– Уже сказал, – горько усмехнулся советник. – Разумеется, халгирские. Ему якобы дарили в знак уважения… – И где они? – севшим голосом осведомился маг. – В сейфе, я все снял. – Веди! – резко поднялся с места Ланс. – И молись всем богам, чтобы мы не опоздали. У халгирских колдунов есть обычай делать составные артефакты. Каждая часть работает как простой амулет, а если их собрать вместе, срабатывает тайный приказ, и все сливаются в смертельно опасную вещь. Такая может легко уничтожить этот дом и парочку соседних. – Так, может, нам лучше сбежать? – оглянувшись на Дилли, спросил сыщик. – Или хотя бы женщин отправить подальше? – Я пока не чувствую повышения магического фона… – к чему-то прислушивался Ланс. – Идем. Если станет опасно, успеем всех увести. Второй раз за день Гард распахивал потайную дверь перед чужим человеком, и снова не сомневался ни мгновения. Случаются иногда такие события, когда сразу становится предельно ясно, кто истинный друг, а кто просто знакомый, много лет подряд пивший твой чай или угощавший тебя своим. А вот Сайморс вдруг раскрылся с новой стороны, и хотя все улики были против него, советнику до боли не хотелось верить в обдуманность и преднамеренность действий его княжеской светлости. Дилли упрямо шла следом за ними, и Гард не мог найти никакого повода ее остановить, хотя у него просто чесались руки выставить неожиданную половинку за дверь и приказать ей сидеть в гостиной и пить чай так же строго, как это делали девяносто из ста его женатых знакомых. Но граф уже начинал исподволь догадываться, что сам относится вовсе не к большинству, и пока не знал, расстраиваться по этому поводу или не стоит. – Вот сейф, – мрачно буркнул он, добравшись до собственной гардеробной, и, повинуясь жесту напарника, вложил в его руку отпирающий замки браслет. – А теперь постойте здесь, – категорично потребовал Ланс, отпирая двери. – И если я прикажу уходить, бегите прочь. Но слуг не забудьте, у вас будет десять минут. – А ты? – нахмурилась Дилли. – А я постараюсь выбросить его подальше, есть у нас такое местечко. – Драконьи горы, – с усмешкой фыркнула ведунья и устало осмотрелась: – В таком случае я лучше посижу. – Вот откуда она все знает? – не оглядываясь, задал риторический вопрос маг и осторожно подступил к сейфу. Гард, отлично понимавший, что насчет побега Ланс сказал на самый крайний, совершенно невероятный случай, бережно подхватил жену под руку и отвел к широкой козетке. Усадил, заботливо подложив девушке под спину несколько подушечек, затем опустился рядом, вдруг осознав, как утомил его этот непростой день. – Я вот думаю, – тихонько вздохнула Дилли и чуточку придвинулась ближе, почти касаясь головой надежного мужского плеча, – ведь не совсем же он дурак, наш сиятельный? Неужели не понимает, как могли бы повернуться события, если бы Гелия не была такой честной и преданной любимому? Ведь молоденькой жене вполне по силам заставить старика танцевать под свою дудку. – Не знаю. Раньше я думал иначе, а теперь во всем сомневаюсь, – удрученно признался Гард, неназойливо укладывая ее голову себе на грудь. – Устала? Ну, допустим, он действительно считал, будто самое надежное средство усилить дружбу с соседями – это свадьба короля и Гелиссы. Хотя мы с Ранерзом давно пытаемся доказать, насколько выгоднее построить совместный проход через перевал в Сарбенское княжество. Но в последний раз князь резко велел навсегда забыть об этом и никогда не вспоминать. Иначе назначит на наши посты более сообразительных людей. И это заявление очень подозрительно… Ранерз сразу сказал. – Ни о чем подобном я не подозревала, – задумчиво пробормотала Дилли. – Зато всем известно, что никого лучше тебя на это место не найти. Знаешь свое народное прозвище? Гард только усмехнулся. Как можно не знать, если некоторые спесивые господа и в глаза зовут его ручным тигром князя, наивно считая, будто Тровенг воспринимает это за оскорбление? – Это и его светлости хорошо известно, – так же задумчиво продолжала искать истину Дилли. – Но он все равно упорно продолжает стоять на своем и не перестает тебя проверять. Стало быть, кто-то неустанно льет воду на эту мельницу. – Фабонз, – с презрением вспомнив хитрые и злобные глазки на ухмыляющейся жирной роже, нехотя буркнул советник и тут же предупредил: – Но ты ни о чем не беспокойся. Тебя я сумею защитить, а если нужно будет, отправлю в надежное место. – Спасибо, дорогой, – произнесла она с чувством. И улыбнулась мужу так открыто и весело, словно между ними были самые доверительные отношения, а за плечами – порядочный опыт супружеской жизни. Советник даже дар речи ненадолго потерял, столь весомым оказалось неожиданное ощущение родства, общности интересов и семейного согласия. И пока искал, как ответить на эту пока еще шутку, с внезапной ясностью осознал, что именно такой и представлял где-то в заветных глубинах души свою семейную жизнь. Со спокойными беседами, общими интересами и заботами. Без всех тех эксцентричных выходок, нескончаемых требований, претензий и условий, какими осыпает мужей большинство великосветских леди. А он упорно не желал иметь рядом с собой никого подобного и давно запретил привратнику впускать в его ворота всевозможных свах и немолодых дам, по утрам объезжавших по полгорода «с визитами». – Но мне ведь необходимо встретиться с Гелией? – виновато смотрели на него серые глаза жены. – Теперь я точно знаю: кроме меня, ей никто не поможет. Но хотела бы выяснить и другое… Если она вылечится, он снова отправит ее в Форандию? – Ковен будет против подобного решения, – выходя из гардеробной, сообщил Ланс. Маг выглядел изможденным, на лбу блестел пот. В руках он держал три большие шкатулки, перевязанные ремнем. – Ну как? – сразу забыв про княжну, уставился на шкатулки советник. – Хранят тебя боги, – утомленно усмехнулся Ланс. – Их должно быть или тринадцать, или семнадцать. А у тебя – двенадцать. Я ухожу, мне нужно посоветоваться с магистром, но сначала напоите чем-нибудь похолоднее и ответьте на один вопрос. – Идем в гостиную, – кивнул на дверь Гард и поднялся с козетки, неохотно отпустив Дилли. И тут же, остро ощутив всем сердцем незнакомую, но саднящую пустоту там, где недавно прикасались к нему ее плечо и щека, поспешил подать жене руку. – О чем ты хотел спросить? – нетерпеливо осведомился он, когда Ланс в три глотка осушил бокал холодного морса. – Мне сейчас пришло еще письмо. У Аксенны сломан один палец и вывихнуто два соседних… – Изумленно покачав головой, маг внезапно засмеялся: – Никогда бы не поверил, если сам всего не видел. Дилли, как это возможно? Чем ты ее ударила? – Я же объясняла, мы никогда никого не бьем. И первыми не нападаем. А защищаемся ровно с такой же силой, с какой нас намерены ударить. И этому учимся с детства. Можем на несколько секунд собрать в той части тела, куда должен прийтись удар, всю волю, превращая кожу в некий материал… вроде кости, но твердый, как сталь, и такой же прочный. – То есть, – нахмурился, рассуждая, маг, – когда она замахнулась, твоя рука стала костяной? – Примерно так, – подтвердила Дилли. – И двинулась навстречу удару с той же скоростью. Просто со стороны этого не видно, мое движение было очень коротким. А она била со всей силы, наотмашь, и явно делала так не в первый раз. Могу вас уверить, руки у нее тренированные и драться она умеет. У меня даже отдалось в плече. Но синяка, разумеется, не будет. – Вот теперь я все понял, – уважительно покосился на девушку маг, поднялся со стула и спросил Гарда: – Проводишь меня? – Конечно. – Понимая, что напарник хочет сказать нечто важное, советник пошел впереди, открывая потайные двери. – Как ты доберешься? – Коляску уже выслали, ехать придется за город, в Аргинский монастырь. У нас в управлении нет такого полигона. – Ланс вышел на крыльцо, глянул на темное, в непроглядных тучах небо и тоскливо буркнул: – Никогда не думал, что однажды наступит день, когда я пожалею, что имею способности мага. Береги ее, Гард, тебе крупно повезло с женой. – Неизвестно пока, – подавил огорченный вздох советник, и сам так считавший, но не имевший никаких оснований верить своей удаче. – Дурак! – сердито фыркнул маг. – Если бы она еще ничего не решила, к тебе так не льнула бы… А! Вихрем слетел с крыльца, пронесся по освещенной качающимися фонарями дорожке и исчез в домике привратника. Тровенг постоял, дожидаясь, пока тяжко хлопнет наружная, обитая металлом дверь, огорченно хмыкнул и пошел в дом, понимая, что Ланс, скорее всего, прав. Недаром он числится самым заядлым ловеласом. И все же, страстно желая ему поверить, ошибиться боялся ничуть не менее. Двадцать восьмое сеноставня Брагод, особняк графа Гарданта Тровенга Дилли Ведунья проснулась на рассвете, сладко потянулась, ощущая себя выспавшейся и умиротворенной, покосилась на голое плечо спавшего рядом мужчины и чуть смущенно хихикнула. Вчера у нее выдался очень непростой вечерок, хотя вряд ли ее муж об этом догадывался. Насколько она знала, тайный советник привык встречаться с распущенными, бесстыжими красотками, для которых раздеться при совершенно чужом мужчине – самое обычное дело. Потому ее внутреннее непокорство собственному решению наверняка осталось мужем незамеченным. Хотя он и сам сильно волновался, вот это Дилли было известно достоверно. Нет, она не умела, как маги, рассмотреть или ощутить тайные движения человеческого разума и души. Ведуньям доступно другое. На несколько мгновений во много раз усилить чувствительность подушечек пальцев и легким прикосновением определить, в каком ритме бьется сердце интересующего их человека. К этому ощущению прилагаются и внешние признаки: движение рук, наклон головы, выражение глаз, изгиб бровей, дрожание губ и ресниц. А набранный во время учебы опыт позволяет безошибочно распознать просто волнение и тревогу, страх и ярость, ненависть и безразличие. А Гард, вернувшись в спальню, был насторожен и натянут как струна. И по всем признакам, которые не смог от нее скрыть, боялся грядущего больше, чем сама Дилли. Сейчас ей совершенно непонятно, откуда, из каких неосознанных глубин женской мудрости проросло в тот момент и вмиг созрело в ее душе убеждение, как сильно она позже пожалеет, если немедленно не найдет таких слов, какие примирят их обоих с неизбежностью, а главное, с правильностью уже сделанного выбора. – Гард… – смущенно краснея, тихо произнесла Дилли, исподтишка рассматривая замершего посреди ковра босоногого мужчину в длинном черном шелковом халате, – если ты считаешь, что жрецы превысили свою власть, предупредив нас об истинности союза… Ведунья смолкла, искренне не желая объяснять подробнее и без того понятный намек, но ей и не пришлось. В два шага нежданный муж оказался рядом, стиснул ее в объятиях, прижал к себе крепко и уверенно. Настолько сильно, что никаких сомнений в его желаниях у Дилли больше не осталось. Но Гард, уже подняв жену на руки, спохватился и все-таки спросил: – А ты… как полагаешь? – Я верю в их мудрость, – кротко призналась она, понимая, насколько непросто дался ему этот вопрос. Воспоминания изогнули губы ведуньи в смущенной, но счастливой улыбке, а в следующий миг она бесшумно, мышкой выскользнула из-под легкого одеяла и сбежала в свою гардеробную. И вскоре уже развешивала по вешалкам и манекенам платья, юбки и блузки, выбирая наряд на сегодняшний день. Дилли не просто догадывалась, она была почти уверена, что князю уже донесли о возвращении советника, и, едва проснувшись, он потребует Тровенга к себе. И тому неплохо бы без промедлений объявить правителю о женитьбе, а еще лучше – предъявить ему супругу. Но это не ей решать, зато быть готовой к любому повороту событий ведунья просто обязана. Дилли оглядела свой новый гардероб и понимающе усмехнулась. Теперь, когда все наряды висели перед ней, как на витрине модного салона, сразу становилась видна объединяющая их деталь. Неизвестно как, но маги делали эти платья именно для нее. Ни одно не имело откровенного декольте, изобилия оборок, пышной пены кружев, ярких расцветок, блестящих и шуршащих тканей. Не было и драгоценных камней с жемчугом, столь любимых купеческими женами и молоденькими ветреницами. Зато ткань портные ковена выбрали самого лучшего качества: тяжелые матовые крепы и ласковый, тонкий бархат юбок и платьев, нежные полупрозрачные шифоны строгих блузок, темных накидок и туманно-неярких шарфов. Большую часть нарядов украшала неимоверно изящная, просто виртуозная вышивка шелком, идеально подобранным в цвет каждой вещицы. Все узоры гармонично дополняли фасоны, Дилли не увидела ни единого лишнего завитка. И одновременно они не казались назойливыми, девушке крайне редко приходилось видеть одежду, где шитья было столь же в меру. Но лишь рассмотрев все детали, ведунья обнаружила последнюю тонкость, тщательно и надежно спрятанную от посторонних глаз за прекрасной работой. Во всех нарядах присутствовал элемент узора, который теперь, зная секрет, она находила почти мгновенно. Значит, это метка для посвященных, и теперь ведунья не сомневалась, что магистры приставят к ней кого-то присматривать. Но сердиться или оскорбляться и не подумала. Разве это плохо, когда у тебя появляются такие мощные союзники и защитники? Тем более не назначившие загодя ни цены, ни условий своей помощи. Припомнив страсть князя к кровавым оттенкам, Дилли решительно сняла с вешалки креповое платье серо-зеленого цвета. Махнула гребнем по коротким, всего по плечи, волнистым волосам и, прикалывая заранее красиво заплетенную косу, невольно усмехнулась, снова вспомнив вчерашний вечер и легкую досаду мужа, которую тот не смог скрыть, обнаружив, что роскошных локонов до колен в приданом жены не имеется. Ничего, позже, когда над ними не будет висеть зловещая тень охотников за ведуньями, Дилли за месяц отрастит любые косы. Хотя давно поняла, насколько неудобна в жизни подобная русалочья красота. Ведунья придвинула ближе ларец с серебряными и черепаховыми гребнями, завораживающими сложной изящной резьбой, подумала немного и выбрала самое темное костяное украшение. К ее прическе оно подходило больше всего, придавая строгости и величия одновременно. – Дилли… – раздался за дверью встревоженный голос советника, – с тобой все в порядке? – Да! – Сообразив, что потратила на разбор вещей и переодевание почти два часа, девушка торопливо мазнула за ушком душистой водой и открыла дверь: – Доброе утро! Ничего не случилось?