Затем развернул свой ковер, посадил в крылет Литу с дочерью и вылетел прямо в окно, тренькнувшее осыпавшимся хрусталем. – Ой, папа! – оглянулась Исми. – А как мы будем спать? – Я все верну как было, – беззаботно отмахнулся маг и тут же перевел разговор на другое: – Я тебе рассказывал про солнце, Исми? – Да. Оно большое и теплое, – закивала девчушка. – Но маленьким детям лучше не смотреть. – Ты подросла, пока меня не было. Теперь уже можно. Сегодня я покажу тебе солнце. – Анли, мы летим к солнцу! От счастья Исми прыгала и вертелась, боясь пропустить знаменательный миг, но Литу вдруг охватило смутное предчувствие беды. Было что-то неуловимо неверное, лживое во всем происходящем, но понять точнее, что именно, пока не получалось. Зато ведунья могла незаметно следить за стражем, сравнивать его улыбку и интонацию с прежними, теми, которые хранила в отличной памяти, и постепенно сделала однозначный вывод – интуиция ее не подвела. Грозвенд решился на что-то, неизвестно пока, на что, но это ему очень не нравилось. И тем не менее он упорно гнал крылет сквозь предутренний сумрак к тому месту, откуда они попали в Файханоль. Следовательно, это и был единственный вход сюда, четко осознала Чижик, заметив темный круг на фоне сияющего магией защитного свода. – Видишь? – оглянулся маг, словно чувствуя заинтересованный взор ведуньи. – Да. А никто не сможет в него упасть? – До него невозможно добраться. Лишь сильный маг преодолел бы защиту, но стража дежурит постоянно. – А папа – главный страж! – гордо объявила Исми. – Мне мама рассказала! Он вообще самый главный! – Это очень трудная работа, – кивнула Лита, ничуть не озадаченная этим заявлением. Нечто подобное она и подозревала. – Это не работа, – замотала хорошенькой головкой девчушка. – Это… как его… ну, когда все слушаются? – Значит, самый умный, – упорно не желала подсказывать ей гувернантка, глядя на жестко застывший профиль мага. – Ну да… – Больше ничего сказать Исмиль не успела. Крылет резко нырнул вверх, в оконце щита, и над ними засияло утренней синевой бескрайнее небо, опушенное розоватыми клочками тающих облаков. – Это солнце? – лишь через минуту выдавила малышка, которую Лита на всякий случай крепко прижимала к себе и успокаивающе гладила по голове и спинке. – Еще нет. Это только небо, – с наслаждением дыша полной грудью, мягко поправила Лита. – Солнце – оно как фонарик, видишь, там, вдали, светлая полоса? Это оно поднимается. Скоро мы его увидим. – А тот мех? – Это облака. Они бывают всякие – белые, розовые, темные. Иногда из них идет дождь, но тут он бывает редко… – поясняла Лита, укоризненно посматривая в спину застывшего статуей Грозвенда. Мог бы и помочь, ей ведь неизвестно, что положено говорить детям, ни разу в жизни не видевшим ни солнца, ни неба, ни облаков. Только тусклый свод купола. Однако маг все выше поднимал свой ковер, затем развернул его на север и наконец создал крышу. А потом все-таки оглянулся на дочь. – Поспи, Исми, на сегодня впечатлений достаточно, – нежно улыбнулся он малышке и легонько дунул. – Но… – успела возразить она и тотчас смолкла. Привалилась к Лите отяжелевшим тельцем и засопела мирно и ровно. – Что ты задумал? – Не выпуская ребенка из рук, ведунья требовательно смотрела на ее отца, невозмутимо ускорявшего свой чудо-ковер. – Я все объясню позже, Лита, – не оборачиваясь, сухо пообещал Грозвенд, но ее интуиция кричала раненой чайкой. – Нет. Сейчас. Мне почему-то кажется, что ты совершаешь большую ошибку. Возможно, я ошибаюсь… докажи. Мне вовсе не хочется позже всю жизнь думать, будто именно я стала причиной твоего решения. Неверного, скорее всего. Грозвенд размышлял минут пять, и это были очень долгие и тяжкие минуты. Лите даже начало казаться, что он никогда ей не ответит, и придется применить один из трюков, припасенных на самый крайний случай. Но маг все же сдался. – Ладно, – проскрежетал он наконец. – Через полчаса сядем у родника, его мало кто знает. Позавтракаем и поговорим. – Хорошо, – прикинув, что от родника не так уж далеко возвращаться, согласилась Лита, и страж вдруг невесело засмеялся: – Жаль, что Ланберс так рано тебя нашел и окольцевал. Я бы с ним поборолся. – Не говори глупостей! – возмутилась Чижик, не переносившая никаких шуток на эту тему. – Во-первых, это я его нашла, когда он даже не подозревал о моем существовании, а во-вторых, еще не окольцевал. Этот упрямец не пожелал надеть мне свой браслет. – Так, может, у меня есть еще шанс? – оглянувшись, озорно подмигнул Грозвенд. – Ни одного. И не шути больше так. Ланс для меня – единственный. И браслет он уже приготовил… Просто хочет устроить мне самый красивый праздник, и, боюсь, Эршель с ним заодно. – И они совершенно правы, принцесса, – уверенно подтвердил маг, но в его голосе звучала печаль. И усталость, застарелая и безнадежная. Больше до самого родника они не разговаривали, и Лита успела обдумать и оценить с десяток разных версий произошедшего, но не нашла ни одной, на которую маг должен был отреагировать подобным образом. Побегом, если она правильно поняла. И это вызывало у ведуньи особую тревогу. До сих пор все, сделанное стражем, имело логичное обоснование. А вот теперь его поступок терял это важнейшее для всех здравомыслящих людей качество, и потому становился особо опасным. Нет ничего страшнее людей, сошедших со светлой тропы разума, кроме тех, кто никогда по ней не ступал. Особенно если они обладают силой, магией или властью. – Шатер создавать не буду, посидишь в одеяле, – предупредил страж, опуская ковер на холодный песок, неподалеку от вылизанного ветрами плоского валуна. Пока ведунья набирала кружкой воду из прячущегося под бочком камня крошечного родничка, снова ускользавшего в песок, едва пробившись наружу, Венд устроил стоянку. Извлек из баула кучу одеял, уложил Исмиль, замотал потеплее и, кивком указав Лите на место рядом с дочерью, превратил крылет в потертый коврик. Потом ловко разжег на песке огнешар, подвесил над ним плоский серебряный чайник и разложил на салфетке еду, явно наспех прихваченную из буфета. Девушка упорно молчала, помня святое правило матери: сытый человек всегда добрее. Не проронила ни слова, когда ела и когда просто задумчиво пила пахнущий листьями ореха чай. – Зови меня просто Венд, – хмуро глянул на нее маг. – Я собираюсь изменить внешность. – Как скажешь, так и буду звать, – покладисто согласилась она, сделала пару глотков и, мрачно усмехнувшись, добавила: – Но буду очень благодарна, если объяснишь, за какую провинность лишаешь Исми матери и родного дома. – Затем и остановился, чтобы все рассказать спокойно, – вздохнул мужчина, отвернувшись к родничку. – И только потому, что на мне долг. Теперь я верю в провидение, оно привело в мой дом именно тебя, хотя сначала я решил, будто мне не повезло. – Венд! – поспешила остановить его ведунья. – Подожди, не торопись. Возможно, я и не хуже других ведуний, однако ничем не лучше… да это и не важно! Я ни в коей мере не желала, чтобы ты рассорился с Сень! – Знаю. Все я теперь знаю, это прежде горе глаза застило. Тебе ведь кажется, будто мы ровесники? Я и твой Ланберс? Ничего подобного. Мне почти семьдесят лет, и уже двадцать пять – как меня избрали старшим стражем. – По-вашему – королем. – Нет. Не так. Король правит своим народом, а я свой защищаю. – А теперь бросил. – Будешь огрызаться, наложу заклинание молчания. Что смеешься? Не сработает? Ну ладно, эксперименты делать не будем. Просто не стану ничего рассказывать. – Венд поджал губы и отвернулся с безразличным видом. – Прости… – тотчас повинилась Лита, – я не назло. Просто очень обидно, когда человек из-за твоих слов или поступков вдруг ломает сложившуюся жизнь. Но больше не скажу ни слова, обещаю. – Спасибо. Я тебя понимаю. И теперь верю. Так вот, мы женаты с Мальсеной больше двадцати лет. Двадцать четыре, если точно. Говорящие цифры, не так ли? Но раньше я считал иначе. Мы были с Уртизом друзьями и ухаживали за подружками. Вернее, они приходятся друг дружке кузинами. Мне тогда больше по душе была спокойная Таминья, а Уртизу очень нравилась Сень. Но внезапно он предложил свой браслет моей девушке, и они поженились. Я перестал с ними разговаривать и много лет старался не замечать. А Сень жалел, у нее был такой несчастный взгляд… Однажды мы случайно с ней разговорились, потом как-то незаметно стали встречаться, а через полгода я надел ей на руку свой браслет. И почти двадцать лет был уверен, что доживу с ней до глубокой старости. Характер у Сень, конечно, неровный, иногда она упряма, бывала и капризной, но стоило мне рассердиться всерьез – сразу начинала плакать и просить прощения. «Ну да, – едко фыркнула про себя Лита. – Проверяла запас терпения и прощупывала границы дозволенной наглости, преступать за которые чревато наказанием». – Не ухмыляйся, сам теперь понимаю, что меня приручали, как норовистого коня. Но первый серьезный скандал произошел пять лет назад, когда Сень обнаружила, что ждет ребенка. Она слабая магиня и доверяла свое лечение и все прочие заклинания мне. – И ты воспользовался доверием? – Не язви. Просто забыл, дела навалились… а она обвинила в обмане и коварстве. Ей хотелось пожить для себя еще лет пятьдесят. – А дети для кого, для соседей, что ли? – не выдержала Лита. – Извини. – Поэтому я не удивился, когда она не проявила особой любви к Исмиль. Но все обязанности выполняла, с помощью няни, разумеется. А как только ребенка стало можно оставлять на Ансет, и вовсе подобрела. Ну а когда дочка научилась ходить, говорить и мы начали возить ее в школу для малышни, Сень стала гордиться тем, какая Исми хорошенькая, сообразительная и послушная. Сама ее наряжала и сама возила. До тех пор, пока не произошел несчастный случай. С тех пор Исми нельзя приводить в школу, где дети хвастались первыми успехами и невольно причиняли ей боль. Венд помолчал, загасил огнешар и начал складывать в баул провизию и вещи. Но Лита упорно сидела на одеяле, приобняв подопечную, и ждала, когда он скажет главное. – Ночью, перенеся к тебе Исми, я положил в ее кроватку большую куклу, а рядом спрятал кота, усыпив, разумеется. Маги чувствуют живых существ и могут определить, спят они или нет. – Мы тоже, – кивнула Лита, никак не ожидавшая, что ловушка сработает. Ну просто глупость несусветная – идти туда, где один раз уже попался! – Он влез через окно… Только мы с Сень знали, что в том углу, где стоит кукольный замок, прежде было окно. Верхнюю часть закрыли панелями, а в нижней установили раму с небольшими оконцами. Когда сидишь внутри домика, их можно открывать, и это делает игру еще интереснее. И только нам двоим прежде было известно, что на всякий случай оставлена возможность открыть снаружи и всю раму. Именно через нее и влез днем Зарвел. – Его ведь наказали? – Да. Но как выяснилось, по ночам приходил вовсе не Зар. – Значит, Уртиз, – уверенно сказала Чижик, вмиг сложив два и два, разом возненавидев Мальсену. Но пока не решалась обвинить ее в самом страшном преступлении. – Он. Этот дурак любил ее все эти годы и ради нее сделал предложение Таминье. И она согласилась. Как выяснилось позже, Уртиз всегда нравился ей больше. А во мне было только одно привлекательное качество: мои заслуги перед Файханолем, за которые меня бессменно выбирали старшим стражем. Хотя это и ни в коей мере не равнозначно статусу короля, но все равно почетно. А Мальсена всегда была очень тщеславна.