– И хитра, – добавила Лита. – Не могу представить, как ей удалось уговорить Уртиза, он же умный человек? – Слезами, – скрипнул зубами Венд. – Якобы в отчаянии призналась ему, что не захочет жить, если я женюсь на Таминье. – И он сделал все, чтобы ты не женился, – поняла ведунья и удрученно вздохнула: иногда любовь напрочь отшибает людям разум, и кого в этом винить? – Но что тогда с Исми? Он напал на ребенка из ненависти? – Все не так просто, как тебе, возможно, кажется. Маги по натуре очень импульсивны, поэтому нас с детства учат держать свои чувства в руках. Чем мощнее маг, тем крепче у него сила воли, ведь каждый понимает, в какую катастрофу может вылиться даже обыденное раздражение чьим-то замечанием. И выливается – несдержанные маги долго не живут. Поэтому у нас правит стража. Мы не только следим за куполом и крепостью городских стен, но и усиливаем защиту домов. Чтобы чье-то нечаянное заклинание не обрушило крышу на его семью. Отчасти из-за этого наши домочадцы так немногочисленны. Вот в моем доме живут всего шестеро. Кухарка, домоправительница, мы с Сень и Исми да ученик. И это не самая маленькая семья. А Уртиз – хороший артефактор и целитель, и я всегда считал его образцом хладнокровия. Но, как он сам признался, однажды и на него накатило. Он в тот день был в школе, ставил им кухонный артефакт, а когда вышел на заднее крылечко, увидел Исмиль. Конечно, он ее знал и очень завидовал – их с Тамильей семья распалась через три года. Дочка раз за разом швыряла в стену вихри, и у нее получалось все лучше. Уртизу вдруг стало очень горько, подумалось, что если бы он не попался на шантаж и проявил твердость, это могла быть его дочь. От невыносимой боли и обиды у него потемнело в глазах, и Уртиз со всей силы швырнул в ту стену свой смерч. И в ту же секунду снова бросила вихрь Исми… Они встретились… – Глухой голос мага прервался, и несколько минут он молча глотал ледяную воду, стремясь справиться с вновь нахлынувшим горем. Но юная ведунья уже и сама все осознала, увидела мысленным взором так отчетливо, будто присутствовала там. Отчаянный взмах руки пронзенного неожиданной догадкой незнакомого мага, почти неосознанно желающего избавиться от рвущей сердце муки, дикий ужас, пронзивший его душу в момент, когда безумным ветром подхватило ни в чем не повинного ребенка… – В тот день я готов был все ему отдать за спасение Исми, все видели, как он выхватил ее из смерча, – горько усмехнулся Венд. – Благодарил так, что Уртиз сбежал… мне казалось, от скромности. И не жалею об этом. Будь он трусливее или бесчестнее – никто бы этого не узнал. Но он пришел к Мальсене и сам во всем признался. И она тут же в него вцепилась как клещ, пообещала все простить и ничего мне не говорить, если он придумает способ вернуть Исми способности. Бездарная дочь ей была не нужна. Не стало повода ходить в школу и на разные праздники для детей, нечем хвастаться, не для чего наряжаться. А чужое сочувствие и попытки помочь советами она просто ненавидит, не верит в их чистосердечность. Поэтому, пользуясь моим отсутствием, Уртиз ходил в наш дом по ночам как на службу, пытаясь разными артефактами и способами найти у Исми исчезнувший резерв. – Но ты мог бы выставить жену из дома или уйти сам и забрать Исмиль, – осторожно проговорила Лита, начиная понимать, насколько неприемлемо для него такое решение. Ведь дочка всегда будет его уязвимым местом. Чтобы вернуть на место строптивого мужа, Мальсена начнет умело играть именно на детской любви и наивности. Будет плакать и жаловаться, лгать и плести интриги, от которых больше всех будет страдать малышка. И, разумеется, от таких недетских переживаний окончательно потеряет уверенность в себе и уже никогда не сможет вернуть потерянный дар. – Я дал ей на сборы три месяца, – буркнул Венд. – Она может уйти к отцу, они живут вдвоем с мачехой, или попросить дом у города. Не такой большой, конечно, но такой же удобный. Ученика уже передал одному из опытных наставников. А стражей предупредил, чтобы скоро не ждали и выбрали нового командира. И за это решение должен благодарить тебя, вчера ты подсказала мне путь. – Когда? – безнадежно осведомилась Лита и покосилась на спящую малышку, еще не подозревающую, что ее судьба уже сделала крутой поворот. – Когда рассказывала про свое детство и говорила про мать и сестер. В твоих глазах светились истинное тепло и любовь, и это намного ценнее всего, что может иметь человек. Люди, которые его любят не за деньги или за положение, а просто за то, что он есть. Ты обещала познакомить меня со своей матерью, я уверен, что смогу быть ей полезен. – Это несомненно, – согласилась Лита и нехотя сообщила: – Но у Эршеля на нее личные планы. Они знакомы много лет и сделали много ошибок, но все мы надеемся, что в этот раз сумеют договориться. – Спасибо за откровенность, но я не в этом смысле. Бедность мне не грозит, я могу купить ведуньям несколько удобных домов или усадеб. И хотел бы поселиться неподалеку от одной из семей, чтобы Исми могла каждый день встречаться с детьми ведуний. Ей очень нужна эта наука – во всех случаях. – Хорошо, – поразмыслив, серьезно ответила ведунья. – Теперь мне понятно, что ты продумал все хладнокровно и мнения не изменишь. Тогда не будем тратить зря время, тем более меня уже ищут. – Я отправил два письма, – разворачивая крылет, сообщил Венд. – Одно – еще вечером, другое – утром. И назначил место встречи. Двадцать первое светозарня Айканир, королевский замок Дилли – Ваше высочество, к вам лорд Ланберс Нейленз! – Важная дама, выполнявшая обязанности секретаря, почтительно замерла на пороге кабинета. – Всех магистров всегда пропускать без доклада, – приказала Дилли, отодвигая план дворца. Именно ей Эршель доверил выбрать покои для прибывающей через день матери, и отказать отцу ведунья не могла. Слишком резко поменял он все свои прежние привычки и вкусы, яростно сражаясь за возможность вернуть хоть частицу того, что было им утеряно по недоразумению и незнанию. – Дилли! – Маг влетел в просторную комнату стремительным вихрем, одним движением кисти выставил за дверь опытного, но слишком церемонного секретаря и запер щитом дверь. – Пришло послание от Литы! – Где?! – вскочила с внушительного кресла ведунья. – Почему мне не сообщили? – А я что делаю? – резонно осведомился Ланс, кладя перед ней маленький листок, скрученный в тугую трубочку. – Это не ее почерк, – сразу определила Дилли, едва развернув послание. – И составляла не она. Но всему можно верить, Лита подтверждает. – Ты уверена? – Да, совершенно. Она свободна, никто ее не обижает, ни к чему не принуждает и есть возможность скоро вернуться. – Или я неграмотный, – удрученно пробормотал Ланс, забрав листок и вчитываясь в скупые, сухие фразы, – или ты меня успокаиваешь. – Ты же сыщик! – Я-то – да. А вот вы сидели ведь в деревне такими простыми селянками, пололи морковку, варили варенье – когда только все успевали?! Нет, я не сомневаюсь, верю, что ты говоришь правду, и тем обиднее, что сам оказался таким простаком. Ничего не смог у нее расспросить, ни о чем не условился… – Все ты еще сделаешь, – твердо пообещала ведунья. – Не кори себя. Когда вам было обо всем разговаривать? А сейчас, если хочешь, могу по дружбе подкинуть маленький намек. – Конечно, хочу, и сомнений быть не может! – пристально уставился на нее маг. – Тогда начинай заранее готовиться к ее возвращению, больше Лита не потерпит никаких отсрочек. – Спасибо, но ты опоздала. Я и сам теперь думаю так же. И король согласен. Поэтому все уже делается: шьется платье, обставляется замок, который Эршель намерен нам всучить, готовятся заранее самые необычайные блюда, и мы ставим их под сохраняющие колпаки. – И мне ничего не сказали! – возмутилась Дилли. – Тебе же все время некогда, у тебя даже на мужа времени не хватает, – пожал плечами Ланберс и пошутил: – Он тебя скоро совсем узнавать не будет. Леди Тровенг покосилась на шутника и гордо промолчала. Да, было такое. Вчера вечером, на первом балу, который король давал для своих верных подданных, опоздавший Гард не сразу смог ее узнать. Хотя и замешкался всего на несколько секунд, но внимательные жены советников и офицеров сразу это отметили. И замахали веерами, пряча усмешки, заиграли бровями и глазками, подавая друг дружке многозначительные сигналы. Зря обрадовались, Гард уже нашел любимую в окружении фрейлин и, шагнув к ней, восхищенно выдохнул: – Ваше высочество, вы сегодня так ослепительно красивы, что я на минуту разучился ходить, говорить и дышать! И всем сплетницам оставалось лишь заученно улыбаться и прятать завистливые взгляды. – А из какого города пришло послание? – заинтересовалась Дилли. – Откуда-то с побережья, с одного из маяков. На них установлены почтовые пирамидки. Но туда даже ехать бесполезно, по пирамидке никогда не поймешь, с какой стороны поступил пенальчик. Хитрый гад, знает, что Чижика будут искать. – Знает, что обязательно найдут, – поправила его Дилли. – Лита должна была его в этом убедить. Теперь нужно ждать другие письма, по ним мы ее и найдем. – Мечтаю, чтобы ты оказалась права, – тихо буркнул маг, покидая кабинет. Леди секретарь, расслышавшая эти слова, осуждающе поджала губы. Невесть откуда объявившаяся незаконная дочь неожиданно вернувшегося короля совершенно не умела вести себя так, как подобает истинным принцессам. Дилли отлично понимала, что думает о ней чопорная дама, но не обращала на это никакого внимания. Им хватало хлопот и без подобных пустяков. Как выяснилось, Эршель в своей добровольной ссылке времени даром не терял, не такой он человек, чтобы сесть у оконца и любоваться закатами. Тем более оттуда, издалека, не слыша льстивых шепотков и не видя заискивающих глаз, он на многое смотрел с другой точки зрения. Имея более чем достаточно времени, чтобы обдумать любую проблему со всех сторон, взвесить все преимущества и недостатки, король успел припомнить все случаи, когда принял решение, поверив доводам людей, позже ставших предателями. Все это его величество просеивал через призму времени и обстоятельств, строил в уме планы и писал указы. Конечно, временами накатывало отчаяние, особенно в те дни, когда приходило известие о предательстве еще одного лорда из тех сторонников Эршеля, кого он считал самыми надежными и неподкупными. Он рычал от злости на собственную слепоту, бил зеркала и вычеркивал красными чернилами имена предателей из планов на будущее. И когда вновь обрел власть, одним из первых указов снял всех присягнувших шуту с должностей и выселил из столицы в дальние имения. – Я с кровью выдирал их имена из своего сердца, – горько усмехнулся он, когда кто-то из преданных друзей попросил за одного из отступников. – И эта рана пока не зажила. Пусть скажут спасибо, что не отнял имений, родовых замков и не отправил в каменоломни, но в ближайшие полсотни лет вряд ли смогу видеть этих людей рядом. Дилли обвела на плане дворца кружочком выбранные покои, расположенные на первом этаже отведенного для королевской семьи крыла. Вздохнула с удовлетворением и придвинула ближе составленный писарями список мебели и вещей, которые могут понадобиться важной гостье с детьми. Но просмотреть успела только одну страницу. Вычеркнула дурацкие ширмы и кроватки-качалки, добавила ковров, мягких игрушек, валяных подушек и мячей. Воспитанникам Ясвены уже по году, и они не просто ходят, а весьма живо бегают, и в комнате для них важнее всего простор и отсутствие острых углов. Очередного посетителя леди секретарь объявить попросту не успела, он решительно ворвался в прихожую, рванул на себя дверь кабинета и крикнул: – Тебе сказали про письмо? – Только что Ланс прибегал. Я ему все объяснила. – Теперь объясни мне. – Проходи и садись, пока леди секретарь не потеряла сознание от ужаса. Ей кажется, что в форте «Скальный» тебя подменили на капитана пиратского брига. – Капитан брига никогда не смог бы перечислить всех ее поклонников, – входя в кабинет, пренебрежительно фыркнул Эршель, – а я могу. И резко захлопнул дверь. Но, сев напротив Дилли, первым делом спросил не про письмо. – Ты не слишком много работаешь? – Выбирать удобную комнату для матери – для меня не работа, а удовольствие, – мягко улыбнулась она. – Выбрала? – сразу заинтересовался Эршель, потянув к себе план. А рассмотрев отмеченные покои, откровенно огорчился: – А почему на первом этаже? Там комнаты для личных лекарей и секретарей. Для моих близких родственников – на втором. – Мы с Гардом сегодня же переберемся на первый, вот сюда, – стило Дилли показало на покои по соседству с отмеченными. – Малышам нужно много гулять, а таскать их по лестницам не так-то легко, даже нам. Они же не сидят на руках спокойно, как дрессированные собачки. – А слуги на что? – нахмурился король. – Ни одна ведунья не доверит своего малыша даже самым надежным нянькам и слугам, – тихо пояснила Дилли. – Тогда я тоже переезжаю вниз. Давно мечтал выпрыгивать из окна прямо в сад. – Из чьего? – невинно хлопнула ресницами ведунья. – Лучше бы, конечно, не из своего, – вздохнув, буркнул он. – Но мала ты еще, задавать отцу такие вопросы. Да и не прыгну я никогда в окно, если меня пустят в двери. А теперь объясняй про письмо. Откуда видно, что Лита не в подвале и письмо писали по ее согласию? И король положил перед дочерью уже знакомый ей листок.