Филиан прервал песню и заговорил. — Слушайте чутко, смотрите зорко, охраняйте бдительно! Новый белосвет готов явиться миру! Белосвет? Где-то в филианах книг Риата читала, что белосветы в старину жили в Укрывище, но сама она не видела ни одного. Может быть, этот огромный зверь и есть белосвет? Зверь посмотрел на Риату светящимися синими глазами и величаво тряхнул пышной гривой. Кажется, он слышит ее мысли, как Священный Туман, но откуда должен появиться новый белосвет? Зверь наклонил голову, обдавая Риату и теплый камень горячим дыханием. Круглый камень затрепетал, грязь осыпалась с него, и он стал серо-голубым. Дрожь камня становилась все сильнее, он качался и ворочался, а зверь прижался к нему черным кожаным носом и громко фыркнул. Риата приложила к камню ладонь — он был горячим, а по его поверхности бежала рябь, как по реке под ветром. Это из него должен явиться новый белосвет? Клубы белого тумана окутали Риату вместе с камнем, и она услышала чье-то едва слышное волнение. Священный Туман связал ее с мысленными токами того, кто был внутри, он сделал это так же, как с больными просителями! Снова ударил гром, брызги грязной воды полетели из провала. Белые крылья обхватили Риату вместе с живым камнем, и она, придерживая камень обеими руками, поплыла в волнах тумана под черным каменным сводом. Удар огромной лапы с когтями — и вот уже открылась дверь ее пещеры, взмах пышной белой гривы — и она проплыла по коридору в приемную. С камнем в руках она села на пол, и в белом свете зверя увидела, как далеко в конце коридора бьет в стену ее пещеры речная вода, и стена обрушивается в реку. Гром слышался все дальше, молний уже не было видно, и шум дождя начал утихать. В светящемся тумане, заполнившем коридор, проплыли обломки каменных стен, собираясь в плотный завал и перекрывая путь воде и ветру. Мокрая рубашка и грязные косы Риаты мгновенно высохли и очистились в теплом тумане, расплывшемся по приемной. Живой камень шевелился, чешуйки на нем дрожали, как будто собирались сдвинуться с места. На что-то это было похоже… Кажется, так дрожит яйцо ящерицы, когда из него вылупливается детеныш, и ящеричное яйцо тоже кожаное и чешуйчатое. Риата однажды видела такое, когда Священный Туман показывал ей филиан хлева с ящерицами. Так это яйцо, из которого сейчас вылупится белосвет! Но это же все равно, что роды, а женщины-роженицы, когда приходят в Укрывище, всегда ложатся на алтарь! Риата осторожно встала, подхватила шевелящееся яйцо и положила на ровный, как стол, черный алтарный камень. Что еще надо? Для больных мать сажает рядом светляков, чтобы все было хорошо видно, для рождения белосвета это тоже не помешает. Риата решительно захлопала в ладоши, из кухни выплыли два светящихся пушистых шара и уселись рядом с яйцом, будто охраняя его. Из тумана снова возник филиан человека со строгим лицом и снова зазвучал его красивый голос: — Все меняется на свете, Время не остановить, Нам придут на смену дети, Бесконечна жизни нить. Мы судьбу свою находим Или нас судьба найдет? Жизнь своим путем проходим, Только время нас ведет. В мир пришел новый белосвет! — наконец, торжественно произнес филиан и растворился в волнах тумана. У филиана пришел, а здесь? Риата осторожно провела по яйцу рукой. Шевелящиеся чешуйки сверкнули голубизной, трещины глубиной в палец пробежали по поверхности яйца, разошлись в стороны, и яркий белый свет ударил в глаза. Светляки в испуге взлетели под потолок. Голубые отблески, тихий треск раскрывающейся скорлупы, и вот что-то белое и теплое касается рук Риаты и ползет к ней на плечо, подняв покрытые белым нежным пухом маленькие крылья! Новорожденный белосвет! Те же ярко-голубые глаза, что у его огромного собрата, та же белая шерсть, но крылья коротенькие и слабые, нос розовый и зубов не видно. Значит, Священный Туман послал взрослого белосвета на помощь малышу и Риате! Откуда они оба взялись, ведь их не видели в Укрывище триста лет? Так сказала мать, и в учебниках написано то же самое. Может быть, большой белосвет не настоящий, а только филиан? Но чем бы он ни был, теперь его нет, и только Риата может защитить малыша, пришедшего в мир. Если бы у нее были силы стать человеком! Риата сняла маленького белосвета с плеча и посадила на алтарь, он неуклюже помахал крылышками, подергал розовым носом, будто собрался чихнуть, а потом открыл такой же розовый ротик и издал тихий писк. Может быть, ему холодно или он хочет есть? А что едят белосветы? И куда его теперь деть? Риата огляделась. В приемной она бывала каждый день, когда мать принимала просителей, но Ивита быстро загоняла ее под алтарь, не давая оглядеться. Можно, конечно, и сейчас спрятаться туда вместе с белосветом, но там темно, а он новорожденный. Нет, пусть пока никого нет, посидит за часами, а подстелить под него можно чешуйчатую скорлупу от яйца. Это даже не скорлупа, а шкурка, вроде толстой шкурки от плода, только покрытая чешуей. Подхватив шкурку, Риата заковыляла к часам, стоящим у стены приемной, как темная резная башня. Маленький белосвет зашлепал лапками вслед за ней. Риата разгладила блестящую шкурку на полу, малыш зевнул, свернулся на ней клубочком и заснул, как засыпают все новорожденные. На часах было без четверти четыре утра, мать и Ивита должны были приехать не раньше трех дня. Держась за темный деревянный бок часов, Риата устало опустилась рядом со спящим белосветом. Даже если мать с Ивитой приедут раньше, семь бед — один ответ. Пороть ее все равно будут, так какая разница, за что? Маленький белосвет мирно сопел на шкурке от яйца, Риата положила на руку на гладкие чешуйки. Интересно, что делали белосветы в храмах раньше? Мать никогда не говорила об этом. Может быть, где-то в приемной есть книги? Она никогда не задумывалась о том, что в Укрывище нет книг, а ведь их действительно не было. Все, что она читала, создавал для нее в виде филианов Священный Туман. Неужели в старинном храме, где жили и учились Сочетатели, не осталось книг, кроме букваря и прописей Ивиты? Хорошо бы прочесть что-нибудь о белосветах, но Священный Туман, наверное, отдыхает, и его не надо беспокоить. Но ведь где-то в Укрывище она видела белосветов, только не настоящих, а вырезанных из дерева. Кажется, на воротах! Риата подняла голову. Высокие створки, в которые мог бы проехать всадник верхом на ящере или войти дракон во весь рост, не открывались, наверное, со времен князя Ордона Безрассудного. Медные петли и засовы позеленели от старости, золоченая резьба потрескалась и наполовину осыпалась, разобрать, что именно она изображает, было почти невозможно. Вот вроде бы люди в длинных оплечьях, вот, кажется, воин верхом на ящере, а вот и белосвет с раскинутыми крыльями и развевающейся гривой. Рядом с ним часть резьбы откололась, но на другой створке в таком же месте рядом с белосветом стоит человек в оплечье, наверное, Сочетатель. Что делали в Укрывище вместе белосветы и Сочетатели? И что они с чем сочетали? Риата не успела подумать об этом. За воротами раздались голоса, загремел засов и послышался рев ящера. Но если мать с Ивитой купили ящера, может быть, они Риату даже пороть не будут? Глава вторая. Воспитание Быстрые шаги, легкое дыхание, пахнущее солеными горскими корешками — и вот сестра стоит перед Риатой с ящерной плетью в руке, гордая и прекрасная, как может быть прекрасен настоящий человек, презирающий уродов. Удар плети обжег плечо Риаты, и она тяжело поднялась на ноги. Ну да, она не человек, но почему ее непременно надо бить? Маленький белосвет проснулся и сел на чешуйчатой шкурке, удивленно глядя на Ивиту. Опять плетью по шее, а теперь еще и по руке! Ящерам хорошо, у них чешуя… Риата вжалась в деревянный бок часов. — Вот тупая! Ее бьешь, а она будто не чувствует! Риата не тупая, но плакать она не собирается, пусть Ивита хотя бы этого удовольствия не получит! — Смотри, не убей ее, доченька! — круглое лицо матери с маленьким острым носом показалось из-за плеча сестры. — Сегодня просителей много будет, мне она под алтарем нужна! Маленький белосвет с писком подбежал к ногам Ивиты и сделал лужу, махая пушистыми белыми крылышками. Легкая струйка тумана завилась вокруг малыша, быстро убирая за ним беспорядок. Может быть, сестра не заметила? — Ты еще гадить здесь будешь, тварь? Удар плети, тонкий писк и красный след на белом пуху… Бить белосвета? Риата бросилась вперед, подставляя под удары руки и плечи. Туман Священный, помоги! — А ну, прекратить! — загремел в приемной страшный голос, и сноп огня рванулся навстречу Ивите. Белосвет с писком прижался к ногам Риаты. Она оглянулась: дракон-воин, ростом под потолок, раскрашенный черными узорами по рыжей чешуе, распахнув крылья и дыша огнем, шел на Ивиту. Запахло горелым, край оплечья на ней задымился. — Брось плеть! — загремел дракон. — Ты не настоящий, ты филиан! — выкрикнула Ивита, замахиваясь на дракона плетью. — Исчезни! Дракон-филиан грозно дыхнул, и поток самого настоящего огня устремился на воительницу, а ее плеть задымилась. Неужели Священный Туман хочет сжечь Ивиту драконовским огнем? Но она же человек, может быть, не надо сжигать? Мать выбежала на середину приемной, подняла руки к дракону и захлебываясь, затараторила молитву. — День приходит и уходит, После полдника закат, Холода к печи приводят, Годы чисто улетят… Это была песня сегодняшнего филиана, похожая на нее не больше, чем разбитый горшок на целый. Разумные слова заменены глупыми, как будто песню давно забыли, а потом присочинили, что смогли. Неудивительно, что Туман не слушает мать, и дракон снова бьет огнем! Ивита нырнула за алтарь, испуганные светляки взлетели на крышку часов, мать присела за спинку кресла. Священный Туман, может быть, уже хватит? Мы судьбу свою находим Или нас судьба найдет? Жизнь своим путем проходим, Только время нас ведет. Песня, спетая в мыслях, подействовала сразу, и дракон расплылся в волнах белого тумана. Риата без сил опустилась на пол, обхватив руками избитые плечи. Под пальцами было горячо и мокро, от левого рукава рубашки остались одни дыры, и заращивать прорехи не было сил. Белосвет устроился рядом с ней, зализывая то свою рану, то разбитое плечо Риаты теплым, мокрым языком. Мать наклонилась к белосвету и в испуге схватилась за голову. — Ой, Ивиточка, ой, доченька, что же ты натворила! Ты же Священный Туман обидела! Туман благословил нас белосветом, а ты его плеткой! — Да ладно, подумаешь! Пусть скотина знает, кто здесь хозяйка! Мать облегченно засмеялась, глядя на Ивиту. Риата встала на четвереньки и поползла под черный плоский камень, положенный на восемь других наподобие крышки стола. Белосвет, обогнав ее, устроился в пыльной глубине между камнями, осветив темное пространство под алтарем. Чего здесь только здесь нет, оказывается! И обрывки листьев сонника с выцветшими от времени буквами, и позеленевшая медная чашка, и осколки разбитого горшка! 1. Ивита, доченька, что же тут было такое? Половину горы в реку снесло, клетки нет, дурища пропала! Туман Священный, как же теперь мы жить-то будем? — громко причитая, мать молитвенно подняла руки над головой. 2. Да ладно тебе, мам, там завал все дыры перекрыл, воды нет, жить можно! — Ивита, стуча высокими каблуками сапог, вошла в коридор. 3. Ну, слава тебе, Туман Священный! Уберег нас, не дал Укрывищу погибнуть! — продолжала благодарить мать. — Вот бы дуру нашу еще найти, как бы по такой погоде не пропала куда! 4. Сдохнет — туда ей и дорога, нам-то что! — отозвалась Ивита, оглядываясь. 5. Мы же не звери, доченька, а убогой-то и сгинуть недолго … 6. Да ладно, мам, вот она, за часами, расселась, как сальник на дерьме! 7. Пошла отсюда, Ата! Быстро под алтарь, сейчас люди придут! 8. А это что такое? Пошел вон! Мам, она светляка нового притащила! 9. Какая же ты у меня храбрая, доченька, вот что значит кровь княжеская! Но белосвета больше не бей, он нам как благословение дан! Если уж так хочешь кровь потешить — на охоту съезди, зверья набей, но только не сегодня! Наводнение только что прошло, просителей сегодня много будет: и утопленника в чувство привести, и руки-ноги ломаные заживить — все к нам пойдут! А ты, Риата, быстро под алтарь, вдруг прямо сейчас кто придет! И косы расплети, а то наплела тут без моего присмотра! 10. И грязь свою забери! Чешуйчатая шкурка от яйца влетела под алтарь к прочему мусору. Что с ней делать? Риата протерла чешуйки рукавом рубашки, и они сверкнули голубым огнем, как браслет матери. Раньше камней в этом браслете было больше, во времена детства Риаты это было широкое ожерелье, а теперь голубых камешков, так похожих на чешуйки яйца, и на браслет едва хватает. Так, может быть, Риата не бросит шкурку под алтарем, а сделает из нее такое ожерелье? Если растянуть в середине и слегка разорвать снизу получится даже не ожерелье, а маленькое блестящее оплечье. Но если Ивита с матерью увидят такую красоту, они его тотчас отберут! Значит, носить его надо под рубашкой, но от прикосновения чешуек так болит плечо! А что если попросить Священный Туман помочь ей, Риате? Туман всегда слышит ее мысли, разве он откажется вылечить ее? Только сначала надо найти у себя слабые места, как она ищет у всякого больного. Где они? Вот здесь, на шее, куда попала плеть, покалывание в пальцах сильнее всего, и еще два места на плече, куда ударил наконечник… Как пел человек-филиан? День приходит и уходит, Полдню вслед идет закат… Клочок светящегося тумана влетел под алтарь, обвился вокруг плеча и шеи Риаты, обрел плотность и в точности повторил живое тело. Кажется, филиан готов, и уже разогрелся…. — Мам, гляди, этот зверь светится, да еще туман туда лезет! — раздался сверху голос Ивиты. — Убрать надо! Тепло филиана ослабевало, по коже пробежал холодок, и двойник Риаты начал отделяться от нее. Зачем Туман сделал ее полного двойника, ведь раны были небольшие, и хватило бы только филиана плеча… Но Священному Туману виднее, пусть делает, как хочет. Филиан отделился полностью, и Риату охватила дрожь. Ну, это не страшно, при отделении у всех так бывает, но зачем Туман выпустил филиана из-под алтаря? Бесформенное существо в серой рубахе до пола, тяжело переваливаясь, поплелось по приемной. Распущенные рыжие волосы висят до колен, оплывшее лицо с тройным подбородком трясется… Неужели она так выглядит? — Опять уродина вылезла, сейчас люди придут, а у нас такое! — проворчала Ивита. — Сейчас она у меня получит! — Успокойся, доченька, вот кровь-то у тебя какая горячая! — отозвалась мать. — Это филиан, создание Тумана, разве можно его бить?