Пещерник махнул крылом, отбросив Ивиту к алтарю, и снова растекся мерцающим белым туманом. Мать бросилась к ней, по пути подобрав с пола последний золотой. — Ивита, доченька, да как же ты против Тумана пошла? Вот что значит кровь княжеская, благородная! Туман Священный сам его защищал, филианы посылал, а ты в один миг филиана зарубила! — Я настоящего зарубила, а не филиана, Туману от этого не жарко и не холодно! Ивита выдернула из убитого филиана меч и вытерла об его же одежду. — Доченька, его схоронить надо, не звери же мы, в самом деле! — В реку с обрыва скину, через час голяки даже пуговиц не оставят! Голяки! Риата поежилась под алтарем, вспомнив, как в детстве однажды увидела их с площадки перед входом в Укрывище. Огромные существа, похожие на толстых змей длиной в два человеческих роста, жили в реке, и каждое из них было способно съесть мертвое тело меньше, чем за полчаса. Ивита ткнула носком сапога бесчувственно лежащего летуна, сросшегося со своим филианом. — И этого бы туда же, он мог увидеть! Риата замерла. А ведь дело может дойти и до нее! — Что ты, Ивиточка, что ты! Мы же не звери! Ты уж покойника неси скорее, да кровь затри, а с крылатым не торопись — хоть и не человек, а государев слуга, ждут его. И сумку с письмами надо посмотреть! Мать наклонилась над лежащим летуном, а Ивита схватила за ноги безголовое тело филиана и потащила к калитке. — Осторожней, дочка, нет ли там кого у входа? Ноги мертвого филиана со стуком ударились о пол, Ивита выглянула в калитку. — Да нет никого, и не надо! Я сегодня столько денег достала, что ты и за месяц туманом своим не заработаешь! Ивита выкинула отрубленную голову в калитку, перетащила тело через порог, и все стихло. Волны тумана втянули в себя кровь с пола приемной и снова поднялись под потолок. Глава четвертая. Письмо Ноги матери в вышитых мягких туфлях шагнули к алтарю и остановились. — Ну, где же пряжка, Туман ее удави! А, вот она! — пробормотала мать. Риата осторожно переползла к щели, которая была ближе к креслу. Маленький белосвет мирно продолжал спать в углу под алтарем. Хорошо, что он не видел убийства! А что мать будет делать с чужими письмами? Вот она села в кресло с открытой сумкой в руках. На пряжке сумки был виден пилейский герб — грозный хозяин скал с поднятыми крыльями, открытым клювом и ящерицей в когтях — а под ним какая-то надпись. — Служба гонцов княжества Пилея и Кортола, — по слогам прочитала мать. Как Риата раньше не замечала, что мать, хоть и учит Ивиту писать, сама не особенно грамотна? — Стало быть, и впрямь гонец, слуга княжеский. Мать пошарила в сумке, достала синюю тетрадь, перелистала, потом вытащила свиток из дорогого белого сонника с золоченым шнуром. — Вот жалость-то какая, тетрадка пустая, и письмо всего одно, может, в нем и нет ничего интересного. Как бы его развязать? Ивита, стуча сапогами, вбежала в калитку и подскочила к матери. — Еще чего! — Ивита развернула свиток и начала разбирать написанное, шевеля губами и водя по строчкам пальцем. Прочитав две или три строчки, она сунула свиток матери. — На, если тебе торгаши интересны! Мать долго разбирала строчки, водя по ним пальцем и шевеля губами. Дойдя до середины, она вздрогнула, побледнела, а потом покраснела так, что это было видно даже в неярком свете тумана. — Слушай! — мать развернула свиток во всю длину и принялась читать с самого начала, то и дело запинаясь. — Купеческой дочери Стине-от-Каменных-стен из Альваны от купца Сеандра из Град-Пилея привет с пожеланием здравствовать. Просимые тобой выделанные горюньи меха запоздают на две осьмицы, в виду военных действий, однако к середине месяца Дракона непременно будут доставлены. Зная твой интерес к делам государевым, опишу тебе, уважаемая Стина, дела последние. Две осьмицы назад, в Дедов день, княгиня Лидора Пилейская явилась в Нагорный Рошаель. Целью ее было объявлено поздравление князя Ленорка Четвертого, но вместо этого княгиня начала военные действия, в которых не преуспела и погибла в горах. Наследником княгини стал ее тайный муж, воевода Гошар, но на престоле Град-Пилея он пробыл всего три дня, после чего погиб в бою за рудодельское Подгорье. Теперь пилейский престол свободен, поскольку при жизни Лидора и Гошар истребили всю близкую родню. Теперь для опознания ее останков и поиска наследников по велению крови, вызваны известные мыслеслушатели, в том числе известный Фаериан Странник. Не знаю, как такое скажется на торговых делах, но уверен, что все это не к добру. С почтением, Сеандр из Град-Пилея, месяца Воительницы девятнадцатого дня. За что воевода Гошар платил матери? Должно быть, Ивита его незаконная дочь, вот он и давал деньги на ее содержание, недаром же мать все время говорит про ее благородную кровь! Она точно дочь воеводы — чуть что, сразу за плеть или за меч. Мать вскочила с кресла и зашуршала свитком на алтаре. Что же она так громко, малыша разбудит! Риата и так знает, что просить Священный Туман должна именно она, потому что других он не станет слушать. Почему ей раньше не приходило в голову, что именно она находит слабые места больных и помогает Священному Туману лечить? Почему она не видела, что мать никого не лечит, а только собирает деньги? Сейчас Туман еще не отделил филиана от настоящего летуна и, как обычно, ждет, что Риата проверит выздоравливающего и даст ему знать, что отделать филиан можно. Кажется, слабых мест у летуна больше нет, во всяком случае, через волны тумана они не чувствуются, значит, пора отделять. Какой знак будет лучше? Старинная песня или просьба отделить, изложенная стихами? Наверное, все-таки просьба. Крылья в небо пусть вернутся, Вновь пусть очи распахнутся, Пусть вернется в тело сила, 1. Дай сюда! — Она разрезала золоченый шнурок мечом. 2. Доченька, а ты срастить-то шнурок сможешь? 3. Ивита, доченька, радость-то какая, дождались мы! Слышишь? Дождались, пришло наше время! 4. Да чего дождались-то, мам? 5. Ну и что? 6. Как что, доченька? — мать подпрыгнула в кресле. — Гошар умер! Вот почему он не приехал! 7. А кто такой Гошар? Зачем ему к нам ездить? — Ивита по-прежнему не понимала. 8. Ах, ты не знаешь, я же всегда тебе снотворное давала, когда он приезжал! А приезжал он, чтобы денег дать! 9. За что? 10. А за то, чтобы теперь мы с тобой получили свое по праву! 11. А теперь, Ивиточка, все надо скрыть! Гонец уже вылечился, только осталось отделить его от филиана, а Туман Священный нам поможет и веревочку срастить, и внушить, чтобы крылатый ничего не вспомнил. Никто еще ничего не знает, а мы теперь будем большие хозяева! 12. Да чему хозяева-то? 13. Да ты у меня, доченька, всему хозяйка, на что взглянешь! Как по ярмарке пройдешь, так у парней головы разом вслед тебе поворачиваются! А как мы с тобой получим свое, так и князья родовитые шеи свернут! Скорее отделять филиана! Эй, Риата, Риата! Чтобы в небо возносила! Простые строчки дошли до Священного Тумана мгновенно. Белые клубы поплыли по приемной, заслонили от Риаты летуна и его филиана, и от них, как всегда, потянуло холодом. Теперь филиан будет отделяться и таять в тумане еще не меньше часа, раненый летун будет спать, но за ним надо внимательно следить, при отделении бывают всякие неожиданности. — Ивиточка, давай шнурок-то срастим, тащи дуру из-под алтаря, пусть делом займется, пока они отделяются! Сейчас Ивита напугает белосвета или, хуже того, он не испугается, а снова порвет ей штаны. Нет, лучше Риата выйдет сама. Она распрямила затекшие от неподвижности ноги, перевернулась и выползла на коленях из-под черного камня. А теперь встать. Риата вцепилась в алтарный камень обеими руками и, покачиваясь, поднялась на ноги. Где там этот шнурок? Мать уже вставала с кресла, держа кожаную сумку гонца и белый свиток, с которого свисал разрезанный золотой шнурок. — Я к себе пойду, пока ты тут с уродиной возишься, сил нет вонь ее нюхать! — проворчала Ивита и быстро простучала каблуками к своей комнате. Никакой вони от Риаты никогда не было и теперь нет, а вот у Ивиты есть явное желание уйти под любым предлогом. Что она хочет сделать? — На, сращивай! — мать бросила на алтарь сумку и свиток, но не попала, и свиток покатился на пол прямо туда, где лежал летун по имени Торик и сросшийся с ним филиан. Риата с трудом наклонилась, непослушными пальцами подняла свиток и рассмотрела шнурок. Хороший, свежий ростовик должен срастись быстро, по сравнению с пробитыми легкими и сломанными ребрами это пустяк. Радость сменится печалью, Но и горе вновь уйдет. За горами будут дали, За падением полет. Неуклюжие, распухшие руки начали скручивать свиток, но легкая белая струйка сгустилась вокруг него рядом с ее пальцами и закрутилась вихрем, плотно закручивая сонник и подхватывая шнур. Риата прижала разрезанные концы шнура пальцами, струйка тумана завилась вокруг шнура, а потом вытянулась рядом, оставив в руках Риаты свиток с красиво завязанным и совершенно целым шнуром! Риата положила его на алтарный камень, а туманная струйка скользнула в белые волны, поднимающиеся над летуном и его филианом. Наконец, все холодные волны всплыли к черному потолку и повисли там, мягко светя вниз, а на полу остался пришедший в себя летун Торик. — Где я, кто здесь? Почему так холодно? — проговорил он, удивленно глядя на Риату. — А ну, пошла под алтарь, нечего тут болтаться! Не видишь, что ли, больной в себя пришел! — прикрикнула мать, отталкивая ее. Риата не удержалась на ногах и упала, а свиток покатился прямо под алтарь и через мгновение показался снова вместе с Ати, который держал его в зубах. Летун сел и захлопал одновременно глазами и крыльями. — Кто вы такие? Как я сюда попал? — заговорил он, глядя то на Риату, то на белосвета. — Я же над горами летел, а там гроза, я на скалу налетел… — А ну, тихо! Сейчас закрою тебе память, чтобы не спрашивал глупостей! Мать наклонилась над летуном, схватила его одной рукой за крыло, а другой прижала к его лбу голубой браслет, когда-то бывший каменным оплечьем. От браслета потянулся белый дымок, и несколько камешков растаяли один за другим, оставив на нитке не больше десятка голубых искр. Летун по-прежнему с любопытством разглядывал Риату и белосвета. Если он будет так смотреть, он их на полжизни запомнит и наверняка расскажет кому-нибудь. Потом слух о странной целительнице и ее звере дойдет до просителей, они начнут задавать вопросы, и тогда мать ее не то что в клетке, а в норе без окон запрет! А что она сделает с белосветом? Нет, надо обязательно закрыть летуну память, но по-настоящему! Может быть, и Священный Туман поможет? Риата забрала у малыша письмо и бросила на алтарь, а тот резво зашлепал к сидящему на полу Торику. Скорее мысленную песню! День приходит и уходит, Полдню вслед идет закат, И весну зима приводит - Годы быстро пролетят. Летун удивленно посмотрел на белого зверя, лизавшего его руку, и погладил его по спине.