Объясняя все это, девушка незаметно приближалась к высокому креслу охваченного необычайным волнением князя. Ей хотелось всего лишь словно невзначай прикоснуться к нему пальцем, проверить, какие чувства он прячет за уверенной маской холодной заинтересованности. Хорошо знавший правителя Гард, не видя и грана его искреннего расположения, следил за женой со все возрастающей тревогой, но, помня об их уговоре, вмешаться в беседу пока не решался. И когда Дилли, словно в задумчивости, сделала легкий взмах рукой, сразу понял, что ведунья попалась в ловушку. Взревев бешеным тигром, советник прыгнул вперед, но возникший на пути мощный щит с силой отбросил его к стене. В следующий миг тонко и пронзительно взвыла тревожная сирена, и трон вместе с крепко вцепившимся в Дилли князем ухнул куда-то вниз. Тотчас мягко и бесшумно сомкнулись над отверстием выскользнувшие с боков крышки потайного люка, словно челюсти, сожравшие едва обретенную Гардом надежду на счастье. Он ринулся на них, не встретив на этот раз никакого сопротивления защиты, яростно попрыгал на кажущемся обычным полом люке и, с растущей безнадежностью понимая, насколько бессмысленна его попытка, метнулся к выходу. Но выйти не успел, столкнувшись на пороге с Лансом и его напарниками, переодетыми в форму княжеских егерей. – Что? – окинув кабинет стремительным взором, рявкнул маг, и его зубы скрипнули так же яростно, как совсем недавно у князя. – Ловушка. Они провалились в потайной люк, – протискиваясь мимо друга, торопливо пояснил советник и кинулся по лестнице вниз, обходя бегущих навстречу людей. Пока они с Дилли отвлекали князя, подчиненные Гарда вместе с магами сменили охрану дворца. Не всю, разумеется, где-то в дальних комнатах и проходах Сайморс прятал верных телохранителей, не открывая их имен даже тайному советнику. Впрочем, за последние десять лет тот и сам почти всех вычислил и нашел кучу тайных местечек и дверок. Все деды и прадеды Сайморса к старости страдали паранойей и потратили многие годы и кучу денег на устройство всевозможных хитростей, призванных спасти хозяев замка в самых тяжелых ситуациях. Но сейчас его княжеской светлости не от кого было спасаться, и воровать ведунью, добровольно пришедшую помочь, тоже не было нужды. Значит, князь задумал нечто особенное, не укладывающееся ни в какие логические объяснения. Либо попался в коварно и хитроумно приготовленную ловушку. Гард остановился у первой попавшейся дверцы, выхватил связку отмычек и принялся торопливо подбирать их к массивному врезному замку. – Не здесь! – крикнул, пробегая мимо, Ланс. – Маячок отзывается снизу, но стремительно удаляется на север. – Какой маячок? – рычал Тровенг, нагоняя друга. – На нее ведь нельзя вешать никакие заклинания! – Зато на князя можно, – буркнул маг, сворачивая в первую же галерею. – Поверху быстрее догоним. Вырвавшись наконец из тесного лестничного пространства, Гард понесся так, словно за ним гналась стая разъяренных волков, но маги один за другим обгоняли его и уходили вперед. Советник знал, в чем дело: они использовали особое заклинание, на некоторое время придающее человеку особую силу и скорость. Могли бы кастовать и на него, но предпочитали не тратить попусту драгоценных минут. И это было весьма обидно, хотя и верно по сути. Сейчас важнее, чтобы хоть кто-то догнал князя, задержал его до подхода помощи. А это доступно только пришедшим с Лансом магистрам. Слабые маги и ученики в сегодняшней операции не участвовали. Стараясь не выпускать из виду поочередно обгонявших его единомышленников, Гард мчался из последних сил, пока не начал задыхаться. Лишь ощутив, как потемнело в глазах, он приостановился на несколько секунд, намереваясь глотнуть зелья и сбросить парадный камзол. Кто-то из магистров чуть задержался рядом, и Тровенг вдруг ощутил, как его обдало сначала жаром, потом прохладой. Почти сразу перестало колоть под ребрами, исчезла изо рта сладость и сухость. Затем появилось ощущение невероятной бодрости, и он помчался дальше, с непривычки врезаясь на поворотах в стены и задевая бросавшихся врассыпную слуг и домочадцев. «Еще повезло, – мелькнула едкая мысль, – что толпу придворных бездельников пускают во дворец лишь ко второму завтраку». Впрочем, возможно, сегодня их и вовсе здесь не будет. Гард не удивился, когда проем очередной двери вывел его на мостик, соединяющий дворец и галерею, проходящую по верху замковой стены. Ею пользовались только стражники, обходившие ночью княжеский дворец и проверяющие охрану стен и ворот. Последний из магов уже начал спуск со стены по призрачной лестнице, и Гард прибавил скорости, опасаясь, что его оставят наверху. Но маг терпеливо ждал и, едва Тровенг сравнялся с ним, схватил советника в охапку, как непослушного малыша, и прыгнул вместе с ним вниз, на далекий отсюда берег приречной бухточки. Засвистел в ушах ветер, растрепал потерявшие шнурок волосы, раздул влажную на спине рубаху и тотчас стих. Они мягко, как в перину, опустились на прибрежный мусор, и тотчас оба вскочили и помчались по свежепротоптанной во влажном песке цепочке следов. – Куда же его понесло?.. – только теперь задумался Гард, рассмотрев толпившихся на яркой, нарядной пристани напарников и магов, и оледенел, не обнаружив среди них серо-зеленого платья ведуньи. Сердце кольнула острая, нестерпимо горькая боль, отдалась в висках, сжала безжалостной рукой горло, но он не остановился ни на миг. Продолжал бежать изо всех сил, уже понимая, как напрасно спешит, и все же истово надеясь на неведомое, небывалое чудо. – Ушли на зачарованной барке, – тихо доложил встретивший его на причале Звен. – Судя по всему – халгирской. Она усилена артефактом скорости и скрыта под невидимостью. Князя тоже увезли. Мы уже отправили письма своим собратьям, сейчас они закрывают границу с Форандией. Как ты понимаешь, миновать королевство халгирцы не сумеют. Но что произошло? Почему он вдруг решился на этот план? – Я готов открыть разум, – безразлично буркнул Гард и вдруг остро взглянул на магистра, – но за это вы возьмете меня с собой. – Прости, но ты пока еще не все знаешь, – сочувственно качнул головой Звен. – Мы успели арестовать Фабонза и трех знатных предателей, они с рассвета заседали в нижнем кабинете князя и делили посты и княжеское имущество. С Гелиссой сейчас целительницы… Княжна пыталась повеситься, после того как ей сообщили, что жрец княжеской часовни получил от советника Фабонза приказ готовиться к свадебному ритуалу. Княжну пришлось усыпить. – Он сошел с ума… – пробормотал Тровенг, ясно осознавая, что не может найти никакого логичного объяснения внезапному поступку своего правителя. – Вы хоть что-то понимаете? – Только одно, – печально глянул на него магистр. – Под солнцем снова появился идиот, желающий править всем миром. Это было серьезное заявление, и Гард не собирался его оспаривать. По крайней мере, до тех пор, пока сам не осмыслит спокойно все детали и полученные сведения и не сделает точных, логически выверенных выводов. Не так уж много на свете сфер человеческой деятельности, которые нельзя было бы объяснить с помощью логики. Особенно если знаешь все предпосылки и подноготную внезапно совершивших странный поступок людей. Тем более когда дело касается политики. Если один из правителей вдруг начинает совершенно необоснованно поносить собрата по должности, можно не сомневаться – он уже присмотрел во владениях того лакомый кусочек. Однако Гарда сейчас совершенно не волновали ни политика, ни амбиции соседей. Да и некому там покушаться на среднее по размеру Онзирское княжество, занимавшее обширную долину полноводной в нижнем течении Ресны. С юга у них лишь обширные плавни и протоки впадающей в залив реки, за которой раскинулись с севера Сарбенское и Уголенское княжества, с запада в соседях – небольшое спокойное герцогство Терази, а южнее его – ханство Серанзия. С востока княжество граничит с богатым королевством Форандия, отгороженным от полуострова Халгир почти непроходимым Поднебесным хребтом. Перевалы, через которые можно попасть в Халгирское ханство, известны наперечет, и на всех с незапамятных времен стоят надежные заставы. Халгирцы издавна считались воинственным и пакостливым народом, предпочитающим украсть или отобрать, а не заработать честным трудом. Хотя судьба к ним благоволила: полуостров омывали теплые воды южного океана, богатого всевозможными морскими дарами, предгорья Поднебесных отрогов заросли густыми ореховыми и абрикосовыми рощами, где кормились стада диких коз и полчища кроликов. Но чужой кусок хлеба всегда казался нетерпеливым, непоседливым халгирцам слаще своего. Они и в магии были такими же. Обнаружив у себя способности, не хватались за умные книги, не пытались научиться собирать и копить энергию, чтобы тратить разумно и бережно. Им все нужно было немедленно. Пригрозив более слабым соседям сжечь дома или разнести ветром урожай, зарабатывали первую прибыль и приобретали простейшие амулеты и ритуальные предметы. Бубен, шапку с клыками крокодилов и павлиньими перьями, ожерелья из костей и посох, увешанный всевозможными побрякушками. Все, новый шаман готов получать за свои весьма спорные услуги звонкую монету. Со временем амуниция, амулеты и услуги шаманов становились все дороже, но лишь единицы достигали настоящего мастерства. Вот эти-то шаман-ханы уже не представляли жизни без наглого обмана и незаслуженных доходов. И судя по всему, именно их Звен подозревает в похищении Сайморса и Дилли? Но для чего шаманам понадобилось с такими усилиями воровать ведунью, а тем более князя, уже отдавшего вотчину будущему «зятю», Гард никак не мог представить. Хотя он пока не мог и поверить, будто упрямый до самодурства Сайморс действительно отдал Фабонзу княжну добровольно. Слишком давно Тровенг жил рядом с князем, знал его привычки и пристрастия как собственные, зачастую предугадывал заявления и решения правителя, чтобы верить в подобную глупость. – Но зачем халгирцам Сайморс? – почти мгновенно разложив в уме все эти соображения, неверяще уставился на магистра советник. – Ты прав, князь им совершенно не нужен. Им нужно княжество. И не затем, чтобы править разумно и заботливо. Ничего подобного они и в страшном сне не видят. Просто мечтают назначить своего наместника и качать с нас дань. – А Сайморс… – ощутив скользнувший по спине холодок ужаса, пробормотал Гард, уже и сам успевший сделать простой расчет. – Если ему повезет… – Звен многозначительно помолчал, потом сухо закончил: – Останется в живых. А теперь постарайся выслушать меня спокойно. Мы сделаем все, понимаешь, ВСЁ, чтобы освободить и вернуть ведунью, я сам пообещал ей защиту. А ты останешься здесь, во дворце Сайморса, и сделаешь все возможное, чтобы избежать смут и мятежей. О князе можешь сказать, будто срочно улетел в Мойанский монастырь проведать княгиню, а тебя оставил следить за порядком. Настоятельница это подтвердит, Лестения действительно при смерти, письмо я отправлю. О финансовом советнике и его подельниках можно говорить правду: пытались сместить князя, теперь сидят в казематах, беседуют с дознавателями. – Кого-нибудь из магов со мной оставишь? – сквозь зубы спросил Тровенг, не хуже самого магистра понимавший, что это единственно верный способ сохранить в стране мир и покой. Его знали и ему верили, иногда даже больше, чем самому князю, и ни грана не сомневались, что он ничего не пообещает ничьим шпионам и посланникам, без нужды не потратит ни одного золотого из казны. – Ты хотел бы Ланса? – испытующе глянул маг, уже доставший почтовую шкатулку. – Он мне друг и понимает с полуслова. – Признание далось советнику легко, теперь он и сам осознавал, как давно Ланс заслужил это звание. – Это драгоценные слова, – взор Звена потеплел, – я его пришлю. А тебе пора ехать, вон и коней уже ведут. – А посмотреть проход? – Гарду почему-то казалось, что он обязательно найдет хоть что-то, оставшееся от жены. Может, гребень или лоскут платья… о записке смешно даже мечтать. – Там пусто, поверь. Только его трон внизу. Он упал в кучу сена, прикрытую со всех сторон щитами. А потом их несли на носилках особые рабы, халгирцы поят их зельем ускорения. Остались лишь следы их плетеных сандалий. Гард кивнул, спрятал тяжелый вздох и легко вскочил на спину подведенного ему коня. Звен мудр, опытен и, разумеется, во всем прав. Но вот сердце почему-то упорно тянет в темный лаз, внезапно открывший беззубый, страшный рот неподалеку от нарядной пристани для легких прогулочных яхт. Первое светозарня Заброшенный хутор в приграничном лесу Дилли – Выпей. – Ведунья прижала березовый туесок к губам князя, и тот начал потихоньку сосать кисленькую жидкость. – Зачем? – Его хриплый шепот был невнятен и бесцветен, как промозглый дождливый день за крохотным открытым оконцем. Все остальные эта невероятная женщина и сама открывать не собиралась, и ему запретила. На всякий случай, разумеется. Пока еще Сайморс не только окна распахивать, но и по нужде сам дойти не мог. – Зачем я тебя спасла? – негромко осведомилась ведунья, продолжая ловко скоблить щепкой неизвестно где найденные ею грибы. – Ну так ведь это же ясно. Чтобы мой муж потом допросил тебя со всей строгостью. Ты же теперь предатель, и им придется решать, как с тобой поступить. В монастырь отправить, куда ты молодую жену сослал, или женить на девяностолетней герцогине Терази, как тебе приспичило женить на бедной Гелиссе старого короля. – Заммолчи… – зашипел князь, подавившись настоем. – Да ради чего? Тут я хозяйка, а ты гость, к тому же мой должник. В прежние времена спасенные от смерти становились рабами своих спасителей, и я думаю, это очень неплохое правило. Раз ты сам не можешь ценить и беречь свою жизнь, значит, она должна принадлежать тому, кто все это умеет. Так вот, с вопросом, зачем я тебя спасаю, таскаю на горшок, кормлю и пою, все очень просто. Чтобы ты потом ответил перед народом за свои интриги. Дилли нарочно дразнила пациента, заставляя злиться и думать, как он будет ей мстить. Ему просто нужен какой-то повод, чтобы бороться за жизнь, и месть в этом случае – самое действенное. Любви он давно ни к кому не испытывал, обязательств ни перед кем не чувствовал, по крайней мере, настолько сильных, чтобы заставить подняться с постели его избитое, почти калечное тело. Халгирцы собирались утопить пленника в первый же день, точнее, в первые же часы после похищения. Уже даже запасной якорь к ногам Сайморса привязали. Шаманы стремительно гнали по речке свою темную, окутанную туманом невидимости лодку, стремясь побыстрее вывернуть в широкую Ресну, где так легко затеряться между всевозможных судов, а князь, внезапно осознавший, как его провели, все никак не смолкал, поливая похитителей отборной руганью. А еще требовал дать воды, развязать руки и вообще освободить. Да еще и угрожать додумался. И это достало заносчивых, самоуверенных халгирцев до самых печенок. – К шайтанам выкуп! – рявкнул обозленный до предела вожак. – Брось его в их любимую воду, Акат, пусть напьется досыта! – Топите быстрее, – мгновенно «обрадовалась» ведунья и мечтательно закатила глаза: – С меня снимется клятва верности, как только он захлебнется… – Стой! – заорал, спохватившись, халгирец. – Не топи! Просто успокой! «Просто» успокаивали они действительно без затей, врезали по голове дубинкой, и Сайморс рухнул плашмя на почерневшую от жира и грязи, пахнущую тухлой рыбой палубу. Дилли в тот миг могла лишь с искренним разочарованием вздохнуть и демонстративно отвернуться. Круглым дураком князь, конечно, не был, но вот житейской хитрости не имел ни капли. Рассудительный человек подумал бы заранее, на что способны спасающиеся от преследования отчаянные халгирцы. Только самый последний глупец, сидя на корме со спутанными заговоренным арканом руками и ногами, может оскорблять своих свежеобретенных хозяев и угрожать им всем тем, чего уже лишился. Вот с того самого момента Дилли убедилась окончательно, что думать, как спасаться, ей придется самой. Причем бросить князя на произвол судьбы она просто не имела права. И дело вовсе не в том, что он знал слишком много важных тайн. Неизвестно, что творилось сейчас во дворце, но если ей случится вернуться одной, обязательно найдутся люди, готовые обвинить ведуний в самых неприглядных деяниях, вплоть до сговора с халгирцами. Лодка двигалась все медленнее, и похитители забеспокоились. Дилли заподозрила, что они не настолько сильны в магии, как казалось в первые минуты похищения. Щит, не позволивший ей сбежать еще в том тоннеле, был очень силен, девушка ощущала исходивший от него жар и видела оранжевый отсвет. Да и здоровенные смуглые носильщики, стремглав дотащившие их с князем до лодки, тоже были накачаны волшебной силой. Теперь они вповалку спали в крохотном трюме вперемешку с тюками и корзинами. Халгирцы явно постоянно жили на своем суденышке, скрываясь на нем в прибрежных камышах и запутанных протоках. – Лежать и не двигаться! – Подошедший со старым парусом в руках шаман с силой пнул под ребра едва пришедшего в себя князя и грозно оскалился на Дилли. – Слушаюсь, господин, – покорно пролепетала она и сжалась в комок, искоса наблюдая за его сапогом. Бить ее халгирец не стал, но, прежде чем накрыть парусом, привязал за ногу к причальному кольцу, специально выплетая сложнейший на вид узел. Дилли едко хихикнула про себя: ей был отлично знаком секрет этого узла, достаточно дернуть одну из петель, как он мигом распустится. Еще порадовало неожиданное открытие: раз шаманы, считавшие всех женщин глупее домашней скотины, ничего не знают о способностях ведуний, значит, она первая из клана попалась им в руки. – Звери… – откашлявшись, начал ругаться князь и завозился, пытаясь сбросить плотную ткань. – Дурак, – неслышно прошипела Дилли, едва успев осторожно приподнять сбоку край паруса, чтобы пропустить струйку свежего воздуха.