да, – с досадой признал Тровенг. – И я понял это первым. Он кардинально изменился в ту ночь, когда, не оправившись после покушения, умер его отец. Еще вечером это был веселый, любознательный и добрый княжич, а утром мне отдавал отрывистые, скупые указания жесткий и злобный, ненавидящий почти весь народ властелин. Гелиссе в то время шел двенадцатый год, и в этот день закончилось ее детство. Ее поселили в самых дальних и защищенных покоях, окружили телохранителями и стражей, а чтобы не скучала – пригнали толпу монахинь, призванных обучить девушку всему необходимому. Именно тогда Сайморс уже заранее выбрал ей судьбу, решив выдать дочь за самого сильного из правителей соседних стран, чтобы у того была возможность защитить жену от всех случайностей. – А она влюбилась… – снова вздохнула Дилли, жалея и княжну, и князя. Ему почему-то никто не пояснил, что самые добрые намерения не всегда оказываются самыми правильными и надежными. Впрочем, это редко осознают родители, пытающиеся всеми силами защитить своих детей. Зато самой Дилли теперь было ясно как день, что в княжеском дворце не один тяжело больной человек, а двое, и в одиночку ей с ними никогда не справиться. – Но Гелия хранила свои чувства в тайне, – хмуро кивнул Гард. – Хотя и хранить-то особенно нечего. Илнер служил лейтенантом стражи и видел ее только со стены во время нечастых прогулок. А как Гелисса умудрилась его разглядеть, и до сих пор никто понять не может. Но именно она нашла способ писать ему записки на стеклах солнечным зайчиком, изучив для этого зеркальное письмо. Когда отец объявил ей о готовящейся помолвке с королем Форандии, Гелия упала в долгий обморок. И, едва очнувшись, принялась рыдать и умолять отца не губить ее жизнь… Смотреть на это было тяжко и больно, но он не сдался. Тогда она попыталась сбежать – отрезала волосы и переоделась пажом. Однако снять амулетик, который повесила ей на шею еще мать, не догадалась. Разумеется, далеко она не ушла – поймали и вернули в покои, сменив прислугу и заперев на ключ. А ночью княжна заперлась в ванной и выпила два фиала сильнейшего сонного зелья, как позже выяснилось, задолго до этого украденного у бабушки. Ее вытаскивали из-за грани все магистры ковена и все же вытащили… но лишь тело и бледную тень бывшей Гелиссы. Теперь это заводная кукла: не ест, если никто не покормит, не спит, если не уложат, не гуляет, если не ведут под руки, никогда не поет и не смеется. И даже не разговаривает, хотя может. – А что с Илнером? – с опаской задала Дилли вопрос, на который никто не знал ответа. – Тебе я могу сказать – он жив. Но охраняется в десять раз бдительнее, чем все злостные преступники до него… – Советник схватил шкатулку, на крышке которой засветился зеленый камень, и достал записку. – Ланс летит крылетом. Нужно пойти встретить, но накинуть плащи, словно мы прибыли вместе. Он мастер придумывать убедительные легенды. Двадцать седьмое сеноставня Брагод, особняк графа Гарданта Тровенга Ланберс, штатный маг тайного сыска Блестящие в последних скупых закатных лучах гранитные портики, башенки и посадочная площадка особняка Тровенга от воды казались темнее, чем обычно, хотя Ланс не мог похвастаться, что был тут частым гостем. Пришлось несколько раз высаживаться на эту крышу, когда кархи просто не могли вытянуть еще десяти минут перелета. И всегда он сразу же уходил прочь, не решаясь даже согласиться на ужин. Впрочем, предлагался тот с такой холодной учтивостью, что положительный ответ просто застревал в горле. – Долетели, – буркнул погонщик, сажая люльку точно в причальные сети. – Ждать нужно? – Нет. Отправляйся отдыхать и не забудь, что привез меня из Холмора вместе с еще двумя пассажирами. – Ланс всучил карлику пару золотых монет, убедился, что до того дошел смысл важности поручения, и выпрыгнул из люльки. Звякнул рычаг, отпуская край сети, свистнул погонщик, и кархи обреченно рванулись к краю крыши, еще не представляя, насколько им сегодня повезло. Графская чета ждала Ланса в лестничной башенке. Сердце мага на миг захлебнулось непрошеной тоской, но он мгновенно затолкал ее куда подальше. – Где она? – спросил деловито, не желая тратить время на пустые разговоры. – Сидит в сиреневой гостиной. Это на втором этаже, лучшие гостевые покои. Там и ванная, и спальня, и полный шкаф одежды, – мрачно пояснил Гард, ругая себя за то, что до сих пор не задумывался о надежном способе забирать продукты у развозчиков, не впуская их дальше ворот. – Насколько сильно ты желаешь ее наказать? – осведомился Ланс только ради того, чтобы проверить, действует ли еще недавняя простота их общения. – Так, чтобы все ее покровители осознали опасность подобных способов шантажа. – Тогда я отправляю Робинсу знак, они уже ждут, – невозмутимо кивнул маг и демонстративно нажал условный код на камнях почтовой шкатулки. – Будут через пять минут. По лестнице, на которую Дилли в первый раз так и не попала, они спускались серьезно и торопливо, словно действительно прибыли лишь сейчас и жаждут поскорее умыться, переодеться и поесть. – Ваша светлость! – громким возгласом встретил хозяина на полдороге предупрежденный заранее Майлз. – С прилетом! Желаете кушать или сначала купаться? А у нас новость… неприятная. В сиреневых покоях какая-то сумасшедшая дама… твердит, будто она ваша невеста. – Почти жена, – гордо подтвердила уже поджидавшая на площадке эффектная брюнетка в полупрозрачном пеньюаре, явно подслушав слова адъютанта. – Бред, – холодно бросил Гард, стараясь не смотреть на ведунью. – Я ее не знаю и знать не собираюсь. – Как это «не знаешь»?! – оскорбленно взвизгнула кокетка. – А кто называл меня милой козочкой?! – Ланс! – жестко рявкнул советник. – Арестуй эту шпионку. Все отобрать, поместить в нижнюю камеру, допросить по полной схеме. Дама озадаченно смолкла, но тут же опомнилась и молниеносно размахнулась, собираясь влепить ему пощечину. Но то ли не сразу рассмотрела, что рядом с Гардом, опираясь на его руку, стоит незнакомка в шляпке с вуалью, то ли изначально именно в нее и метила, с женской прозорливостью определив счастливую соперницу… Тровенг слишком поздно сообразил, куда летит наглая ладошка, и всего на секунду опоздал отодвинуть Дилли. Зато она сама все поняла вовремя. И успела резко поднять руку, прикрывая лицо. Легкий, почти неслышный шлепок уловили лишь Ланс и Гард, зато дикий визг, последовавший за ним, расслышали все в доме и за его пределами. Рухнувшая на колени Аксенна баюкала правую руку, орала как ошпаренная и сыпала проклятиями. Ланс, хмурясь, что-то шепнул, и она тотчас смолкла, лишь беззвучно, как рыба, открывала рот и заливалась абсолютно подлинными слезами. – Ваша светлость, вызывали? – ворвалась в зал первого этажа пятерка сыщиков под командованием Робинса. – Да, вторжение в мой дом, попытка нападения, – сухо буркнул Гард, сворачивая к ближайшим гостевым покоям. – Ланс, выдай им распоряжения и займи любые покои. Встретимся в столовой. Супруги вернулись на лестницу минут через пять, оставив в комнатах ненужные более плащи и шляпы, и остановились у перил, рассматривая собранных Майлзом слуг. Кухарку Нитту, в обязанности которой кроме приготовления еды входила уборка тайных хозяйских покоев. Разумеется, с помощью особого амулета. Самого Майлза, следившего за обычной перепиской господина и его костюмами. Дворецкого Хортса, закупавшего провизию и все необходимые вещи, надзиравшего за слугами и порядком в доме. И его моложавую жену, горничную Олиру, выполнявшую в доме всю остальную работу. Уборку, стирку и прочее, с чем она при помощи амулета справлялась в одиночку, еще успевая вместе с мужем следить за клумбами и кустами небольшого сада. Последним был привратник Полен, одновременно служивший и конюхом. Но лошадей в конюшне была всего пара, и выезжал на них граф Тровенг крайне редко. Гораздо чаще ему приходилось скакать на служебном жеребце. – Встречайте вашу хозяйку, леди Андилию Тровенг. – Гард обвел слуг строгим взглядом. – В этом городе вам первым повезло поздравить меня с женитьбой. А это слуги, постоянно живущие здесь, – поочередно отрекомендовал он жене слегка ошеломленных домочадцев. – Мне очень приятно узнать, что о вашей светлости заботятся преданные люди, – улыбнулась она мягко. – Но хотелось бы не встречать здесь незваных гостей. – Извините, ваша светлость, – мрачнея, покаялся дворецкий. – Подобного больше не случится. Отныне никому не удастся проникнуть в дом таким способом. Мы уже наняли кузнеца, и он установил возле калитки ящик, где развозчики будут оставлять продукты. А мы их позже заберем через внутреннюю дверцу. – А я добавлю на ворота защиту и ключ от нее вложу только в ваши именные амулеты, – веско пообещал появившийся на лестнице Ланс. – А теперь подскажите мне, где тут столовая, пока я не рухнул в голодный обморок. – Не очень похож ты на падающего, – насмешливо фыркнул Гард, признавая тем самым за другом право вести себя в его доме безо всяких церемоний. – Но ужин получишь немедленно. Спускайся, столовая справа, где распахнуты двери. За ужином они весело шутили и обменивались мнениями о достоинствах блюд, а поднявшись в кабинет, вмиг посерьезнели. – Ну, есть уже сведения? – нетерпеливо спросил Гард, проследив, как тщательно закрывает напарник окна, двери и даже камин чем-то невидимым. – Только получил. «Гостью» к тебе подослал Фабонз, пообещав жениться на ней, если дама продержится в доме хотя бы три дня. Но мы ведь прекрасно знаем, что он обручен с племянницей князя. Впрочем, Аксенна ему тоже не поверила, взяла расписку на двадцать тысяч золотых. И это тоже подозрительно, таких денег у него нет, а если и найдутся, никогда не отдаст. Боюсь, сегодня мы ее спасли. Больше новостей пока никаких. Сейчас проверяют амулеты, найденные при ней, один очень странный, нужно испытывать на полигоне. Я успел обыскать сиреневые покои и собрать ее вещи, но ничего существенного не обнаружил, только тряпки. Все ценное она носила на себе. Гард, сейчас я схожу туда, помогу ребятам, а утром принесу отчет и одну вещицу. Но ты постарайся не ходить до этого времени к князю, даже если пришлет нарочных. На тебя кто-то стучит. – Мы уже разобрались, – мрачно буркнул сыщик. – Это я сам стучал. Поверил ему, как последний деревенский лопух, еще и благодарил за заботу, а он мне каждые два-три месяца дарил амулеты в награду за верность. – Какие амулеты? – опешил Ланс и вдруг побледнел: – Не хочешь ли ты сказать…