– Кроме того, что у меня пропала жена? – притягивая ее в объятия, с деланым недовольством осведомился Гард. – Так, какие-то мелочи. Магистры прибыли, сидят с Лансом в столовой, облизываясь на пироги. Пришел срочный вызов от князя… – Так и думала, – вздохнула Дилли, – что ему уже накрутили рога. Но ехать придется. – А может, тебе туда не нужно? Скажу, что ты устала, приболела… – разочарованно покосившись на строгое декольте, испытующе уставился на жену Гард. Он даже представить прежде не мог, с каким удовольствием будет мысленно произносить это простое слово – «жена». Как неожиданно, летней грозой обрушится на него намеченная на необозримое будущее женитьба, и почти незнакомая женщина как-то вдруг, почти в одночасье, станет не просто нужной, а безмерно необходимой и родной. И так страшно стало внезапно за нее, как не тревожился он ни за одного из друзей и напарников в самых безнадежных ловушках. – Гард, – всем телом ощущая беспокойство мужа и надежду на ее согласие, Дилли кротко заглянула в черные глаза, – давай посоветуемся с магистрами… Наверняка они пришли не с пустыми руками? – Хорошо, – отлично понимая, что не имеет никакого права отказывать ведунье в том, ради чего она и вышла за него замуж, покорно кивнул Гард и осторожно притянул ее еще ближе, не собираясь оставаться без положенного ему поцелуя. Хотя не менее четко осознавал, насколько незаслуженно пока его желание. Каким бы способом ни перепал ей титул и наследство, Дилли была вовсе не бедной аптекаркой, и ухаживать за ней полагалось по всем правилам и не менее трех месяцев. За это время жених обязан был всячески показывать и доказывать собственные достоинства и поддерживать интерес невесты ежедневными букетами и подарками. А ему жена досталась без всех этих выкрутасов, как внезапный дар небес, и за это Гард был благодарен судьбе вдесятеро. Ему никогда не хватало бы времени на непременные прогулки, посещения театров, пикников и балов. Запястье кольнул сигнал пришедшего вызова, и Гард с изумлением обнаружил, что уже сидит на круглой подставке для манекена, с непонятно когда очутившейся на руках женой. – Князь начинает злиться, – вздохнул он в ответ на вопросительный взгляд серых глаз. – Может, послать ему просьбу об отпуске? – Посылай, тогда я начну снова упаковывать платья, – оценила шутку Дилли. – Поживем лет десять в Серанзии, пока он успокоится. – Я бы не против, – огорченно фыркнул Тровенг, нехотя выпуская ее из объятий, – но без меня он еще хуже запутается. – Это ты верно сказал, – неожиданно серьезно поддержала ведунья, ловко поправляя строгую прическу. – Князь запутался. И, скорее всего, ему кто-то очень сильно в этом помог. Идем? – Да. – Подав жене руку, Гард повел ее к внутренней лестнице на второй этаж и, пока вел к выходу, выдавал пояснения: – Тут детские комнаты, но можно будет поселить любого, кого ты захочешь спрятать. А здесь потайной проход в спальню «законных» хозяйских покоев, и двери связаны сложным механизмом. Когда открыта потайная в скрытые помещения – накрепко заперт вход из гостиной. А если открыта дверь оттуда – невозможно отпереть секретную. Он выдал Дилли ключи и для надежности пару раз показал, как действует система запоров. Она внимательно смотрела, хотя, как обычно, запомнила все с первого раза. А затем, самостоятельно заперев двери, уверенно положила руку ему на локоть. – Я готова идти в столовую спасать оголодавших магов, – объявила важно, но улыбнулась так мило, что Гард почти всерьез пожалел о невозможности хоть на месяц сбежать в отпуск. Да какой месяц – хоть декаду, хоть пяток дней, за все те годы, когда он работал, даже не задумываясь ни о каком отдыхе. Двадцать восьмое сеноставня Брагод, дворец князя Сайморса Онзирского Гард – Лучше крылетом, – безапелляционно заявил Ланс, как только они обсудили самые важные новости. Хотя ничего нового Дилли не услышала, а маги, если и знали что-то особое, пока держали это в секрете. Но и того, о чем она уже догадывалась, было достаточно, чтобы осознать очень неприятную истину. Фабонз с сообщниками планировали тихую смену власти. Первый советник князя по финансам намеревался жениться не на троюродной племяннице правителя, а на Гелиссе, и у него уже почти все было готово. Все, кто требуется, подкуплены обещаниями будущих должностей и благ или припугнуты неминуемыми карами. Тех, кто не продавался и не готов был предать, постепенно устранили. Одних сослали в приграничные города или на каторгу, другие сидели по монастырям и тюрьмам. Оставался лишь Тровенг, портивший грандиозные планы заговорщиков своей верностью князю, неподкупностью и недосягаемостью. Его не получалось ни отравить, ни оклеветать, он не брал взяток и не шел ни на какие компромиссы. Вот тогда заговорщики и решили удалить его вместе с преданными напарниками и подчиненными, всучив роковой круг медальонов. Последний, тринадцатый, принесла в дом Аксенния, но не успела ему подарить или подложить в кабинет, где, по доносу Майлза, якобы находился сейф с самыми ценными вещами. Разумеется, адъютант понимал, чем рискует, если его ложь раскроется, но судя по упрямому горькому взгляду, которым он ответил Гарду на этот вопрос, адъютант уже перешел ту черту, за которой можно было управлять им с помощью запугивания. Встречаются такие люди, которым однажды надоедает бояться, и с того момента они готовы на все, лишь бы не трястись перед гнусными рожами подлецов за свою жизнь или судьбы близких. Майлзу назначили домашний арест, который, судя по количеству поселившихся в особняке Тровенга магов, скорее был заботой о его неприкосновенности, и адъютант, безусловно, это понял. – А родители? – спросил, скорбно сжав губы. – Мятежникам скоро будет не до тебя и тем более не до твоих родителей, – успокоил его суровый магистр, откликавшийся на странно короткое для мага имя – Звен. – Он потомственный маг, – мимоходом пояснил напарнику Ланс, усаживая супругов в крылет, – поэтому имя у него слишком длинное… как у Дилли. Вот мы и сократили, а Звен не спорит. До дворца князя крылет долетел за пять минут, и все это время, пользуясь удобством подаренной посудины, Гард упорно объяснял жене, как она должна себя вести в случае нападения. Хотя маги твердо пообещали не оставить их без помощи. – Вообще-то мы стараемся не вмешиваться в дела правителей, – сухо признался Звен. – Ни в их смещение, ни в становление. Считаем это таким же естественным процессом, как смена времен года. Ведь если долго помогать какому-нибудь князю или королю, то со временем он обязательно начинает считать себя чуть ли не божеством. И не замечает, как все менее волнуют его заботы народа и все сильнее становится связь с приближенными льстецами и блюдолизами. Но сейчас особенный случай – задеты интересы редкой категории людей, которые и без того выживают с трудом. Я говорю о ведуньях, ковен решил взять их под свое покровительство. Совершенно безвозмездно, не волнуйтесь, Тандилиана. Но будем надеяться на дружбу… или хотя бы на доверие. – Не мне это решать, – тихо, но твердо ответила Дилли, и маг согласно кивнул: – Я понимаю. И ни на чем не настаиваю, просто говорю: если кому-то понадобится помощь, пусть просто скажет любому магу твое полное имя. – Запомнила? – вырвал ведунью из размышлений голос мужа. – Да. Не волнуйся, я не воин и никогда на стены не полезу. Себя береги, ты у них как кость в горле. – Спасибо… – Гарду очень хотелось сказать что-нибудь особое, ласковое, но не затасканное вроде дежурного, ничего не значащего «дорогая». Однако ничего придумать так и не успел. Легкий рывок и скрип сетей по днищу люльки доложили, что недолгий полет уже закончился и им пора приступать к одобренному магами плану. Но и ему не суждено было исполниться. Из-под навеса для кархов выступило несколько вооруженных мужчин в темных одеждах, какие носили лишь телохранители Сайморса. Они умело окружили советника с супругой и повели вниз. Кабинет князя располагался в центральной башне дворца. Не самое лучшее место, если пожелаешь полюбоваться видами сада и проточного пруда, но идеальное с точки зрения безопасности. Туда не долетит ни стрела, ни болт, а от магических снарядов установлена мощная защита. Гард шел уверенно, крепко держа Дилли за руку, и бдительно следил за ней, готовясь подхватить или поддержать, если девушка оступится или поскользнется. Сайморс запретил в этой части дворца застилать коридоры и залы коврами и шкурами, предпочитая издали слышать звук приближающихся шагов. Простая мысль, что любой злоумышленник может надеть меховые зимние сапоги или просто обвязать обувь тряпками, ему в голову почему-то не приходила. Шли довольно долго, сначала вниз, затем, через несколько залов, до лестницы на третий этаж, далее снова по коридорам, галереям и залам до дверцы, ведущей в центральную башню. И снова вверх по лестнице, на этот раз каменной, заключенной между двух глухих стен, наружной и внутренней, в которой время от времени попадались тяжелые дверцы спрятанных в центре башни келий и камер. Перед последней дверью сопровождавшие остановились и, расступившись, пропустили советника со спутницей внутрь. Гард совершенно инстинктивно придержал жену, входя в комнату первым, хотя и не сомневался, что Сайморс ее уже увидел. И уже что-то понял… или придумал, и теперь это мнение будет для князя важнейшим. Пока Тровенг не подтвердит его правоту или, наоборот, если не повезет, не попытается развеять неверное суждение. Но ему придется очень постараться, так как князь считает себя весьма и весьма проницательным, а на самом деле неимоверно упрям. Но во всех случаях первое впечатление для него всегда будет значимее, чем доказанная другими истина. – Где ты был столько времени? – не ожидая приветствия, подозрительно прошипел князь, в упор глядя на советника прищуренными, злыми глазами. – Выполнял твою волю, сиятельный, – спокойно, с чувством собственного достоинства произнес Гард, отвечая правителю твердым взглядом уверенного в своей правоте человека. – Проверял сведения о ведуньях. – Почему не предупредил? – Сайморс явно накручивал сам себя или его уже кто-то накрутил. – Сообщение было срочное, я опаздывал. А ваша княжеская светлость как раз отправилась на охоту. – А может, ты нарочно дождался, пока я туда уеду? – Подозрительность, почти незаметная в характере молодого князя, с годами стала одним из основных качеств его нрава. – У меня осталось срочное письмо начальника отдела дознания, – оскорбленно вскинул голову Гард. – Но с каких пор мне вменено в обязанность докладывать о каждом своем шаге? Когда и где я предал дарованное мне доверие и право поступать по собственному усмотрению? – Так это ведунья? – Словно не расслышав вопроса, князь перевел мрачный взор на Дилли: – Подойди сюда, женщина. – Это моя супруга, леди Андилия Тровенг, – заступая ей дорогу, строго сообщил Тровенг. – В Лоунте я нашел девушку, которую давно мечтал назвать женой, и жрецы храма провели обряд. – Ты женился? – Князь и не собирался скрывать недоверие и недовольство. – И не попросил у меня совета? – Когда понимаешь, что наконец-то нашел свою половинку, исчезает всякая необходимость проверять себя. – Гард говорил о чувстве, которого еще не испытывал в Лоунте, но ни грана не опасался, что Сайморс поймает его на лжи всегда висевшим на княжеской груди амулетом. Зато она пришла позже, эта уверенность в несомненной правильности сделанного шага. Пусть пока еще была робкой и несмелой, как первый язычок пламени, лижущий сучья будущего костра, но теперь ни один амулет не уличит его в обмане. – А ведунья? – опасно блеснули гневом глаза правителя. – Я ведунья, – спокойно сообщила Дилли, выйдя из-за спины мужа. Князь смотрел на нее несколько секунд подозрительно прищуренными глазами, и его лицо медленно наливалось пурпуром в цвет камзола и обстановки. – Но я приказал найти ведунью для меня… – скрипнул зубами Сайморс, и на его скулах заиграли злые желваки, – а не жениться на ней! – В задании шла речь о ведунье для княжны Гелиссы, – нахмурился Гард. – И моя семейная жизнь никак не может помешать моей супруге Андилии Тровенг побеседовать с ее светлостью Гелиссой. – Прежде чем подпускать к дочери неизвестно кого, я должен был убедиться, что это не шарлатанка и не самозванка! – зло процедил Сайморс, и Дилли едва заметно усмехнулась. Ни одно из этих слов не было правдой. А вот чуть ранее князь был весьма искренен в своей отчаянной ненависти, и это наводило на очень неприятные догадки. И хотя бы одну из них ведунья должна была проверить немедленно, иначе ей нечего делать в этом замке. – Ваша княжеская светлость… – бесстрашно шагнув к правителю, кротко улыбнулась Дилли, – вас нагло обманули, уверяю. Ни у кого в нашем мире нет способа проверить ведунью на подлинность. Лишь мы сами, если пожелаем, можем доказать собственную истинность. С минуту князь раздумывал, сверля женщину тяжелым, изучающим взглядом, затем проскрипел: – Сначала поясни мне, как ты собираешься лечить мою дочь? – А разве вас не предупредили, – изумленно приподнялись каштановые, слегка изломанные брови графини Тровенг, – что ведуньи – не целительницы, не знахарки и не травницы? И никого ни от чего не лечат. Все, что я могу, – это поговорить с княжной и определить, безвозвратно потерялся в сумраке ее разум или его можно вернуть. – Но ты же не целитель? – неверяще процедил князь, явно задетый ее вопросом. – Тогда как определишь, что у нее в голове? – Мы храним мудрость прошедших веков, – мягко улыбнулась Дилли, сообщая ему ни к чему не обязывающие сведения. – А предки наши не были ни глупы, ни беспечны, как иногда кажется нам. Они были внимательны и памятливы, многое примечали, многое перенимали от отцов и дедов. Иначе бы не выжили. И потому до нас дошли некоторые способы вызвать интерес у людей, почти безвозвратно ушедших в мир собственных грез.