— Вот, видишь? Жили мы спокойно, ничего не знали, а теперь этот самозванец Дарион бегает всюду, и мыследей он, и повелитель вещей, и скалы с горы кидает, и теперь получается, что Громовая гора это не просто гора, а место исхода… — Место исхода? А кто там изошел? Ленорк Четвертый в сердцах стукнул по стене каблуком. — Тьма преисподняя знает, кто! Змея! Правен вспомнил городские слухи, прошедшие на прошлой осьмице. — Синий змей с крыльями? — Даже в Альване уже знают! Этот самозванец теперь на нем везде летает, ополчение по крепости на учениях гоняет, на опознании Лидоры Пилейской всех мыслеслушателей принимал, а я будто уже и не князь! — Ну, так ты сам все это и делай! Ты тоже и мыследей, и повелитель вещей, и указом все это разрешил! Можно же как-то договориться, кто из вас что делать будет? Ленорк Четвертый посмотрел так, будто Правен был ногочервем или листоедом. — Князь ни с кем договариваться не должен, он только всем распоряжается, это закон! А для всего остального есть обученные люди! А этот самозванец всюду лезет и надоел хуже гвоздя в сапоге! Если бы меня поддержали и я бы смог от него избавиться… Но что я мог предложить за поддержку и за то, чтобы избавили? Только волосы Лидоры у меня были, и вот чем все кончилось! Волосы — это веление крови, а веление крови — это борьба за трон Пилея. А если так, то гнить князю в подвале до скончания веков, и Правену заодно, недаром княгиня Зия так расспрашивала его об Укрывище! И сбежать отсюда почти невозможно, бабушка пять лет назад такие замки всюду сделала для княгини, что ни один вор и ни один беглец не откроет. А если дать знать на волю кому-нибудь? Родственникам или друзьям, ученому брату Нирану, к примеру? У каждого свое умение и свой дар, и хотя Правен своего настоящего дара так и не нашел, но кое-что и он умеет. — Слушай, князь Ленорк! У тебя сонник есть? Князь пошарил в карманах грязного бархатного кафтана и вытащил тонкий платочек, вышитый желтыми и красными цветами. — Вот вместо сонника! А чем писать? — он сразу сообразил, что к чему. — Вон, кажется, глиной щель замазана, можно поплевать и развести вроде чернил, а писать буду пальцем. Он разложил свой платок на полу, принялся плевать на палец, мазать его в глине и выводить буквы, а Правен занялся главным делом. — Тебя как зовут? — поинтересовался князь Ленорк. — Правен из Альваны. — Так и запишем, — князь Ленорк вывел еще пару строк. — А как передадим письмо? — Сейчас узнаю… Правен посмотрел в окошко под потолком. Ни стекла, ни семикрылового крыла, путь свободен, теперь надо найти, кто понесет письмо. Правен посвистел три раза — сначала губами, потом в три пальца, а потом изобразил свистом напев известной песни. Есть прекраснейшие страны, Но в какую ни придешь, Краше города Альваны Ничего ты не найдешь… Для верности он еще пару раз спел песню со словами, и вот большой шар розового пуха, размером с его голову, плавно подлетел к решетке, подгребая крыльями. Только бы им повезло, и это был Таффи! Только он знает, куда надо лететь! — Как это ты светляка свистом приманил? — удивился князь Ленорк, отрываясь от письма на платке. — Я укротитель, я всех учу — и ящеров, и многоногов, и светляков. Княгине Зии нравится, когда светляки носят письма, так я их научил в службу гонцов, что на соседней улице, письма относить. Там уже моих светляков знают, и гонцам сразу их письма передают. Розовый светляк вытянул пушистое туловище в длинную колбаску, протиснулся между прутьями и слетел на плечо Правену. Отлично, умница, Таффи! Правен почесал ему спинку, и Таффи счастливо закрутил коротким хвостиком. — Давай письмо, ты там что написал? Князь Ленорк растянул платок перед лицом Правена и прочел для верности вслух. «Князь Ленорк Четвертый и Правен из Альваны в подвале дворца в Альване передайте Князю-под-горой Дариону» — Так ты же говорил, он самозванец! — удивился Правен. — Больше некому, а самозванец всегда что-нибудь придумает! — объяснил князь Ленорк Четвертый. — А если не захочет? — Если не узнает, то тем более не захочет, — философски заметил князь Ленорк. — Только куда полетит твой светляк? Как он узнает, куда и к кому? — Он полетит к бабушкиному другу, старому ученому брату Нирану. Его дом на соседней улице, а Таффи раньше жил у него. Я не хотел ученого брата в это дело втягивать, он старый совсем, но придется. Светляк дальше городской стены не улетит, а ученый брат Ниран придумает, как передать письмо твоему родственнику и вытащить нас отсюда. Они обвязали светляка платком поперек живота, и он завис над головой Правена. — Таффи, домой! К дяде Нирану, Таффи! Домой! — скомандовал Правен, и Таффи выскользнул в окно. Судя по всему, полетел он именно туда, куда надо. Князь Ленорк уполз к себе, тщательно заделав за собой дыру. Теперь оставалось только ждать. Глава двадцать четвертая. Что предназначила судьба Ученый брат Фаериан сидел у открытой в лес двери старой комнаты, где еще недавно Риата гляделась в сковородку вместо зеркала. Риата стояла рядом. Как же странно бывает на свете! Фаер успел рассказать ей всю жизнь Фаериана Странника, а она только теперь увидела старого Сочетателя перед собой. Он был такой же, как в филианах — сгорбленная спина, морщинистое лицо с длинным носом, голубые глаза, редкая борода. Над головой шумели и качались черно-синие деревья, из земли поднимались синие травы. Ати бегал между кустами сонника и одолеи, вынюхивая молодые подкоренья. Риата заглаживала рану на руке, и она заживала на глазах даже без филиана. — Хорошо, что я успел тебя найти, — говорил Сочетатель, шаря рукой в своей прочной кожаной сумке. — Ты уже многое знаешь от Фаера, он молодец, хотя и начал тебя учить раньше времени. Он многое передал тебе, но именно этого у него нет, как нет ни у кого в мире. Это труд великого Сочетателя Наставника Ларимиона, последний сохранившийся список. Ученый брат Фаериан достал маленькую толстую книжку в потертом кожаном переплете и вложил ее в руки Риате. Она в недоумении смотрела на темную обложку с непонятными буквами. Что тут написано? Буквы похожи на обычные, но с какими-то завитками, и прочитать невозможно! — Вполне возможно, если знать финнибиан! — старый целитель похлопал ее по руке. — А как ты узнал, что я думала, ученый брат? — Я мыслеслушатель, а ты случайно дотронулась до меня, когда брала книгу. Видишь ли, Наставник Ларимион, как все большие ученые, писал на финнибиане, — продолжал ученый брат Фаериан. — Это старый язык мыследеев, на котором теперь никто не говорит, зато часто пишут научные труды. Здесь все, что ты должна знать о белосветах и работе вместе с ними, эта книга тебе на всю жизнь. Риата отошла подальше от старого мыслеслушателя, Ати подбежал и сел рядом ,положив пушистый хвост на ноги Риаты и вытянув лапы к ногам старого Сочетателя. Но почему ученый брат Фаериан не отдал книгу Риате раньше? — Потому же, почему Фаер не должен был начинать тебя учить раньше времени. — ответил старик вслух. Как он опять услышал мысли, может, через Ати? — Он и так начал намного раньше, и это было очень опасно, хотя должен признать, его учение пошло тебе впрок. — Почему опасно? — не поняла Риата. — Потому что у Гвирины был остаток каменного оплечья Ниталы, которое она украла в ночь твоего рождения, и ее собственная мыслесила внушателя. Пока не родился Ати, и у тебя не появилось каменное оплечье, ты не могла защититься от внушения и отдавала в ее руки все, что у нее хватало воображения потребовать. Страшно представить, что она устроила бы, получив власть над знаниями из этой книги, образованным белосветом в поре тумана и даровитой Сочетательницей, которая не могла покинуть Укрывище! Впрочем, ей всегда хватало ума бояться твоего отца, воеводы Гошара, и в некотором роде это было очень хорошо. — Какой он отец, он даже прикоснуться ко мне брезговал! — голос Риаты дрогнул от обиды. — И все-таки родство в карман не спрячешь. Оно и в велении крови, и в способностях, которые передаются из поколения в поколение, и в этих твоих рыжих кудрях. Таким же решительным, рыжим и толковым был сын Ниталы от пилейца-насильника. — Он родился Сочетателем, как надеялась Нитала? — Нет. Когда он повзрослел, его отдали на военную службу в Град-Пилей, через десять лет он стал главным воеводой княжества, с тех пор так и пошло в семье. Старший сын — воин, второй — хозяин поместья, а остальные — как хотят. Таланта Сочетания за все триста лет не оказалось ни у кого, но когда в Укрывище пришла Лидора Пилейская, Нитала сразу поняла по мысленным токам, что это дитя имеет дар Сочетателя. Потому она и не согласилась избавить Лидору от ребенка. Рана, которую нанесла ей в тот день Лидора, не прошла даром, даже Фаер смог только поддерживать силы Ниталы, чтобы она смогла дождаться тебя. Она очень хотела дожить до твоего рождения… — А что делал мой отец, то есть воевода Гошар, чтобы мать, то есть Гвирина, его боялась? — Все, что делал всегда — у него здесь был целый отряд лазутчиков, разведчиков, доносчиков и прочих осведомителей. Они следили за каждым движением вокруг Укрывища, даже я иной раз не мог от них скрыться, хотя знаю на горе каждый камень. Прости, я не смог тебя вылечить, даже вместе с Фаером, я просто не знал, как. А больше никто не пытался, ведь Гошару ты была нужна больная, а Гвирине вовсе не нужна. — А зачем ему все это было нужно? — Чтобы держать в руках Лидору и пробиться к трону. А Гвирина хотела держать в руках его и Укрывище — поверишь ли, она так и не поняла за всю жизнь, что белосвет это и есть Священный Туман! Хотя, конечно, Фаер умело скрывался, а потом скрывал ваши уроки. Мы с ним решили присматривать за тобой здесь, пока ты не повзрослеешь, а Гвирина не истратит остатки оплечья — Фаер никогда не помогал ей по своей воле, только под внушением или когда просила ты. Знал бы Сочетатель Фаериан, как ей далось это взросление! — Мне оставалось только присматривать за вами, иногда я по полмесяца жил в этой комнате. Прости, что редко бывал здесь, но все же я никогда не терял из виду ни тебя, ни Укрывище, ни семью Ниталы. — А кем я прихожусь Сочетательнице Нитале? — Правнучкой в двенадцатом поколении, а может, в четырнадцатом, за триста лет я уже сбился со счета. Что-то еще Риата не спросила у старого Сочетателя… — Ученый брат Фаериан, как мне узнать, кто вырастет из Ати — белосвет или белосветица? — У белосветов нельзя ни определить пол при рождении, ни повлиять на него. Кто вырастет из Ати, тот и вырастет. Фаер оказался мужского пола, как ни огорчало это Ниталу. Хотя, даже если бы он обрел женский пол, где она нашла бы белосвета в пару этой белосветице? Разве что в яйце, да и то результат стал бы ясен только через тридцать лет…. Но она очень хотела белосветицу, потому что не терпела мужчин вообще. А я всегда любил и не забывал Ниталу, все эти триста лет… Ну да, после всего, что случилось с Ниталой, у нее никогда не было любимого. А у Риаты есть, но он не только не любит ее, а посмотреть в ее сторону брезгует! Даже ее стихи не помогли, он решил, что это Ивита ему написала! А Ивита с Гвириной как этому радовались! Ученый брат Фаериан посмотрел на нее с сочувствием. Как он слышит ее мысли, когда она стоит в стороне? Определенно, Ати не случайно лежит у них обоих на ногах! — Украсть созданье может вор, И будет скрыт его позор.